Дом без номера - Мария Бережная

Она сидела на скамейке и улыбалась. Варцлав спрыгнул с крыши, уже в человеческом облике купил у торговки огромный букет белых хризантем и остановился недалеко от скамейки, почему-то робея.

Коломбина улыбнулась городу, улыбнулась Дому, цветам, которые Варцлав положил рядом с ней на скамейку, и только после этого – ему самому.

– Привет, Бина!

– Привет, Рыжий! – Коломбина зарылась лицом в охапку хризантем и вдохнула аромат.

Варцлав молчал, его янтарные глаза светились.

– Ты достроил свою башню.

– Да. Хочешь посмотреть, какая она внутри? – он поцеловал пальцы Коломбины.

– Нет, не хочу, – она снова улыбнулась и накрыла своей рукой ладонь Варцлава. – Оставайся здесь, со мной. Человеком. Хотя бы на время… Ты привез свою флейту?

– Привез.

– И моя – со мной. Сегодня будем играть вместе, как раньше. Ты не забыл?

– Будем играть, мы с тобой, как раньше… Только не людям. Мы больше не играем для людей, помнишь?

Коломбина кивнула.

* * *

Даже полная Луна вышла сегодня из-за туч, чтобы послушать эту музыку. Ночь тихонько устроилась на пороге полуразрушенной беседки и затаилась, боясь вздохнуть.

Они сидели на крыше. Варцлав позволил Коломбине вести, и девушка заиграла первой, задавая мелодии ритм и общий рисунок. Флейта Коломбины была основой, а флейта Варцлава оплетала ее, делала сильнее и ярче, добавляя страсть и огонь. Они играли, они дарили новую жизнь, забирая старую, выжигая всё, что раньше казалось самым главным. Флейты синхронно замолкали, и в тишине, когда все вокруг переводили дух, создавали прелюдию к тому, что будет вести их по жизни дальше.

Они рассказывали ушедшим, что такое жизнь, – и те ненавидели их за это, потому что вдруг понимали, что и не жили вовсе. А живут по-настоящему только сейчас – пока музыканты играют.

Даже камни впитывали мелодию; даже земля, если б могла говорить, умоляла бы их не останавливаться.

Наступило утро, но обитатели кладбища заметили это, только когда Варцлав и Коломбина опустили флейты.

– Где мы будем играть завтра? – спросила она, обернувшись к рыжему музыканту.

Тот нежно поправил выбившуюся из ее прически прядку, устало поцеловал девушку в плечо и прошептал:

– Где пожелаешь. Теперь у нас много времени.

Варцлав все-таки признал, что ему есть на кого оставить Дом и жильцов.

А еще Варцлав знал, что Бендер останется в Доме навсегда – ведь там живет Карла.

* * *

Бендер стоял на крыше и ждал Мишку, Адама и Марию. Он решил устроить что-то вроде собрания для узкого круга стратегов.

Первым пришел Мишка, а почти сразу следом за ним подтянулись: Адам с Тай; Джеффери и Клик-Клак, в руках у которых были блюда с пирожками, кексами и чем-то еще; Мария, Лорелей и тетушка Софа под руку с Хаимом; Прядильщица и Дядюшка Солнце, которые несли по огромному подносу с чашками и чайниками.

Бендер нахмурился и по привычке заворчал:

– Я тут собирался совет стратегов устроить, а вы – что? Пикник? Посиделки на крыше? Вам бы только есть!

– А вам это мешает? – вежливо удивился Герцог, который пришел последним.

– Да нет, просто… Вам не кажется, что жевать под носом у призрака, который при жизни обожал пирожки – это нечестно? – вдруг улыбнулся Бендер.

Его улыбка, искренняя и задорная, разрядила обстановку, и все шумно завозились, устраиваясь.

– Так что случилось, Бендер? – спросил Мишка, который привык волноваться обо всем и обо всех.

– По сути, ничего. Просто хотел сообщить, что Варцлав уехал и теперь я его заменяю.

– Варцлав… Значит, он все-таки не просто кот? – спросил Клик-Клак, скорее для порядка. На самом деле он чувствовал, что пусть лучше тайны Варцлава так и останутся тайнами.

– Нет, он не просто кот. Он что-то вроде домового, – попытался объяснить Мишка, который вроде понимал, но не до конца, а спрашивать у ехидного призрака стеснялся.

– И теперь вместо него с нами будешь ты? – уточнила у Бендера Лорелей.

– Да. Собственно говоря, я хотел попросить вашей помощи. Я же призрак, тела у меня нет. И кое-где могу не справиться.

– Так и просить не надо! Конечно, мы тебе поможем! – хором воскликнули Джеффери и Клик-Клак.

Остальные одобрительно загалдели.

– Просто будьте пока терпеливее и внимательнее, хорошо? Кто знает, как дальше пойдут дела в этом Доме… В нашем Доме.

Роль старшего с непривычки немного смущала Бендера и, быстро покончив с официальной частью, он просто исчез, чтобы не отвечать на расспросы. Это никого не удивило: к невежливости Бендера уже привыкли, да и жильцы Дома отличались невероятным терпением к чужим недостаткам. Ну, устал призрак, хочет побыть один – с кем не бывает!

Мишка задумчиво пил какао, не чувствуя вкуса.

– Вы думаете о том же, о чем и я?

– А? – встрепенулся Хаим.

– У меня давно вертится в голове одна мысль… Мы все – не совсем обычные люди, ведь так?

– Миша, обычных людей не бывает, – уверенно сказал Адам.

– Просто я подумал… Мы здесь в безопасности. Дом словно охраняет нас. Мы все – такие разные и временами говорим на разных языках, и это всё похоже…

– …на Вавилонскую башню, – неожиданно сказала Тай.

– Мне не нравится это название. Башня-то рухнула! – сморщилась Мария.

– Там пгосто люди дгуг дгуга не поняли, – на удивление тихо произнесла тетушка Софа. Но все услышали. – А наша не гухнет, мы не дадим. У нас совсем дгугой Дом!

Вы заметили, что одна глава пропущена?

Это специально.

В ней должно быть написано, чем теперь занимается Варцлав. Только он ничего про это не расскажет, так что вам придется самим додумывать.

Пусть вместо традиционной надписи «Конец» здесь будет еще одна история – про еще один Дом. Совсем другой, но…

Ведь на самом деле их много, очень много. Просто мы, люди без странностей, их не замечаем. Даже если живем в двух шагах, а то и в них самих.

Один человек по имени Рони жил в доме, в котором было восемь дверей. И эти многочисленные двери сводили его с ума медленно, но верно. О чем он и решил в один прекрасный день сообщить дочери молочника.

Дочь молочника (ее звали Ани) каждое утро устраивалась на ступеньках отцовского магазина с вышивкой и сидела там до полудня. А Рони приходил без двадцати двенадцать и успевал перекинуться с ней парой слов.