Одиночество в сети. Возвращение к началу - Януш Вишневский

– Это довольно странная игра… для монахини. И для монастыря. Игрок – полицейский, и ему поручено уничтожить религиозный культ, – удивлялся он. – К тому же…

– Именно поэтому она меня так увлекла, – перебила она его.

Он не был в теме слишком глубоко, тем не менее не мог представить, чтобы полицейский в этой игре боролся с религией, поглаживая врагов по голове и подставляя другую щеку. Речь шла, скорее, об окончательной ликвидации врага. А это с милосердием мало что общего имело. Хотя с другой стороны: почему бы и не монашка? Он знал много разных людей, впавших в зависимость от компьютерных игр.

Недавно он устанавливал стационарный компьютер одному профессору. Тот хотел, чтобы корпус был стеклянный, со светодиодами, вентиляторы – самые тихие, «Силентиум», видеокарта самая быстрая, клавиатура чтоб с подсветкой и такая мышка, чтобы ее вес можно было настраивать гирьками. В зависимости от игры он добавлял или убирал 2,5-граммовые гирьки, размещаемые в специальных слотах. Монитор, который профессор пожелал для своего навороченного компьютера, стоил дороже, чем его макбук! В рабочей комнате у него был специальный стол для этого компьютера и специальное черно-синее геймерское кресло. И все это не было простой прихотью, блажью пресыщенного жизнью человека. Профессор объяснял, что, когда он устает от написания статей, отзывов на кандидатские или докторские диссертации по философии, предается игре, чтобы «не сойти с ума». Да, он «игроман» и не скрывает этого, но такова жестокая жизнь. Возможно, и благочестивая сестра нуждалась в том же.

– Даже если бы вы, сестра, – вернулся он к разговору с монахиней, – подключили самую быструю из доступных карт, это бы ничего не дало. Дело в том, что процессор тикает в вашем ноутбуке с другой частотой, чем процессор карты. Кроме того, шина передачи данных не смогла бы справиться с этим.

Краем глаза он заметил Иоахима. Извинился перед монахиней и встал из-за стола.

– Не хочу вас беспокоить, но мне, сынок, уже пора ехать, – тихо сказал отец. – Я поймаю сигнал и позвоню маме. Наверное, она волнуется. Да и у меня есть дела в компании.

Они проводили его до автомобиля, достали рюкзаки из багажника. Он крепко обнял отца и сказал:

– Спасибо, папа. Спасибо тебе большое. Езжай осторожно. И поцелуй маму за меня.

Они вернулись в монастырь. Машина отца как раз отъезжала, как вдруг в воротах появилась настоятельница Агнешка. Быстро прошла мимо них прямо к автомобилю. Она несла льняную сумку. Иоахим остановил машину, вышел, взял сумку и перекинулся парой слов с настоятельницей. Наконец, поклонился и поцеловал ее обе руки. Якуб недоумевал, какие секреты могли связать за столь краткое время его отца и эту необыкновенную женщину.

Когда машина отца исчезла вдали, они вернулись во двор монастыря. Из часовни доносились звуки органа. Они зашли в пустую часовню, сели на лавке и молча слушали.

– Может, выдашь тайну, что ты делала здесь, в часовне, год назад, когда я работал здесь и думал о тебе? – прошептал он.

Они медленно обошли часовню. Она показывала ему отреставрированные фрески, трогала их и рассказывала истории о спасенных каменных лестницах, ведущих к малому алтарю.

– И эту крестильную купель я вылизывала целых два дня, – сказала она, указывая на высокую каменную чашу, стоящую под крестом в боковом нефе.

Затем они спустились по винтовой лестнице в подземелье. Она рассказывала ему, сколько ей пришлось простоять на коленях, кропотливо воссоздавая детали саркофагов, а когда они вернулись наверх, то отправились бродить галереями, окружавшими двор, и она показала ему искусно вырезанные в камне виноград, розы и другие растения, ставшие как бы продолжением зелени монастырского сада.

– Замысел архитекторов был таким, – говорила она, – чтобы каменная, вечнозеленая растительность стала дополнением к саду. Особенно в сумраке зимних дней она должна была напоминать о весне, лете и даже о рае. Мы хотели, чтобы эта идея строителей прозвучала с новой силой. С некоторых побегов каменной лозы я выковыривала грязь зубочисткой… Выглядит это конечно, не так эффектно, как твой Wi-Fi, которым ты осчастливил стайку монахинь, – засмеялась она.

Около полудня они покинули монастырь. Восточная часть стены граничила с заросшим травой и невысокими кустами мысом, который врезался в озеро. В эллипс залива уходила небольшая деревянная платформа причала с металлическими столбами. К одному из них была прикована цепью весельная рыбацкая лодка, а к другому – двухместная байдарка.

Он спрыгнул с причала в воду, полученным от настоятельницы ключом открыл огромный металлический замок, освободив байдарку от удерживавшей ее цепи, и подтолкнул к краю причала. Когда они обогнули мыс, он услышал Надю:

– Давай сначала сплаваем на наш мостик, хорошо?

Они вытащили байдарку на песчаную отмель. Он крепко держал прижавшуюся к нему молчаливую Надю, смотрел, как ветер колышет прибрежные заросли, и задумчиво произнес:

– А помнишь, как…

– Я все помню, все, – прервала его. – Даже цвет твоих мокасин…

И так шли дни, которые они начинали с завтрака с монахинями. Каждый раз настоятельница специально рассаживала их по разным столам, каждый раз на новые места. Надя рассказывала об учебе, работе в Руанде, Никарагуа, Бирме и Сомали, что вызвало неподдельное восхищение сестер. Он, в свою очередь, отвечал на вопросы о компьютерах и интернете.

Уже после двух дней такой жизни он понял, что эта, как он сначала подумал, нарушающая права человека безжалостная пытка, то есть подъем в шесть утра, на самом деле истинное благодеяние. Неимоверно увеличивавшее сутки. Уже около семи они были на мысу, а в восемь, как говорила Надя, в открытом море.

Они брали с собой рюкзаки и палатку, которая им понадобилась только один раз.

В тот день, поздно вечером, они прошли узкой протокой в соседнее озеро, намного больше, чем озеро у монастыря. Мимо них проплывали парусные лодки, сновали другие байдарки. Они были очень далеко от берега, когда в мгновение ока разразилась страшная гроза. Он испугался, ибо знал, что открытое пространство, особенно на воде, очень опасно в такие моменты. Ближе всего им было до островка, покрытого невысокими деревьями. Он обернулся. Надя была спокойна.

– Надин, быстро гребем туда, изо всех сил, – крикнул он, указывая рукой на остров.

Когда они подплывали к затопленному лугу, он выскочил из байдарки в воду и вытолкнул лодку в безопасную гавань. Как только нос коснулся земли, Надя вышла на берег, схватила швартовый и обмотала им ствол ивы. Через некоторое время рядом появились две другие байдарки. Якуб слышал крики. Первой на берег выскочила собачка. Кроме нее приплыли два мальчика и двое взрослых. Он помог испуганной матери перенести младшего