Бальзам Авиценны - Василий Веденеев

Вскоре совсем стемнело, и пришлось лечь спать – в комнате не нашлось ни свечей, ни лампы, и никто не подумал их принести. Лоренцо долго ворочался с боку на бок, пока не забылся. И тут ему вдруг привиделся странный сон. Будто он присутствовал на свадьбе Лючии с каким-то незнакомым высоким симпатичным мужчиной. Храм утопал в цветах, у сияющего золотом алтаря стоял отец Франциск в праздничном облачении, громко звонили колокола…

Лоренцо рывком сел на постели и встряхнул головой, пытаясь прогнать остатки сна. В ушах действительно стоял звон – это стучал чайной ложечкой по бутылке с вином его заботливый тюремщик.

– Доброе утро, синьор! – приветствовал он узника. – Простите, но здесь свой распорядок и пора вставать! Вот ваш завтрак. Что изволите заказать к обеду?

– Что вы решили? – забирая у него поднос, ответил вопросом Лоренцо. Неужели тюремная крыса откажется? Ведь для него сто золотых – немыслимые деньги!

– Даже не знаю, синьор, – тяжело вздохнул служитель. – С одной стороны, дело выгодное, а с другой – у меня почти сорок лет беспорочной службы. И вдруг…

– …и вдруг вы сможете стать богатым, – прервал его узник. – Решайтесь! Хотите полторы сотни?

– Надо подумать, синьор, надо подумать, – вновь затянул свое тюремщик.

– Тогда принесите мне перо, чернила и бумагу, – попросил Лоренцо. – И думайте быстрее, милый мой, думайте! Кстати, что слышно о моих друзьях и не появился ли начальник жандармов?

– Мне нечем порадовать вас, синьор. – «Кормушка» захлопнулась.

Время до обеда заключенный провел в расхаживании по комнате, пытаясь найти ответы на вопросы: почему слезливый мопс не дает согласия? Принесет он перо и бумагу или нет? Где, в конце концов, отец Франциск и телохранители? Хорошо, если они на свободе и сейчас спешат к Парме, но если они тоже в заточении? За какие преступления его арестовали и почему начальник жандармерии уклоняется от встречи с ним? И даже не вызывают на допросы, словно напрочь забыли о том, кого заманили в западню. А может, действительно забыли?

Если тюремная крыса все-таки принесет письменные принадлежности, надо сочинить жалобу королевскому прокурору и письмо к сыну в Рим – пусть он со своей стороны тоже примет необходимые меры для безопасности Лючии. Конечно, письмо придется написать эзоповым языком, но главное не в этом: лишь бы оно дошло до адресата.

Услышав звук откинувшейся «кормушки», Лоренцо поспешил к двери, но вместо знакомой физиономии со слезящимися глазами увидел пышные черные усы незнакомого жандарма.

– Обед! – На откидной столик «кормушки» грохнулся поднос с судками.

– А где?..

– Разговаривать запрещено, – отрезал жандарм. – Могу только принять от вас деньги на ужин.

Пришлось смириться. После обеда Лоренцо завалился с сигарой в зубах на кровать и мрачно размышлял – что могло случиться со старикашкой? Неужели его подвел длинный язык и он по скудоумию с кем-то поделился предложением арестанта? Иначе чем объяснить его отсутствие? Но, может быть, он все-таки появится вечером или, наконец, придет сам начальник этих истуканов?

Тюремщик не появился, и начальник не пришел. Вторую ночь узник провел почти без сна, а утром увидел всё того же черноусого жандарма. Тот молча поставил поднос с завтраком, взял деньги на обед и удалился. Синьор Лоренцо терялся в догадках, что случилось со старым тюремщиком, и мучился неизвестностью – об отце Франциске и телохранителях по-прежнему не было никаких известий.

Утром четвертого дня в комнату неожиданно заявились несколько вооруженных жандармов и цирюльник. Непринужденно болтая о городских новостях, местный Фигаро ловко побрил Лоренцо, поправил прическу и даже старательно почистил щеткой платье и сапоги. Жандармы взирали на происходящее, стоя у двери в мрачном молчании. Когда цирюльник удалился, один из них приказал:

– Следуйте на нами, синьор!

– Позвольте узнать куда? – спросил арестованный. – Я хотел бы видеть вашего начальника.

– Вы увидите его, – усмехнулся жандарм. – Прошу!

Лоренцо вывели из комнаты и под конвоем проводили на второй этаж. Переступив порог кабинета начальника жандармерии, арестант не поверил глазам – за огромным, заваленным бумагами столом с массивным письменным прибором из мрамора и позолоченной бронзы сидел тюремный служитель со слезящимися глазами, которого синьор Лоренцо успел про себя окрестить крысой и мопсом. Только теперь на нем была не потертая форменная тужурка, а офицерский мундир из тонкого сукна с пышными эполетами на плечах.

– Присаживайтесь, синьор. – Начальник жандармерии вышел из-за стола, взял Лоренцо под руку и проводил к креслу. – Я должен принести вам свои извинения за ужасное недоразумение. Поверьте, я весьма сожалею, что вынужденно заставил вас мучиться здесь почти трое суток. Однако вы должны понять: мы стоим на страже интересов государства!

Лоренцо скользнул взглядом по письменному прибору и заметил на пресс-папье стилизованный масонский знак – изображение сплетенных рук. «Э-э, да ты, оказывается, масон!» – неприязненно подумал он.

– Исходя из интересов государства вы, наверное, и прибегали к маскараду? – с легкой иронией осведомился Лоренцо. – По какому праву вы держите меня здесь? Где мои друзья и слуги?

– Вообще-то это против всяческих правил. – Мопс промокнул слезящиеся глазки батистовым платочком, словно ненароком всплакнул над незадачливым синьором, попавшим в переделку, искренне жалея его. Потом открыл лежавшую на столе тисненую кожаную папку и подал Лоренцо исписанный незнакомым убористым почерком лист бумаги.

Это был донос. Пробежав его бегло глазами, синьор Лоренцо с удивлением обнаружил своё имя и имя отца Франциска: доносчик указывал на них как на французских шпионов!

– Естественно, синьор, у меня возникло желание познакомиться с вами поближе, тем более что мое начальство настаивало на немедленном аресте злоумышленников.

– Какая глупость! – фыркнул Лоренцо и небрежно отбросил документ. – Неужели я похож на шпиона?

– А настоящий шпион никогда не похож на шпиона, – резонно возразил начальник жандармерии. – Следовало все досконально проверить. Прискорбно, синьор, заставлять страдать невиновного, но таковы издержки нашей профессии. Признаться, своими предложениями вы вызвали у меня серьезные подозрения. Однако теперь я искренне приношу вам извинения за досадное недоразумение. Вы свободны!

Театральным жестом он указал на дверь, изобразив на хитром сморщенном лице подобие лучезарной улыбки.

И снова промокнул слезящиеся глазки, как бы умиляясь торжеству справедливости.

– Где падре и мои слуги? – Лоренцо встал. Хорошо бы дать по тюремной роже и потребовать удовлетворения, но… Сейчас важнее всего судьба Лючии! И так по теряно три дня.

– Вы их найдете внизу, в караульном помещении. – Начальник жандармерии опять промокнул глаза и доверительно пожаловался: – Сенная лихорадка, совсем замучила… Прощайте, синьор! Конечно, вы вправе жаловаться, однако я не советую вам этого делать.