Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905 - Любовь Ульянова

Именно такой мне представляется картина взаимодействия чинов политического сыска с «либералами» – плотное и ограниченное по численности участников поле для диалога, создаваемое и определяемое как прямыми (параграфы 3 и 4), так и опосредованными (параграфы 1 и 2) коммуникациями.

Такой подход заметно расширяет традиционный историографический взгляд на деятельность политической полиции как на «борьбу» сугубо «карательно-репрессивными» методами с противоправительственным движением. Кроме того, представляется отнюдь не достаточным изучение моделей поведения чинов политического сыска либо через описание их формально-правовых полномочий, либо через анализ источников получения ими информации, что чаще всего имеет место в литературе758.

В 4-й главе делается попытка реконструировать внутреннюю логику функционирования системы политического сыска. Работающей представляется следующая модель, отражающая и содержание, и последовательность действий чинов политической полиции: пассивное наблюдение (накопление информации различными путями); активное наблюдение (наблюдение, сочетающееся с аналитикой в том числе посредством секретной агентуры); личные коммуникации; применение формально-правовых методов.

Также важно отметить, что ниже анализируется обращение политического сыска не только и не столько с «либералами», сколько с деятелями легального пространства в целом, для обозначения которых используется понятие, аутентичное изучаемой эпохе, – «общественные деятели». В него включаются и «либералы» в понимании чинов политического сыска, и «либералы» в историографической трактовке (т. е. «оппозиционеры», «радикалы» и «конституционалисты» – в дискурсе, прежде всего, служащих Департамента полиции и охранных отделений). При данном разделении оказывается, что в отношении «либералов» применялось преимущественно наблюдение (в основном пассивное) и личные переговоры, большая же часть так называемых карательно-репрессивных мер приходится на более радикальные, чем «либерализм», легальные общественно-политические явления.

Еще один важный нюанс состоит в том, что поскольку все стратегии определялись Департаментом полиции или, во всяком случае, замыкались на него, то оказывается, что восприятие общественного пространства чинами ГЖУ, подробно представленное в предыдущих главах, оставалось лишь их восприятием, мало влияя на поведенческие модели политического сыска в целом. По этой причине в данной главе преимущественное внимание уделено позиции и деятельности служащих Департамента полиции.

Чины политического сыска очевидным образом зависели в своей деятельности от той информации, которую они получали759.

Пассивное наблюдение, которое состояло во многом из механических, рутинных процедур, не требовавших особых аналитических усилий, можно классифицировать по разным критериям – формальные (зафиксированные в нормативно-правовой базе) и неформальные методы; устные и письменные источники получения информации; источники информации, бывшие в распоряжении только у Департамента полиции либо только у местных подразделений; специфические источники получения сведений и данные, почерпнутые из общего для образованного общества информационного пространства.

Однако, независимо от выделенных критериев, в первую очередь важно отметить, что конечной точкой всех информационных потоков внутри системы политического сыска был Департамент полиции. Говоря другими словами, информация циркулировала внутри системы по вертикальным каналам – из местных отделений в центральное, и обратно, горизонтальные каналы обмена информацией непосредственно между разными ГЖУ или между ГЖУ и охранными отделениями отсутствовали. Кроме того, Департамент полиции был инстанцией, возглавлявшей деятельность всех структур политического сыска, – соответственно, внутри Департамента в каждом конкретном случае решалось, как реагировать (или не реагировать) на сведения, поступавшие из ГЖУ и охранных отделений.

В силу принципиального значения, которое имел Департамент полиции для определения стратегий реагирования, оправданным представляется последовать логике самой системы политической полиции и попытаться описать механизм (или механизмы) получения в Департаменте совокупного представления об объектах наблюдения – до того, как это наблюдение переставало быть пассивным и переходило в более активную, аналитическую стадию, а затем и в разработку каких-либо мероприятий. Важно отметить, что за «либералами», в отличие от революционеров, пассивное наблюдение могло продолжаться годами, а в некоторых случаях – и десятилетиями760. Здесь уместно вспомнить 2-й параграф 1-й главы, где описывается мировоззрение чинов политического сыска, в том числе их эволюционное восприятие действительности, откуда могло исходить и представление о необходимости длительного наблюдения за деятелями легального пространства.

Корректная исследовательская реконструкция механизма сбора сведений в политическом сыске осложнена тем обстоятельством, что фонд Департамента полиции состоит из дел, комплектовавшихся в Департаменте по мере необходимости – то есть в момент перехода к аналитической стадии, к активному наблюдению, и, по идее, речь об этом должна идти во 2-м параграфе данной главы, однако номенклатура архивных дел в данном смысле противоречит логике работы политической полиции, зафиксировав ее для историка в обратном порядке. Поэтому и приходится начинать с прояснения этой логики, прежде чем говорить, собственно, о том, что имеется в виду под пассивным наблюдением.