Прости за любовь - Анна Джолос

class="p">Хватает за куртку. Дёргает к себе.

— Я же сказала, что всё объясню!

— Я похож на долбоёба?

— Не ори на меня!

— Я тебя ещё раз спрашиваю. Похож?

Ткань, натянувшаяся до предела, неприятно режет подмышкой.

— Ты делаешь мне больно.

— Пока со мной таскаешься, этого не потерплю. Ясно тебе?

Стискивает челюсти до скрежета зубов. Прожигает дотла глазами, пылающими ненавистью.

— Таскаешься? Я верно услышала? — прищуриваясь, цитирую.

— Как твоё поведение ещё назвать? — отбивает ледяным тоном.

— Знаешь что, Абрамов! Я хотела по-человечески поддержать, утешить, видит Бог, но…

— Поднимайся наверх в номер, — перебивает грубо. — Раздевайся догола и ложись в кровать.

— Что? — в шоке на него таращусь, не моргая.

— Что слышала. Перекурю, поднимусь — утешать будешь, — цитируя уже меня, заявляет зло и ядовито. — Покажешь, чему научилась за это время.

Секунды растягиваются в вечность.

Его слова как пули. Расстреливают в упор. Ранят насмерть.

Заряжаю ему такую хлёсткую пощёчину, что сама от себя не ожидаю.

Аж прохожие на этот звук оборачиваются.

Он же, в свою очередь, молчит. По-прежнему травит уничтожающим взглядом.

Бледный.

Желваки ходят по лицу.

Неосознанно дотрагивается до покрасневшей скулы пальцами.

А мне… Мне обидно. Обидно до болезненного спазма в груди. До удушающей тошноты, стискивающей горло.

Как он может вот так со мной?

Закусываю губу, чтобы не разрыдаться от того, насколько униженной себя чувствую.

Отступаю назад.

Поднимаю отлетевший в сторону телефон. Разбитый в хлам.

— Тебе нужен врач, ты и правда болен, — выдыхаю тихо.

Усмехнувшись, кивает.

Ещё с минуту стоит, опустив голову, а потом уходит прочь.

Убираю в карман не подлежащий восстановлению гаджет и прислоняюсь спиной к стене.

Закрываю глаза и слушаю, как падает снег…

Первая мысль — поймать такси, уехать в аэропорт и купить билет на ближайший рейс до Москвы.

Вторая — добраться до квартиры матери и провести ночь там. Благо, ключи у меня есть.

Оба варианта хороши по-своему, но я почему-то всё ещё стою у отеля и не решаюсь воплотить в реальность какой-либо из них.

Смотрю в ту сторону, куда направился этот кучерявый идиот.

Куда пошёл на ночь глядя? Пить?

Полина предупреждала о том, что сейчас его психика крайне нестабильна, и с вероятностью в восемьдесят процентов возможен срыв. Поэтому не удивлюсь, если он решит подзаправиться алкоголем в каком-нибудь баре.

Вздыхаю.

Переживаю за него, несмотря на то, что разругались.

Здравый смысл и гордость на пару кричат: «Не вздумай бежать за ним! Уезжай!» А сердце отчаянно протестует: «Нет, ты не можешь снова его бросить!»

Промаявшись на морозе неизвестный отрезок времени, принимаю крайне непростое для себя решение: подняться в номер и дождаться его возвращения. Как минимум, это необходимо для собственного успокоения, ведь мне очень важно убедиться в том, что с ним всё в порядке. Иначе, находясь где-то в другом месте, попросту не усну.

Открываю ключ-картой дверь. Прохожу за порог, разуваюсь, снимаю куртку.

Заглядываю в ванную. Ополоснув руки, смываю макияж гелем и возвращаюсь в комнату. Там, переодевшись в футболку, выключаю свет, устраиваюсь на подоконнике и, глядя в окно на Исаакиевский, принимаюсь терпеливо ждать.

Мысленно прокручиваю в уме хронологию этого вечера. Разговор с Илоной. Конфликт ребят. Драку. Нашу ссору.

Испугалась за дурака Ромасенко, но лукавить не буду: приятно было, что Марсель не позволил ему меня оскорблядь.

«Виртуозно оскорбил позже сам» — вновь подаёт голос уязвлённая гордость.

Был ли повод?

По сути, если включить взрослого человека и немного поразмышлять, то ответ положительный. Ссору у отеля вполне можно объяснить тем, что у него изначально в голове сложилась ошибочная картина происходящего, подкреплённая впоследствии настойчивыми звонками от Бланко и моим враньём.

Ставлю себя на место Марселя. И правда ведь получается, что я, будто бы находясь в отношениях с другим мужчиной, совершаю абсолютно неприемлемые для приличной девушки поступки: целую его, например, или лечу в Питер, где без проблем заселяюсь с ним в один номер.

Ужасно со стороны это выглядит. Надо было изыскать возможность объясниться раньше. Но что уж теперь? Как случилось, так случилось.

Пощёчина ещё эта добротная… Приложилась я рабочей рукой как следует.

Устало потираю глаза. Поднимаю взгляд.

Стрелка на больших дизайнерских часах ползёт раздражающе медленно.

Вот она подбирается к двенадцати.

Начинаю нервничать и гадать, где он.

Вот минует отметку в час и половину второго. А Марселя всё нет.

Становится тревожно. Переживаю очень. Вдруг по пьяни попал в какие-нибудь неприятности? Что делать, если не вернётся до утра? Кому звонить? И как, учитывая, что телефона нет.

Резко вздрагиваю и выпрямляю спину. Потому что щёлкает замок двери.

Напрягаюсь всем телом.

Слышу, как снимает обувь и верхнюю одежду.

Как заходит в ванную, а потом пару минут спустя направляется сюда.

Считаю про себя.

Три. Два. Один.

Вот он здесь. Останавливается у письменного стола, соблюдая дистанцию.

— Почему не спишь? Поздно уже, — интересуется так, словно мы и не ругались.

Трезвый, кстати. Что удивительно. На мою радость, никаких визуальных и других признаков опьянения не наблюдаю.

Почему не сплю?

Издевается он, что ли?

Новую волну захлестнувшей обиды испытываю. Однако на смену ей внезапно приходит другое чувство — злость.

«Пока со мной таскаешься…»

«Раздевайся догола и ложись в кровать»

«Покажешь, чему научилась за это время»

— Ждала, — отвечаю на его вопрос ледяным тоном.

Опускаю ноги вниз. Спрыгиваю на пол.

Смотрим друг на друга неотрывно.

Ну вот что. Пора нам уже со всем разобраться.

Снимаю с себя его футболку.

Швыряю чуть ли не прямо ему в лицо.

Инстинктивно ловит одной рукой. Растерянно следит взглядом за тем, как подхожу к огромной кровати и забираюсь под сдёрнутое с психом одеяло.

Явно не понимает, что происходит, а я, пользуясь этим, продолжаю представление.

Игнорируя смущение, сковавшее тело, снимаю бельё (оставаясь под одеялом, разумеется).

Кидаю в него, опять же. Вот ведь стыд!

Замечаю, как дёргается кадык.

Таращится на меня в шоке.

— Что ты делаешь? — спрашивает севшим голосом.

Нервничает? Отлично. Потому что я — очень, ведь к последствиям своей провокации абсолютно не готова.

— Делаю то, что ты хотел, — отвечаю, смело глядя ему в глаза.

— Ты…

— Иди сюда, — зову взволнованно, но предельно уверенно. — Утешать буду.

Ох… Вот это выражение лица!

Клянусь, лучшее, что доводилось видеть!

Жаль, телефон разбит, по его милости. Не запечатлеть этот шедевральный кадр на память.

— В твоём мире это так происходит? Сколько их было за минувшие пять лет? Десяток? Два? Больше? — предполагаю навскидку.

Достаёт из кармана пачку сигарет.

Роняет.

Матерится себе под нос.

Поднимает её, одновременно с этим бросая футболку на край постели.