Кисть ее руки. Книга 1 - Содзи Симада

Звук детских шагов – топ-топ-топ, топ-топ-топ – кружился вокруг их постелей. Он кружился и кружился, не переставая. Ее тело не двигалось от страха, она могла только плакать. Слезы текли ручьями, и когда она пыталась издать хоть один звук, горло будто что-то сдавило, не получалось даже шептать.

Вдруг все прекратилось. Тело стало понемногу двигаться. Она выглянула из-под одеяла и потянулась рукой к подруге. Потрясла ее. Позвала по имени шепотом, еще и еще раз потрясла. Снова позвала.

Тело подруги было теплым, но она почему-то не реагировала. Она и не думала просыпаться. Тут что-то не так. Пытаясь понять, что происходит, Митико приподняла одеяло и посмотрела в лицо подруги. Тут ее охватил ужас!

Подруга широко открытыми глазами пристально смотрела в потолок. Митико никогда не было так страшно. Волосы на ее теле встали дыбом, она вся дрожала и плакала как ребенок. Конечно, уснуть она не смогла. Не сомкнув глаз, она до утра пролежала, рыдая, в одиночестве.

Вдруг она почувствовала, что чья-то рука трясет ее через одеяло. Она громко закричала.

Когда она открыла глаза, комнату заливал белый яркий свет. Она удивилась, что уже утро и больше не слышно никаких шагов. Сбросив одеяло, она увидела над собой улыбающееся лицо подруги. Оказалось, что та трясла ее.

– Уже утро, вставай, а то проспишь! – сказала она.

Подруга говорила веселым голосом, но Митико еще не могла смотреть ей в лицо. Она помнила эти глаза в ночи.

Быстро собравшись и выйдя из гостиницы, она наконец почувствовал себя спокойно. Теперь можно было хорошенько разглядеть лицо подруги при солнечном свете. Она спросила Митико, что случилось, и та рассказала о своих ночных страхах. Подруга рассмеялась и сказала, что понятия не имеет ни о чем подобном и что не помнит, как лежала с открытыми глазами. Она уверенно сказала, что Митико все это просто приснилось. Но это определенно было не так. Во сне никогда не бывает таких реальных ощущений.

Митико вскрикнула и вдруг поняла, что уже сидит на постели. Рядом с ней спала дочка. Чувство ответственности за ребенка придало ей смелости. Если и дальше лежать, зарывшись в одеяло, все повторится опять, снова паралич, страх и слезы до утра под одеялом. В таком состоянии она как мать ни на что не годится.

Как ни странно, ничего такого с ней не происходит, если не лежать неподвижно, а что-то делать. Да, темно, но все же это та же самая привычная комната. Надо двигаться, и ничего страшного не случится.

И еще ей не хотелось видеть потолок. Поэтому она и встала. На потолочных досках в этой комнате тоже было множество неприятных узоров. Днем, играя с дочкой, она не замечала в них ничего особенного, но когда оставалась ночью одна, древесные волокна начинали двигаться и обретали какой-то иной смысл.

Ей захотелось убедиться, что дверь заперта. Духи духами, но страшнее всего люди.

Если кто-то покусится на жизнь ребенка, ей незачем жить. Ребенка надо защищать. Ради его жизни сохранить свою собственную.

Дверь она всегда запирала надежно. Входную дверь ей поменяли на прочную дощатую. Она закрывалась крепким засовом. И на раздвижной двери в соседнюю комнату в четыре татами тоже был засов. Винтовые замки на окнах закручены до упора. Все возможные меры, чтобы обезопасить комнату, были приняты. Но тут она начала беспокоиться, хорошо ли закрыт засов.

Троих детективов поселили в комнате «Касива-но-ма», через одну от нее. В соседней комнате с другой стороны жили господин Футагояма с сыном. «Все в порядке, все в порядке», – говорила себе Митико.

Но она не могла заснуть, не проверив засов еще раз. Она встала с постели. Холодный воздух. Ощущение ледяных татами на подошвах ног. Медленно пройдя по татами, она осторожно сдвинула раздвижную дверь и вышла в комнату в четыре татами. Раздвижная дверь, ведущая в следующую комнату в два татами, тоже с засовом. На ощупь она убедилась, что он плотно задвинут. Успокоившись, что все в порядке, она решила вернуться в теплую постель. Повернулась, чтобы идти обратно, но тут подумала, что надо бы проверить дощатую дверь в коридор. Это было самое важное.

Она спокойно отодвинула засов раздвижной двери, а потом без малейшего шума медленно сдвинула и саму дверь. Оказавшись во тьме комнаты в два татами, Митико на мгновение лишилась чувств.

Она все-таки увидела призрака. Там сидела жуткая фигура, одетая в черное. Вокруг ее головы была повязана белая повязка, и с обеих сторон в нее были вставлены маленькие фонарики. Лицо закрывал свободно свисающий кусок ткани. Поэтому лица призрака не было видно.

Это длилось какие-то секунды, поэтому деталей она не разглядела. Не хватило времени. Увидела только, что он был одет во все черное. Это несомненно. Общее впечатление такое же, как от картины в комнате на третьем этаже «Рюбикана», где умерла Сатико Хисикава. Черный школьный китель с тесным воротником, белый тканевый пояс вокруг талии. Ниже – черные брюки и, кажется, черные гетры. В правой руке он держал охотничье ружье. Призрак сидел, уперев приклад ружья в татами, стволом к потолку.

Митико совершенно не помнила, что произошло после этого, у нее не осталось даже малейших воспоминаний о том, как она открывала и закрывала две раздвижные двери. Когда она пришла в себя, она снова была в постели, прижимая ребенка к себе и крича во весь голос. Она кричала и кричала. Голова отказывалась повиноваться, она не могла думать ни о чем другом. Оставалось только чувство страха и осознание необходимости защитить ребенка.

Как долго она кричала? Шум привел ее в чувство. Юки рядом с ней проснулась и громко плакала.

– Мама, мамочка!

Тут Митико наконец пришла в себя. Она снова почувствовала себя матерью.

– Прости, прости, Юки, – сказала Митико.

– Да, да, – отвечала девочка сквозь плач.

Митико подумала, что главное для нее – защитить дочь. Для этого она должна сделать все возможное. Девочке не на кого положиться, кроме нее.

– Госпожа Митико! – услышала она мужской голос. Ее звали уже несколько раз. И в дощатую дверь стучали все сильнее и сильнее. Она не ожидала этого. Стучали детективы.

– Пожалуйста, откройте! Что происходит?

– Сейчас, сейчас! – Митико наконец ответила и встала, держа ребенка на руках. Остатки сильного страха все еще не покидали ее голову. Направившись к входу, она не могла заставить себя идти дальше. Ей и сейчас было страшно.

Раздвижная дверь, ведущая в комнату с четырьмя татами, оставалась открытой примерно наполовину. Она протиснулась