Кисть ее руки. Книга 1 - Содзи Симада

Значит, преступник бросил туда голову не обязательно непосредственно перед тем, как ее обнаружили. Место у коллектора Татибана безлюдное, так что весьма вероятно, что она находилась там со вчерашнего вечера. Так было и с Кэйгёку Онодэрой. То есть преступник не специально планировал спустить плот с головой вниз по течению.

Так или иначе, мы нашли его потому, что в тот момент случайно находились ниже по течению, и если бы нас там не было, голова, весьма вероятно, просто уплыла бы дальше. И, может быть, была бы окончательно потеряна. Полицейские не выразили мне особой благодарности, но, по крайней мере, не стали сомневаться, что это я первым обнаружил голову. Я был этим доволен. Втайне я был уверен, что мое присутствие и действия, по крайней мере, сэкономили следствию много времени.

Плот был изготовлен из напиленных сосновых веток одинакового диаметра и одинаковой длины, связанных вместе электрическим проводом и скрепленных снизу двумя тонкими досками, прибитыми гвоздями. Это была явно работа дилетанта, да и гвозди были забиты крайне небрежно. Многие гвозди не вошли по шляпку и согнулись посередине, но вместо того, чтобы выдернуть и попробовать еще раз, их, не утруждаясь, просто вбивали как есть. Погнувшихся гвоздей много, и, по мнению Фукуи, это могло означать, что у преступника не было гвоздодера.

Сверху в плот было вбито еще шесть гвоздей, но их забили не до конца и использовали для крепления головы к плоту с помощью кулинарной нити. Голову, завернутую в газету, положили набок, правым ухом вниз, а весь сверток привязали нитями, идущими крест-на-крест.

Присутствовали также два судебно-медицинских эксперта и офицер, ответственный за фотосъемку, поэтому плот и газетный сверток не трогали, пока они не были готовы к работе. Когда приготовления были завершены, сотрудники осторожно развернули газету, время от времени делая фотографии. Это была газета «И», датированная ноябрем прошлого года. Работа была довольно сложной, так как бумага намокла, но выполнялась аккуратно и внимательно. Они не допускали ошибок, которые могли бы повредить останки.

И детей, и Сатоми отправили домой, а мне в виде исключения разрешили присутствовать при обследовании. Возможно, так полицейские благодарили меня за то, что я нашел останки.

Вот почему я до сих пор хорошо помню сцену, когда под ярким весенним солнцем предстало содержимое свертка. Все присутствовавшие были непритворно потрясены. Даже у полицейских, казалось бы, привычных к виду трупов, вырвались восклицания.

На самом деле самая большая загадка заключалась в следующем. Уже в тот момент, когда стали разворачивать газету, я начал понимать, что рассказывать об этом случае будет непросто. То, что в свертке была человеческая голова, я догадался, когда, лежа животом на камне в попытке поймать плот, увидел кончик носа, который выглядывал из дыры в бумаге. Я об этом уже написал. Это было большой удачей, что я увидел тогда именно нос. Короче говоря, нос был единственной частью этой головы, сохранившей первоначальную человеческую форму.

Содержимое свертка представляло собой темно-красный кусок не поддающейся опознанию плоти. Единственным признаком того, что в свертке находилась человеческая голова, был нос. Бо́льшая часть остального отсутствовала. Полностью изменился цвет кожи. Единственным облегчением было то, что благодаря легкому весеннему ветерку почти не чувствовался гнилостный запах.

Поверить, что этот предмет – человеческая голова, не давало в первую очередь отсутствие волос. На мертвой голове не было ни одной пряди. Волосы не выщипали и не сбрили. Весь скальп был сорван целиком. Поэтому на макушке не было кожи, она выглядела как кусок высохшего темно-красного мяса, через который местами был виден череп.

Дальше лицо. Оно тоже полностью потеряло свою первоначальную форму. Там, где раньше были глаза, не было ни глазных яблок, ни век, лишь две темные дыры. Судя по всему, глаза и веки были вырезаны ножом, и в некоторых местах наружу торчала кость, очевидно, край глазницы. Кожа вокруг разреза затвердела, местами шелушилась, щеки опухли, отчего лицо выглядело как плохо сделанная глиняная маска. Не было никакой возможности понять, кто этот человек.

Однако была одна существенная деталь. Выше линии глаз, посередине лба, была большая зияющая дыра. Судя по всему, это было огнестрельное ранение. Это позволяло предположить, что голова принадлежит Сатико Хисикаве.

Уши тоже отсутствовали. Их отрезали. Там, где были уши, остались лишь обрывки темно-красной плоти.

Была еще одна примечательная деталь: на лбу рядом с пулевым отверстием фломастером была написана цифра 7. Та же цифра была на голове Онодэры. Когда с усилием разомкнули окоченевшие губы и проверили зубы, оказалось, что на этот раз они остались чистыми. Их не покрасили в черный цвет, как у Кэйгёку. Я хотел бы упомянуть также еще об одном обстоятельстве, поскольку оно показалось мне достаточно важным: на газете, в которую была завернута голова, не было изображения птиц, как в случае с Онодэрой.

Сотрудники отдела судебно-медицинской экспертизы также, кажется, были шокированы. При эксгумации трупы выглядят и похуже. Однако случаи таких увечий, нанесенных человеком, крайне редки. Было заметно, что, делая фотоснимки головы, следователи чувствовали себя растерянно.

Основная проблема, с которой столкнулись следователи из-за такого состояния останков, заключалась в том, что определить, кому принадлежала голова, было затруднительно. Без глаз человеческое лицо теряет свою главную отличительную черту. В настоящее время похищены трупы Сатико Хисикавы и Харуми Накамару, поэтому, судя по возрасту трупа и пулевому ранению в центре лба, можно было предполагать, что это Сатико Хисикава. Скорее всего, это так и было, но прежде чем сделать окончательный вывод, надо было отвезти голову в участок, сопоставить с туловищем, найденным в курятнике храма Хосэндзи, и дождаться результатов анализа.

Если это на самом деле голова Сатико Хисикавы, то для меня это самая невероятная встреча с той красивой женщиной с черными волосами в кимоно, которую я увидел через стекло в ночь, когда приехал сюда поздно вечером 30 марта.

Учитывая все произошедшее, следователи не могли не испытывать раздражения. Не было никакой возможности понять причину таких действий преступника. Причина совершения такого безумия не поддавалась осознанию. Единственное, можно было предположить, что глаза выкололи для того, чтобы трудно было понять, кому принадлежит голова.

Но что странно. В эпоху Мэйдзи[43] это бы сработало, но при сегодняшней судебной медицине попытки изменить лицо человека, чтобы скрыть его личность, эффективны максимум в течение одного дня. Судебно-медицинская экспертиза установит его личность в кратчайшее время. Кроме того, в данном случае у трупа была большая дыра во лбу после огнестрельного ранения. Это красноречиво говорило, что голова принадлежит Сатико Хисикаве. С учетом