Зимняя песнь - С. Джей-Джонс

Пока не появился Йозеф. «Лизель? – спросил он тоненьким детским голоском, – Лизель, отчего ты не спишь?»

Злоба, злоба и зависть вспыхнули во мне с быстротой молнии. Дернув рукой, я нечаянно опрокинула подсвечник, и расплавленный воск брызнул во все стороны. Брызги попали и на личико брата.

Его крики разбудили весь дом. Папа ругался, мама плакала, Кете тряслась от страха, Констанца забилась в угол, а вокруг бушевал огонь. Мои сочинения горели у меня на глазах. Сухой треск пощечины. Отметина на моей щеке краснее, чем ожог на коже Йозефа. Следы ожога со временем полностью исчезнут, след от пощечины – тоже, вместе с итогом трехлетней кропотливой работы. Мой труд сгорит и рассыплется в прах.

Из-под этого воспоминания выглядывают другие, еще и еще. Удары, нанесенные моему нежному сердцу – я терпела их, покуда не научилась прятать свою музыку подальше. Себя я тоже прятала: настоящая «я» скрывалась под маской добропорядочной девушки и послушной дочери. Я перестала быть собой и превратилась в Лизель – серую мышку. Я была ею так долго, что уже не знала, как найти обратную дорогу к свету.

– Затем, – выдавила я. – Ты должен сломать меня, чтобы я заново обрела себя.

Левой рукой я оперлась о клавир. Король гоблинов резко втянул воздух.

– Ты не знаешь, о чем просишь.

Я посмотрела в его глаза и нажала клавишу.

– Знаю.

Звук повис между нами. Зрачки Короля гоблинов расширились, потом сузились. Выражение разноцветных глаз менялось: страх, звериная жестокость, опять страх – в душе Эрлькёнига шла борьба между добром и злом, между светлой и темной стороной натуры.

– Нет, не знаешь.

Я нажала следующую клавишу.

– Знаю.

Из его груди вырвался долгий, судорожный вздох. Руки скользнули к моим плечам, пальцы сжимались и разжимались, как будто он не мог решить, обнять меня или оттолкнуть. Я продолжала брать ноты, одну за другой, выманивая волка из логова.

– Ты должен найти меня, – шептала я. – Всю, до последней частички.

Король гоблинов шагнул назад. Наши глаза встретились, и в это мгновение перед собой я увидела не волка, но печального юношу.

– Элизабет, – вымолвил он, – пощади. Прояви милосердие.

Не отводя взора, я произнесла:

– Я тебя не боюсь.

– Не боишься? – Король гоблинов закрыл глаза. – Тогда ты просто дура. – Когда он снова их открыл, печального юноши больше не было.

* * *

Наши губы, зубы и языки сошлись в яростной схватке. Кабинет исчезает, мы вместе куда-то падаем, Король гоблинов и я. Приземляемся на мягкую подстилку из листьев, которые шелестят и потрескивают при каждом нашем движении, при каждом вздохе. Мир вокруг нас темен, загадочен и покоен.

Мое лицо – в его ладонях, он словно хочет выпить мое дыхание, кровь, жизнь. Он уверен и решителен, я неумела и неуклюжа. Я вцепляюсь ему в спину, притягиваю к себе, стремлюсь почувствовать его всем телом, как вторую кожу. Брильянты, которыми расшит лиф моего платья, больно колются, у меня внутри все чешется, жжется и пылает.

Ты сама не понимаешь, о чем просишь, задыхаясь, повторяет он раз за разом, ты даже не догадываешься. Я не знаю, но хочу узнать. Хочу, чтобы он подвел меня к самому краю, позволил заглянуть за этот край и позвал обратно. Отыщи мои границы, молю я, отыщи и сотри.

Мои пальцы шарят под пышным кружевом его воротника, нащупывают пуговицы и швы сорочки, добираются до прохладной кожи. Восторг от этого прикосновения наполняет меня, я покрываюсь мурашками. Торопливо раздеваюсь, желая поскорее сбросить с себя замысловатый наряд, подобно тому, как змея сбрасывает старую кожицу и оставляет пустой чехол – воспоминание о живом существе, которое в нем обитало. Я хочу быть голой и новой, еще раз испытать пережитое наслаждение.

Остановись, шепчет он, но я не останавливаюсь. Я не знаю, как остановиться. Боюсь, что если сейчас остановлюсь, то не найду в себе сил начать заново. Поэтому я продолжаю раздеваться, стаскиваю с плеч лямки платья.

Элизабет. Король гоблинов прижимает мои лихорадочно блуждающие руки локтем и наваливается на меня всем своим весом, вдавливая в кровать. Но не это ощущение тяжести заставляет меня оцепенеть, а его взгляд. Я вижу сдержанного, аскетичного юношу и внезапно стесняюсь своего пыла, своей радостной готовности выставить себя посмешищем.

Я отворачиваюсь, щеки горят огнем. Моего лица касается прохладная рука. Король гоблинов нежен со мной.

Посмотри на меня.

Не могу.

Элизабет.

Смотрю. Печальный юноша-аскет все еще здесь, он ждет, что я последую за ним. Я больше не стыжусь своего влечения и наклоняю голову, чтобы поцеловать его. Его кровь начинает бежать быстрее; следуя его примеру, я распаляюсь, и вот уже мы оба неистовствуем. Прерываемся на секундочку – отдышаться. Сквозь ангельские черты проступает дьявольская ухмылка. Серый волк вышел из леса.

Мы снова тянемся друг к другу. Вцепляемся друг в друга, крепко сжимаем в объятьях. Мы близки, но этого недостаточно. Этого мало, и всегда будет мало. Руки отправляются в путешествие по телу партнера, исследуя холмы и долины. Его ладонь скользит вверх по моему бедру, я втягиваю воздух и запускаю пальцы в серебро его волос.

Время замирает. Он замирает. Я замираю. Мы смотрим друг другу в глаза. В его взгляде – вопрос, ответ – на кончике моего языка. Но мы молчим, и этот миг запечатлевается в моем сердце – вопрос и ответ.

– Я хочу… – выдавливаю я, и сама не знаю, чего хочу.

– Твое желание – закон для меня, – мягко произносит Король гоблинов.

Я еще могу остановиться, мы оба можем. Я еще могу укрыться в дальнем уголке сердца, где надежно спрятана моя музыка, моя магия.

– Ты не… – Голос его срывается, и заключительная часть предложения повисает в воздухе между нами, остается невысказанной. Ты не обязана этого делать.

Выбор. Он предоставляет мне выбор, и это самый драгоценный из всех его даров.

– Да. – Голос мой тверд и чист. – Мой ответ – да.

Он вжимается в меня, погружаясь в неизведанные глубины. Его локоть давит мне на горло. Я хриплю и кашляю, но Король гоблинов не слышит. Дышать трудно, в глазах слезы. Теперь я ощущаю полноту. Наконец-то – наполненность.

Больно, мне больно. С губ готовы сорваться слова «я хочу», однако я их проглатываю. Не хочу, чтобы он останавливался. Он подвел меня к краю, позволил заглянуть за него. Я нашла свои границы. Но там, за гранью боли, есть что-то еще. Свобода.

Я плачу уже по-настоящему, извергаю поток слез, эмоций, красоты и стыда. Разум отключается, тело берет верх. Лизель исчезла, я распалась на составляющие: музыка, магия, воображение, вдохновение. Сила этого чувства пугает. Я выкрикиваю имя, хочу, чтобы Король гоблинов вернул меня обратно.