Метро 2035: Эмбрион. Начало - Юрий Мори

– Ты… кто?.. – слюнявя непослушным ртом воротник куртки, неразборчиво спросил Кат. В глазах у него все плыло.

Но человек его услышал.

– Я – смерть, дружок. В чистом виде смерть. На кончике лезвия, которое убирает всех, кто мешает. Жаль, но тебя казнят другие. Я только могу дать ножу попробовать твоей крови.

Кат почувствовал, что его ткнули в ногу. Несильно. Или это от укола так кажется, а на самом деле полоснули от души?

– Валерик… Мудила ты грешный… Зачем ты их убивал? Сержанта… Врачиху ту… Ты же псих конченый!

– Я – смерть, – засмеялся Ярцев. – Ты зря обижаешь смерть во плоти! А Макс сдох сам? Вот и отлично! Отлично! Вы все передохнете, твари!

– Пошел ты в жопу… – забываясь в полусне, прошептал Кат. – Если смогу вернуться, тебе первому конец.

А Валерик все говорил и говорил. У него прорвало какой-то внутренний клапан, он излагал все ближайшие планы Правителя, захват убежищ, нерадостное будущее всех выживших жителей города. Говорил, смеялся, плакал и снова вещал. Явно в голове полетел какой-то подшипник. Кат слушал его сквозь ватное одеяло лекарства и старался запомнить побольше. Точнее. Все, что запланировали его городу эти фашисты.

Если бы заместитель Правителя по внутренней безопасности не отослал всех бойцов поста и конвоиров, то случайный наблюдатель увидел бы странное зрелище. Валерик выдохся, устал говорить и исполнял сейчас совершенно дикий танец, стоя на месте, рядом с лежащим связанным сталкером. Он подпрыгивал, топтал пол, облизывал кончик ножа с каплями крови Ката, кричал что-то неразборчивое и грозил кулаком равнодушным сводам над головой.

Любой врач приказал бы немедленно проверить его психическое состояние, но врача рядом не было. Никого не было, кроме Ката, а тот уже спал. Отличный укол, из старых запасов. То, что нужно уставшему бойцу перед тем, как его повезут на казнь.

Кат начал приходить в себя. Медленно, очень медленно. В голове облако ваты, связанные руки и ноги не ощущались, будто тело заканчивалось на локтях и коленях. Его несут по поверхности, связанного, свисающего с металлического прута, с продетыми в веревки руками и ногами. Как дичь.

– Пить дайте, мужики, – просипел Кат.

Конвоир сбоку равнодушно глянул на него и промолчал. Зато откликнулся один из тех, что тащил, вспотевший, злой:

– Черти в аду дадут! У викингов попросишь.

– Вот вы уроды… – прошептал Кат.

Будущее не выглядело ни тревожным, ни страшным. Его просто не было. С такой скоростью еще полчаса. Ну, минут сорок – и Нифльхейм. А там он давно приговорен к смерти за побег и убийство охранников. Неприятно заныл шрам на животе, спускающийся до паха – его отметина с того боя. Похоже, приговор близок к исполнению.

Встреченные блокпосты викингов вели себя необычно. Сталкер не удивился бы, если б рогатые хохотали, валялись пьяные, орали свои боевые песни. Но нет – удивительно трезвые постовые коротко уточняли пароль и пропускали конвой дальше, даже не вступая в привычные бессмысленные разговоры.

Может, у них здесь переворот? И вместо людоеда Рагнара – вменяемый человек с военным прошлым? Эх, не в этой жизни…

Пока конвоиры сгружали связанного беспомощного Ката на пол в главном здании Нифльхейма, один из военных коротко сообщил что-то огромному пузатому викингу, козырнул и ушел, прихватив своих бойцов. Надо же как… Так База совсем скоро ляжет под рогатых.

– Какой приятный сюрприз! – протянул здоровяк, стоя над Катом. – Беглый раб…

Сталкер даже не повернулся. Он лежал лицом к стене. Все. Вот теперь точно – все. Дальше сцепить зубы и не дать врагу радоваться его слабости.

– Слава Одину, мы давно его ждали, – заявил второй голос. Чей-то сапог несильно пнул Ката по ребрам. – Будет славная жертва богам! Да проистекает и дальше священный родник Хвергельмир, да стоит Нифльхейм!

Все это могло показаться дешевым спектаклем, но сталкер уже успел убедиться – к своим верованиям здесь относятся серьезно.

– Йоран велел отвести раба к ярлу, – заметил пузатый. – Но он связан. И боец предупредил, что раб опасен. Хватай его, Ольгерд, потащим так.

Ката подхватили с двух сторон за веревки, стягивающие руки и ноги, приподняли и понесли. От викингов привычно воняло пивом, немытыми телами и дымом костра.

Насколько он видел из столь неудобного положения, здание за последнее время приготовили к серьезным боям. Несколько новых пулеметов, уложенные рядами мешки с песком, на подходе к стенам снаружи – ряды колючей проволоки, натянутой на сделанные из досок подобия ежей.

Остатки укола еще бродили по крови. Думать было лень. Медленные как льдины, мысли сталкивались в голове, крошились и отползали друг от друга. Смерть близка, что здесь еще думать.

– Куда эту падаль? – спросил пузатый у кого-то невидимого, когда Ката, лицом вниз свисающего на веревках, затащили наверх по лестнице.

– Несите в зал. Ярл ждет.

Запахло дымом костров и свежей кровью – знакомое место. Как и не было этих нескольких лет, когда Кат по глупости притащился сюда сам в надежде продать лекарства. К треску дров и негромким голосам примешивались непонятные звуки – хрипение или глухие стоны, толком и неясно.

– А, злой раб! – громыхнул знакомый голос Рагнара. – Развяжите ему руки.

Ката уронили на засыпанный мусором, костями и осколками стекла пол. Он чувствовал, как лезвие ножа перерезало веревки на запястьях, зацепив кожу. Потом его перевернули лицом вверх.

– Идите, могучие воины! – возвестил Рагнар. – Здесь будет суд богов, он не терпит посторонних.

Послышались торопливые шаги: оба носильщика почти бегом покинули зал.

– Открой глаза, раб. Ты должен видеть все сам!

Да, зал изменился. Теперь трон Рагнара стал выше, он царил над помещением бывшего вестибюля университета. Трое доверенных в масках стояли внизу, их головы были на уровне ступней ярла. Прибавилось с прошлого раза факелов, цепей, медвежьих шкур и черепов мортов на колах.

Возле трона с обеих сторон были устроены пыточные столбы с обширными чашами для сбора крови внизу. На одном была привязана женщина. По крайней мере, Кату показалось, что это когда-то было женским телом. Разрезанная на полоски кожа от паха до шеи была содрана и поднята вверх, обнажая сочившуюся кровью плоть и сплетение мышц. Страшный кровавый цветок еще дрожал и бился в конвульсиях.

Ко второму столбу был прибит железными крюками мужчина – именно он издавал этот хрип или предсмертное сипение, звук, который Кат не смог опознать. Крючья были вбиты со знанием дела, не повреждая крупные сосуды. Мужчина мучился, но мог провисеть так еще очень долго.

– Почему… Почему он не кричит? – спросил Кат.

Рагнар расхохотался. В смехе было что-то явственно безумное, как и во всем этом полутемном зале, дрожащих отсветах пламени на стенах, запахе крови и молчаливых подручных – палачах внизу.