В бессердечном лесу - Джоанна Рут Мейер

Мы мчим к сиренам и деревьям, и я гадаю, где сейчас Серена, помнит ли наши ночи на холме, поможет ли изменить исход битвы с ее матерью.

Или же она снова выбрала стать монстром.

Мама спешивается с бессердечного льва.

Кости ее платья стучат и гремят,

играя скверную музыку

для бездушной королевы.

Деревья опускают мою клетку на землю. Не сводя с меня глаз, мама взмахивает рукой и отправляет их сражаться к остальным.

– Что касается тебя, моя младшенькая…

Она крутит запястьем, и костяная клетка распадается.

Я оседаю на колени от страха.

Вот и настал час

моей смерти.

Когда мама убьет меня,

я отправлюсь во тьму.

Или же просто перестану существовать.

У

меня

нет

души.

За пределами этого мира

меня ничего не ждет.

Я кланяюсь ей, упираясь головой в траву. От нее разит кровью и гнилью, ощутимую вонь страха прогоняет запах надвигающейся бури.

– Вставай, – приказывает мама.

Я не слушаюсь.

– ВСТАВАЙ!

Вскидываю голову и с трудом поднимаюсь на ноги.

– Смерть – это слишком милосердно для тебя, детка. Не думай, что отделаешься так легко. Ты доживешь до моего триумфа. Поможешь мне его добиться. А когда придет мальчишка, ты убьешь его. После его смерти я вырву сердце из твоего тела и медленно покромсаю тебя на части, чтобы ты оставалась в живых достаточно долго и ощутила всю боль. Тогда и только тогда я позволю тебе умереть. Поняла?

Каждая клетка моего тела пронизана ужасом.

Ее губы изгибаются в усмешке.

– Даже не сомневайся, что в моей власти сделать так, чтобы один человеческий мальчишка явился, когда я пожелаю.

Я неосознанно тянусь к его душе.

Мама права.

Он где-то неподалеку.

Мое тело содрогается от рыданий.

Мама хватает меня за подбородок и вонзает когти глубоко-глубоко, до самых деревянных костей.

По шее стекает липкий теплый сок.

– Ты не можешь заставить меня убить его.

Она отталкивает меня, и я приземляюсь

на труп, который еще не успела поглотить земля.

Вскрикнув, отползаю от него.

Стараюсь не смотреть.

Но все равно вижу:

солдата,

юношу.

Его шея свернута.

Глаза пусты.

Вокруг нас поднимается ветер.

Мама по-прежнему усмехается. Ее рука янтарная от моего сока.

– Ох, дочь моя, когда же ты поймешь, что твое сердце принадлежит мне? Когда ты поймешь, что будешь делать все, что я прикажу?

– Никогда.

Мне больно говорить. Я прижимаю руку к месту под подбородком. В горле будто горит, горит, горит пламя. Я задыхаюсь.

Мама пристально наблюдает за мной. Сокращает расстояние между нами в два широких шага. Позади нее рычит бессердечный лев.

Она погружает руку в мою грудь.

Я чувствую

острую,

горячую,

всепоглощающую

боль.

Мама шипит мне на ухо:

– Я тебя создала. Какую бы магию ни использовали твои жалкие братья, она давно рассеялась. Теперь они тебя не спасут. Ты мое создание и будешь повиноваться каждому моему приказу.

Я ничего не вижу сквозь пелену сока и слез. Мама держит мое сердце в кулаке. Как всегда. С каждым ударом пульс моей жизни приближается к концу.

– Пожалуйста, – срывается с моих губ. – Пожа…

Слово резко обрывается. Я пробую еще раз, но не могу издать ни звука.

Мама стучит пальцем по моей шее. Ее глаза ожесточаются.

– Пожиратель наложил чары. Но это не важно.

Ее губы снова изгибаются в ухмылке.

Она смеется,

отправляя обжигающую силу прямиком в мое сердце.

Смеется,

вытягивая руку из моей груди.

Смеется,

когда я падаю на землю и корчусь от боли и ужаса,

чувствуя с каждым ударом сердца,

как по мне курсирует ее магия.

Бух.

Бух.

Бух.

Я мамин монстр.

И всегда им была.

Она садится на бессердечного льва, ее костяная юбка скребется об иглы на его теле.

– Пойдем, дочка, нас ждет работа. Пожиратель Душ совсем рядом. Пора на охоту.

Бессердечный лев прыгает и кидается в лес.

Мамина сила тянет меня следом.

* * *

В сгоревшем лесу

я вижу ее.

Розы в волосах.

Пепел на губах.

Боль в глазах.

Я присаживаюсь рядом.

Мама останавливает бессердечного льва.

Смотрит, что я нашла:

сестру,

погибшую от руки Пожирателя.

И рычит от досады.

Рядом лежит что-то еще.

Разбитая сфера.

Она мерцает среди пепла

и дождя, что капает

между мертвыми деревьями.

Осколки острые и неровные.

И сияют, как он.

Сияют, как Оуэн.

Мне безумно страшно, что он мертв.

Что это место,

где его не стало.

Я не могу этого вынести.

– Он заплатит, – сплевывает мама. – За смерть моей дочери. За то, что украл песнь, которую я им подарила.

Я понимаю. Каким-то образом Пожиратель убил мою сестру, чтобы оборвать нашу песнь.

Он лишил меня

голоса,

в то время как мама

лишила свободы.

У меня не осталось ничего,

что принадлежало бы мне.

Ничего,

что не принадлежало бы кому-то другому.

Мама шипит. Бессердечный лев снова переходит на бег.