Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - Ф. Грэм

Тот же арабский путешественник оставил нам и описание Кафы, которая тогда принадлежала генуэзцам и где он, никогда прежде не бывав в христианском городе, с удивлением услышал звон церковных колоколов, но с удовлетворением увидел, что мусульманам разрешили построить там мечеть. Он пересек плоские и пустынные равнины Дешт-и-Кипчака в такой же плетеной повозке, запряженной верблюдами и быками, которыми раньше пользовались скифы и по сей день – современные степные татары. На каждом переходе и во время остановок на ночь у сторожевых костров его убаюкивали боевые песни монголов, которые, как он замечает, не ели ни хлеба, ни какой-то иной твердой пищи, а питались одной только кашей из проса, в которой отваривали кусочки мяса, – такой же способ приготовления был обычен для их предшественников в этих местах: скифов, сарматов и славян. Ему хотелось побывать в Стране тьмы (в Сибири), где, как рассказали ему проводники, туземцы ездят на собаках, которых хозяева ценят так высоко, что кормят их раньше, чем едят сами, и где главное богатство страны составляли меха, в основном горностай, который вывозили во все страны Азии и даже в Индию и Персию; но, узнав о том, насколько далек и труден путь, он передумал и решил даже не пробовать туда добраться. Кроме того, Ибн Баттута отмечает, что у татар были очень строгие законы против воровства; преступник должен был вернуть товары или деньги стоимостью в девять раз больше того, что украл, а если это было ему не под силу, то его детей продавали в рабство, а если у него не было детей, то его ждала смертная казнь.

Одна из дочерей хана Узбека вышла замуж за египетского султана Кусума[193], который сам был мамлюком и когда-то татарским рабом из Дешт-и-Кипчака.

Восстание татарского военачальника Ногая и войны, которые в дальнейшем вели его преемники с ханами, усугубили бедствия, одолевающие несчастную Русь. Все империи требовали от нее верности и подчинения, все считали своих князей и народ своей законной добычей, ее земли становились полем битвы для их армий, и ее государи обычно вступали в союз с сильнейшим, или с тем, чьи войска находились ближе, или с тем, кто самым скорым образом мог отомстить ее злополучным подданным за отступничество рабством и смертью. Юрий, московский князь, честолюбивый сын Даниила, объединился с ханом Дешт-и-Кипчака и женился на сестре Узбека, чем заручился его защитой. Восстав против двоюродного брата Михаила, который в силу своего старшинства взошел на русский престол в 1305 году по назначению хана, он прибег к помощи монгольской армии своего тестя под командованием татарского военачальника Кавгадыя, но был отброшен от тверских стен с большими потерями, а его жена была пленена. Татарская царевна вскоре зачахла и умела в неволе; и, без каких-либо данных, которые бы подтвердили подозрения, опровергаемые всей прежде добродетельной жизнью Михаила, Юрий обвинил его в том, что он подлым образом отравил его супругу, после чего хан Узбек приказал Михаилу явиться в Золотую Орду. Его сыновья горячо молили великого князя разрешить им поехать к Узбеку вместо него и ответить на ложные наветы, но, осознавая всю опасность и боясь за их жизнь, а также зная, какие муки навлечет на его страну неповиновение ханскому приказу, он не послушал их и решил подчиниться вызову. Составив завещание и дав последние поручения детям, он отправился в Сарай и там, протестуя против своих обвинителей – князя Московского и Кавгадыя в присутствии хана, горячо заявил о своей невиновности. Собрался суд, который официально судил Михаила и нашел виновным, и после 25-дневного тюремного заключения, которое он провел в цепях, так что не мог пошевелить ни рукой, ни головой, татарский палач отрубил ему голову, и это случилось в 1319 году, на сорок восьмом году его жизни. Ему позволили перед смертью повидаться с сыновьями и духовником, митрополитом Петром, который приехал в Орду вместе с ним; и уже после беседы с митрополитом хан издал следующий любопытный манифест: «Да никто же обидит на Руси соборную церковь митрополита Петра, и его людей и церковных его; да никто же взимает ни владений, ни имений, ни людей. А знает Петр митрополит закон, и право судит, и управляет людьми своими по закону, в чем-нибудь: и в разбоях, и в поличном, и в татьбе, и во всех делах ведает сам Петр митрополит один, или кому прикажет. Да все покоряются и повинуются митрополиту… да пребывает митрополит в тихом и кротком житии безо всякой голки; да правым сердцем и правою мыслью молит Бога за нас, и за наши жены, и за наши дети, и за наше племя… И кто ни есть, и кто-нибудь, да не взимают [с церкви], да не просят ничего же; а что возьмут, и они отдадут назад в тройне, если будет взяли за нужду великую… А что закон их, и в законе их церкви, и монастыри, и часовни их, ничем да не вредят их, ни хулят; а кто начнет веру хулить или осуждать, и тот человек не извинится ничем же и умрет злою смертью»[194].

То удовлетворение, с которым Юрий встретил смерть Михаила, вызвало упрек даже его татарского союзника.

Кавгадый, войдя в палатку, где происходила казнь, и увидев мертвое тело, обратился к великому князю, который был с ним, воскликнув: «Он твой дядя: оставишь ли труп его на поругание?» Тут же скрыв свое удовольствие, Юрий заявил, что горюет о произошедшем, и приказал доставить останки Михаила на Русь и похоронить с приличествующими почестями в его столице; но его лицемерие лишь усугубило гнев сыновей убитого князя против него, и Дмитрий, старший из них, не успокоился с того дня, пока не обрушил месть на голову виновника в преждевременной гибели его отца. В 1322 году разными обвинениями он добился смещения Юрия с суздальского престола, на который тот восшел после казни Михаила, и сам стал великим князем вместо своего родственника. Хан вызвал его в Золотую Орду, где Юрий уговорил хана позволить ему защититься от обвинений, и, как только Дмитрий оказался лицом к лицу с погубителем своего отца, он, невзирая на присутствие Узбека, пронзил сердце врага мечом, и хан тут же приговорил его к смерти за такое самоуправство. Дмитрия казнили в 1326 году, и его брат Александр получил ярлык на великое княжение.

Через несколько месяцев после прихода Александра к власти татары в Твери составили заговор, во главе которого встал Шевкал, двоюродный брат хана Узбека, с целью убить великого князя и силой принудить русских принять мусульманскую веру, но их замысел был сорван из-за вспыхнувшего народного восстания во главе с Александром, который захватил врасплох и перебил татар по всему городу и заявил о своей независимости. Но как только вести об этом недолговечном триумфе достигли Орды, в Россию вторглись войска монголов под личным командованием хана Узбека, который повелел убивать жителей без пощады, не разбирая ни пола, ни возраста, и, разбив Александра в бою, вынудил его с родными скрываться в лесах и отдаленных провинциях империи. Там злосчастный князь годами скитался неузнанным, испытывая величайшие муки и нужду, а между тем хан приказал обезглавить взятого в плен Ивана Рязанского, двоюродного брата и союзника великого князя, и дал ярлык на княжение московскому князю Ивану I 26 марта 1327 года, в то же время велев ему преследовать и схватить Александра и выдать его татарам для наказания. В течение девяти лет объявленный вне закона князь избегал бдительных взоров своих недругов, и в 1336 году хан, по прихоти или из милосердия, обещал его помиловать и восстановить в родном княжестве, и Александр покинул свое убежище; но через два года из-за интриг московского князя Ивана, его заклятого врага, его вызвали в Орду; там ему предъявили прежнее обвинение в убийстве Шевкала и казнили вместе с двумя его сыновьями, еще юношами, Федором и Михаилом, в 1338 году[195].