Загадки гибели линкора Новороссийск - Борис Никольский

Знакомясь с воспоминаниями Виталия Говорова, мы уже обратили внимание на тот факт, что отверстие в два квадратных метра, прорезанное в водонепроницаемой переборке при установке в августе 1955 года КАТС-100, вместо более слабой КАТС-50, не позволило аварийной группе сдержать поток воды, распространявшейся вдоль «теплого» коридора левого борта. Несложно было предположить, что те сотни тонн воды, что при развивавшемся крене линкора на левый борт, свободно распространившись по броневой палубе левого борта, усилили опрокидывающийся момент и ускорили процесс «заваливания» линкора. Об этом факте Виталий Говоров сообщал в своей докладной записке на имя председателя комиссии Малышева.

Обратимся к воспоминаниям бывшего начальника ремонтного отдела Технического управления Черноморского флота Моисея Кацнельсона:

«Что касается второго вопроса о нарушении герметизации корпуса, то узнал об этом на заседании технической комиссии, которая получила информацию от главного старшины, находившегося в лазарете Учебного отряда. Информация состояла в том, что завод во время последнего ремонта корабля сменил “КАТС-50” на “КАТС-100”, которая была получена в Техническом управлении по просьбе командира. И для монтажа станции был якобы сделан вырез в одной из переборок, вероятно, выше ватерлинии, и вырез не был герметизирован. Ремонтной документацией такая работа не была предусмотрена, и ни Сучилину Леониду Георгиевичу, наблюдавшему за ремонтом, ни мне не было о ней известно. На заседании весьма авторитетной технической комиссии, где я присутствовал, старший строитель Бадасим Григорий Семенович, инженер-кораблестроитель Александр Аронович Гольденберг, непосредственно руководивший ремонтом, заявили, что работники завода не могли допустить столь грубое нарушение водонепроницаемости корпуса. Но отрицание не есть доказательство, тем более что такая самодеятельность иногда бывает на кораблях. Тогда меня обязали представить всю документацию по ремонту корабля с момента прибытия его в главную базу. Беспокойство академика Ю.А. Шиманского по поводу предполагавшегося нарушения водонепроницаемости корпуса корабля, безусловно, имело основание, так как при поврежденном корабле с произвольной ватерлинией при его переуглублении надводная часть переборок оказывается под водой». (Кацнельсон М.В. «Новороссийск» до и после гибели (свидетельство очевидца). С. 140).

Ну что здесь можно сказать? Если бы академик Юлиан Шиманский настоял на углубленном расследовании этого «эпизода», то, несомненно, командир корабля, приказавший монтировать КАТС, не согласовав этот вопрос с ТУ ЧФ, получил бы по суду реальный срок, а командир БЧ-5, не проконтролировавший ход работ, получил бы срок условный. Если бы трагические события с «Новороссийском» произошли тремя годами раньше, то Григорий Бадасим и Александр Гольденберг фигурировали бы в качестве группы «вредителей», действовавшей под руководством глубоко законспирированного агента израильской разведки «безродного космополита» Кацнельсона.

Ну а если без черного юмора, то с большой долей вероятности можно утверждать, что в случае заведения уголовного дела по факту катастрофы линкора и гибели более 600 человек его экипажа уже только один такой факт мог стать причиной предъявления командиру корабля и командиру БЧ-5 обвинений «в проведении на борту корабля работ, не предусмотренных планом ремонта, и приведших к существенному снижению одного из элементов живучести корабля». С учетом того, что в 1955 году действовал Уголовный кодекс 1932 года, несложно предположить, чем подобное обвинение могло обернуться для этих офицеров, грубо нарушивших должностные инструкции и ряд статей Корабельного устава.

Кацнельсон вспоминает: «Хотя оборудование размагничивающего устройства находилось в компетенции Главкома, тем не менее, учитывая отсутствие этого устройства, могло привести к аварии, требовалось обоснованное решение Технического управления флота, которое обеспечивает такое оборудование на кораблях. Почему оно не настояло перед Техническим управлением Военно-Морского флота на дооборудовании и этого корабля. Отвечая на вопрос, я высказал мысль о том, что в рассматриваемое время суток, находясь в базе, корабли это устройство обычно не используют. Чтобы убедиться в справедливости моих слов, был вызван ведущий флотский специалист по этой части Дианов Григорий Петрович. Он доложил, что согласно Инструкции размагничивающее устройство в интересовавшее нас время суток при стоянке в базе выводится из действия на всех кораблях, где оно установлено. Аргумент, как будто, убедительный, но на представителя ТУ ВМФ Наумова Константина Сергеевича впечатления не произвел. Он продолжал в не очень тактичной форме упрекать Техническое управление флота за непринятие своевременных мер. Как начальнику ремонтного отдела мне надлежало отразить попытку оговора, и когда адмирал Виноградов собрался поехать побеседовать с Командующим флотом, я обратился с просьбой сопровождать его для доклада лично Командующему по этому вопросу».

Я не знаю, на какую аудиторию рассчитывал Кацнельсон, когда писал свои воспоминания. Судя по отметкам на рукописи, они предназначались для публикации в Израиле. Вот он сетует на то, что Константин Наумов в матерной форме комментировал факты бездеятельности представителей флотского Техупра. А что, спрашивается, он хотел услышать, когда на прямой вопрос — почему на линкоре отсутствовало размагничивающее устройство, — Наумов слышал в ответ какой-то невразумительный бред по режиму использования этого устройства. Ведь даже ежу должно быть понятно, что любое устройство сначала устанавливается, а потом выполняются или не выполняются требования по его эксплуатации. Если бы Кацнельсон вовремя не вышел вместе с Виноградовым, то все бы кончилось тем, что Наумов, известный своим «простецким» характером, в приступе гнева сорвал бы с него погоны.

Продолжим, однако. Находясь в госпитальной палате, адмирал Виноградов задал несколько вопросов Виктору Пархоменко. Шла речь о причинах, не позволивших установить на линкоре размагничивающее устройство. В диалог двух адмиралов включился Кацнельсон:«Тогда я, несколько взволнованно, доложил, что Техническое управление флота не раз по этому вопросу запрашивало Техническое управление ВМФ, так как установка оборудования находилась в компетенции Москвы. Сославшись на свою цепкую память, попросил дать указание разыскать годичной давности закрытую телеграмму из Москвы от 15-го — 16 октября на имя Командующего флотом по этому кораблю. Это был ответ начальника ТУ ВМФ на обращение по этому кораблю о том, что поднятые нами вопросы уже согласованы между ГУКом и промышленностью и работы будут проводиться по их линии. Действительно, в течение нескольких месяцев того года на корабле вел подготовительную работу специалист из НИИ Савенко Павел Иванович» (Там же. С. 139).

Из последней информации следует, что решительные меры по установке РУ на линкоре были предприняты в последние месяцы командования кораблем капитаном 1-го ранга Измайловым, что уже в какой-то мере снимает с него ответственность за непринятие мер по обеспечению безопасности корабля от магнитных мин. Но этот же документ не снимает ответственности с капитана 1-го ранга Кухты за то, что в течение года командования линкором, выходя в море, корабль, не оборудованный РУ, таки подвергался реальной опасности подрыва на магнитных минах. В уставных обязанностях командира прописано требование в аналогичных случаях обращаться, минуя служебные инстанции, вплоть до министра.