Загадки гибели линкора Новороссийск - Борис Никольский

Теперь мы приняли к сведению бюрократическую возню, не позволившую вовремя установить на линкоре размагничивающее устройство, и выявили виновников в том, что в результате несанкционированных работ по установке «КАТС-100» была грубо нарушена герметизация важного участка корпуса корабля, что губительно сказалось на процессе сдерживания больших масс воды, поступавших в корпус корабля. Но оказалось, что это еще не все безобразные явления, имевшиеся на линкоре и в значительной мере увеличивавшие риск его эксплуатации.

В альманахе «Морской архив» № 1 (2) за 2012 год была опубликована статья бывшего инженера-судостроителя Трудослава Горелика, содержание которой в значительной степени объясняет причины, не позволившие экипажу спасти корабль от опрокидывания. Соавтором Горелика является бывший мастер Серморзавода Александр Марков, наблюдавший с борта крейсера «Молотов» заключительный акт трагедии «Новороссийска», что способствует большему доверию к авторам публикации.

С учетом важности информации, изложенной в статье, я привожу из нее целые разделы.

«В 50-е годы ушедшего в историю XX века автору довелось работать на одном из судоремонтных заводов Дальнего Востока и к началу 1957 г. выполнять обязанности ответственного сдатчика плавбазы по ремонту новейших атомных подводных лодок Тихоокеанского флота ВМФ СССР, имея при этом, наряду с начальником завода, допуск к документации с грифом “Особой государственной важности" (СС ОВ). В первой половине 1957 г. автор и начальник завода были вызваны в наблюдающее Управление и ознакомлены (каждый в отдельности) с документом указанного уровня секретности, а именно, с “Окончательным Протоколом Правительственной комиссии заместителя Председателя Совета Министров СССР В. А. Малышева по катастрофе на внутреннем рейде Севастополя в октябре 1955 г.”. В этом документе были названы обстоятельства, послужившие фактической причиной трагического исхода борьбы с последствиями подрыва носовой оконечности ЛК “Новороссийск”, гибели корабля и многих героических участников его несостоявшегося спасения. Опубликованные к настоящему времени сведения об этой трагедии говорят о том, что авторы публикаций не были ознакомлены с упомянутым выше “сверхзакрытым " документом. Или знали истинные обстоятельства происшедшего, но не довели их до читателя в силу каких-то веских причин.

Всему этому есть объяснение. 20 февраля 1957 года скоропостижно скончался Вячеслав Малышев, в апреле вышел “Окончательный протокол", в том варианте, что посчитал целесообразным Борис Бутома, назначенный Министром судостроительной промышленности, и решительно наводящий порядок на объектах своего министерства. Процессуальные требования были вполне соблюдены, Борис Евстафьевич был заместителем Вячеслава Малышева в Правительственной комиссии.

Исключительно странно, не сказать бы — дико, выглядит позиция профессора Николая Муру в процессе обсуждения причин катастрофы “Новороссийска ”. Являясь старшим инженером экспедиции “Особого назначения ” по подъему “Новороссийска ”, он не мог не знать истинного состояния дифферентной системы линкора.

Так, Муру неоднократно и “авторитетно ” (?) утверждал, что у линкора не было дифферентной системы! Но и этот авторитетнейший специалист умалчивает (возможно, не знает) о том, что по устранению этого серьезного недостатка в живучести линкора во второй половине 1955 года проводились работы на одном из севастопольских СРЗ.

В “Окончательном Протоколе ” комиссии Малышева было изложено следующее.

Линкор “Новороссийск ” осенью 1955 г. проходил ремонт на одном из судоремонтных заводов Севастополя. В состав работ входили изготовление и монтаж трубопроводов дифферентной системы. Как предусматривается конструктивными требованиями, она должна проходить через водонепроницаемые отсеки второго дна и соединять носовые и кормовые дифференты цистерны. Трубопровод диаметром около 800 мм по проекту состоял из межотсечных патрубков, закрепляемых на водонепроницаемых переборках через переборочные стаканы с резиновыми прокладками на фланцах. Переборочные стаканы были установлены, патрубки опущены в междудонное пространство. Начались монтажные работы по установке и соединению патрубков со стаканами, с которых были сняты временные стальные заглушки. Закрытие люков второго дна производилось после погрузки в монтажное пространство патрубков. К этому моменту из Москвы поступил срочный приказ Главкома ВМФ подготовить линкор к участию в маневрах во главе эскадры Черноморского флота. Срочность диктовалась появлением у северных берегов Турции кораблей США и опасностью их провокационных действий, что в период “холодной войны ” не было редкостью. Руководство СРЗ надеялось завершить работы по дифферентной системе к намеченному сроку выхода линкора на учения. Однако, монтаж патрубков системы под вторым дном ввиду сложной трудоемкости к моменту выхода эскадры завершен не был. Корабль на учения все же был выведен, для чего и акты о якобы проведенных швартовых и ходовых испытаниях были оформлены. А после возвращения линкора на базу командир корабля капитан 1-го ранга Кухта А.П. был отправлен в отпуск, а командир БЧ-V, капитан 2-го ранга Резников И.И. попал в госпиталь на срочную операцию гнойного аппендицита. Ни Кухта, ни Резников не предупредили своих заместителей о фактическом состоянии водонепроницаемых отсеков второго дна. Таким образом, к моменту взрыва второе дно не было готово выполнить свою функцию обеспечения непотопляемости и живучести корпуса линкора. Через пробоину в районе 34–50 шп. вода стала беспрепятственно проникать в "водонепроницаемые ” отсеки корабля, заполняя, в первую очередь, ближнюю носовую часть и создавая тем самым дифферент на нос. При этом, врио командира БЧ-V, командир электротехнического дивизиона этой боевой части, капитан 3-горанга Матусевич Е.М., не зная истинного состояния отсеков второго дна, пытался выровнять дифферент на нос заполнением кормовых балластных цистерн, тем самым, по существу, ускоряя процесс погружения линкора и выхода свободной поверхности воды на броневую палубу, в кубрики, не имевшие прочных, водонепроницаемых поперечных переборок. Что ускорило потерю поперечной остойчивости корабля и привело к опрокидыванию при запоздалой попытке буксировки его к берегу».

У нас нет оснований не доверять Трудославу Горелику. Поражает другое. По воспоминаниям бывшего начальника ремонтного отдела технического управления флота Кацнельсона, члены Правительственной комиссии самым решительным образом выявляли виновников того, что после установки «КАТС» оставался вырез в переборке, и, что же они, не придали значения разобранной системе дифферентовки линкора!? Представить себе, что этот факт не был выявлен при опросах членов экипажа корабля в процессе работы комиссии, совершенно нереально. Горелик не в полной мере знаком со спецификой службы на военных кораблях. Первым, кто принимал от заводчан установленное оборудование и подписывал наряды, был командир дивизиона живучести — капитан-лейтенант Юрий Городецкий. Все акты о принятых работах, проведенных в заводе на материальной части линкора, подписывались командиром БЧ-5 и командиром корабля. Кроме того, все работы на системах, обеспечивавших живучесть корабля, по определению, были на контроле у старшего помощника командира. О ходе работ по монтажу трубопроводов дифферентной системы на корабле знали все — от самого молодого матроса трюмной группы до представителя особого отдела. Поэтому ссылки на то, что командир, уходя в отпуск, не передал информацию о состоянии систем, обеспечивавших живучесть корабля, старпому, — это дилетантский бред. Или информация о том, что срочно убывший с корабля командир БЧ-5 не поставил в известность об этом своих первых заместителей — командиров дивизионов. Эго не укладывается в рамки моих представлений о службе на кораблях, которой я посвятил двадцать лет. Значит, о незавершенных работах на системе дифферентовки накануне катастрофы знали все. Суть проблемы не меняется даже при том условии, что значительная часть моряков, на объектах которых шли указанные работы, погибли при катастрофе. Остается предположить, что после свершившейся катастрофы все, кто в той или иной степени был задействован в этой порочной и поистине «кровавой» цепочке, обязались хранить гробовое молчание. И, как выясняется, свое обязательство они выполнили. Ушли в мир иной белыми и пушистыми.