Загадки гибели линкора Новороссийск - Борис Никольский

Взгляните на эту фотографию. Если бы не парадная форма со знаками отличия капитана 1 — го ранга, то этого человека можно было бы принять за декана факультета сельхозинститута, начальника цеха, директора хлебозавода или макаронной фабрики — но только не командира черноморского линкора.

Сутуловатая, плотная фигура. Располагающее к общению выражение лица, добродушная, несколько лукавая улыбка умного, знающего себе цену человека.

Это о содержании. Теперь — о форме. Грубо натянут белый чехол на казенную военторговскую фуражку, в воротник белой рубашки не вставлены пластиковые «косточки», придававшие «уголкам» жесткость. Не застегнута третья, нижняя пуговица на тужурке. Академические «ромбики» не совмещены гранями, как практиковалось офицерами, любившими блеснуть своим офицерским прикидом и особо выделявшими «ромб» выпускника академии. В таком обличье Александр Кухта больше похож не на командира черноморского линейного корабля, а на актера местечковой киностудии, не имевшей военного консультанта и хорошего костюмера, но снимавшей «фильму за флот». Все эти признаки выдают в Кухте человека, не опускавшегося до таких мелочей, как создание себе имиджа «лихого» командира. Этот офицер привычнее чувствовал себя в рабочем кителе, надетом на тельняшку. С точки зрения линкоровской, а тем более миноносной этики — не орел.

Я не очень хорошо представляю этого человека на мостике линкора с искусственно отработанным волевым оскалом, с суточной щетиной на багровом лице, громко матерящимся на подчиненных. Не его это. И не нужно это было ему.

По воспоминаниям ветеранов линкора, Александр Кухта обладал уникальными способностями математика, в уме производил сложнейшие расчеты на применение артиллерии. Командир дивизиона главного калибра линкора Марченко вспоминал о том, что Кухта при стрельбах главным калибром линкора не упускал возможности подняться на КДП, будучи инженером по оружию высокой квалификации, привычно находил возможность принимать участие в ремонте материальной части корабельной артиллерии.

А о чем думал все те годы Александр Кухта, я не знаю, но догадываюсь. Экипажи тех крейсеров, которыми Кухте пришлось командовать, жили в береговых казармах, лишь изредка посещая корабли, достраивавшиеся у причалов режимных судостроительных заводов. С полным на то основанием можно утверждать, что, числясь командиром крейсеров «Щербаков», «Молотов» и «Корнилов», капитан 1-го ранга Кухта был лишен не только возможности получить хоть какую-то практику управления крейсером, но и приобрести какие-то навыки в отработке повседневной и тем более боевой организации с экипажами этих кораблей.

Вот с таким многообразным по содержанию и нулевым по сути командным «багажом» капитан 1-го ранга Кухта назначается командиром линкора «Новороссийск». В очередной раз напоминаю, что приказ морского министра о его назначении был подписан 29 октября 1954 года, то есть ровно за год до грядущей катастрофы. В очередной раз обращаю ваше внимание на один немаловажный факт — до последнего назначения капитан 1-го ранга Кухта не командовал даже тральщиком, находившимся в кампании. Скоропалительные перемещения по строящимся кораблям не позволяли офицеру получить практику в руководстве экипажем корабля 1-го ранга, не говоря уже о командовании крейсером в процессе выполнения учебнобоевых задач. Оставалась зыбкая надежда, что Александр Павлович успел получить допуск на самостоятельное управление линкором, служа старшим помощником командира «Новороссийска» в период с ноября 1952 года по октябрь 1953 года. Тем более что этот период корабль несколько месяцев находился в кампании, выходил в море. При анализе личного дела капитана 1-го ранга Александра Павловича Кухты выясняется, что за период службы старшим помощником линкора с 20 октября 1952 года по 15 ноября 1953 года капитан 1 — го ранга Кухта таки был допущен «к управлению кораблем на якоре». И не более того. Нет, не так бы строил свою службу на линкоре офицер, назначенный старшим помощником и рвущийся в командиры. Создается впечатление, что на ответственной должности начальника Управления кадров ВМФ сидел вечно пьяный «игрок», дрожащими руками тасующий как карты личные дела кандидатов на замещение должностей командиров кораблей 1-го ранга. Судите сами. Не прошло и семи месяцев, как Кухта был отозван в Севастополь с должности командира экипажа достраивающегося крейсера «Щербаков». Когда же в октябре 1953 года Александр Кухта был назначен старшим помощником на «Новороссийск», то сменяемый им капитан 1-го ранга Игорь Васильевич Колышкин убывал в Ленинград вступать в командование все тем же крейсером «Щербаков». Не прослужив на «Щербакове» и года, Колышкин передаст дела командира капитану 2-го ранга Александру Шабурову. И это при том, что Шабуров с марта 1949 года по март 1953 года служил командиром дивизиона главного калибра на «Новороссийске», придя на эту должность с командира БЧ-2 «Архангельска», возвращенного к тому сроку англичанам. Возникает впечатление, что на уровне кадровых перемещений командиров кораблей 1-го ранга царил какой-то дурдом. Стоило ли после этого удивляться пожару в башне главного калибра на крейсере «Молотов» в октябре 1946 года и трагической судьбе того же «Новороссийска» в октябре 1955 года?

При самом поверхностном анализе послужного списка капитана 1-го ранга Кухты формируется убеждение в том, что за фактом его назначения командиром линейного корабля скрывалась какая-то многоходовая интрига, либо все значительно проще, и мы имеем пример чрезвычайной глупости со стороны командования ВМФ, настоявшего на этом назначении.

Если предшественники Кухты на должности командира — Беляев, Кошкарев и Измайлов — при всех своих плюсах и минусах имели многолетнюю практику командования кораблями 2-го и 1-го рангов, то Александр Павлович не мог похвастаться даже фактом командования базовым тральщиком или сторожевым кораблем. Командование экипажами строящихся крейсеров здесь не в счет. Соглашаясь на свое последнее назначение командиром линкора, Кухта, как умный человек и офицер, имевший немалый жизненный и служебный опыт, должен был предвидеть, что добром это не кончится.

Все, что связано с перемещением Кухты по последним четырем должностям, вызывает ряд вопросов. Если уж так был востребован опыт и знания Кухты как профессионала корабельной артиллерии, то не проще ли было, назначив его заместителем начальника ГАУ ВМФ, использовать в качестве куратора вводимых в строй новых артиллерийских крейсеров. Так нет же — наверняка, напрягая Кухту на кураторскую деятельность как профессионала-артиллериста, вымученно «лепили» из него командира корабля 1-го ранга. И, судя по последовавшим трагическим событиям с линкором, «долепились». Многоходовые кадровые манипуляции, предпринятые командованием ВМФ по продвижению капитана 1-го ранга Кухты на должность командира линейного корабля «Новороссийск», могут быть оправданы в одном-единственном случае — линкору предстояло стать испытательной площадкой по применению специальных образцов артиллерийских боеприпасов и новых образцов вооружения. Именно такой стартовой площадкой для испытаний комплексов ракетного вооружения в скором времени стал крейсер «Ворошилов», в наше время носивший на борту надпись «ОС-24», что означало — «опытовое судно».

В этой связи в качестве командира корабля уж точно нужен был инженер по системам вооружения самой высокой категории. Кстати, на Черноморском флоте до 1949 года был такой артиллерист-«самоучка» — капитан 1-го ранга Юрий Константинович Зиновьев. Быть может, это совпадение, но Зиновьев, откомандовав крейсером «Молотов» и линкором «Севастополь» в самый напряженный военный период и командуя к тому времени бригадой строящихся и ремонтирующихся кораблей в Николаеве, был откомандирован для приемки и перевода в Севастополь итальянского линкора «Джулио Чезаре». К сожалению, выполняя эту ответственную задачу, Юрий Константинович очень уж как-то неожиданно (?) умер от сердечного приступа. Зиновьев не отличался крепким здоровьем, у него были проблемы с сердцем, с сосудами, но ведь ему было всего лишь 56 лет. Такие вот печальные «заморочки» прослеживались с самого начала процесса «освоения» линкора «Новороссийск».