Трагедия Белого Юга. 1920 год - Николай Карпов

28 марта в Туапсе в городской гостинице «Европа» состоялось совещание с участием прибывшего из Крыма генерала Улагая, атамана Букретова, Председателя кубанского правительства Иваниса и высших чинов Кубанской армии. Армейское представительство было очень внушительным — от войск прибыло 14 генералов и 4 полковника. Председательствовал атаман Букретов. Объяснив сложившуюся обстановку, он предложил выработать решение о дальнейших действиях. По его мнению, необходимо было решить три главных вопроса. Во-первых, наладить надежную связь и нормальные взаимоотношения со ставкой в Крыму, во-вторых, окончательно решить — куда отходить: в Крым или в Грузию, и в-третьих, как обеспечить продовольствием почти 60 000 человек. По первому вопросу было принято положительное решение, по второму — большинство высказалось за переход в Грузию, а при обсуждении третьего вопроса — отвергли внесенное Букретовым предложение — совершить несколько рейдов на Кубань за продовольствием, но взамен ему ничего другого не нашли.

С занятием Туапсе у белых появилась возможность хотя бы частично провести эвакуацию войск и беженцев силами Черноморского флота. В этот порт на миноносце «Беспокойный» прибыл командир восточного отряда судов капитан 1-го ранга Лебедев. Он телеграфировал командованию флота срочно прислать пароходы из Феодосии. Одновременно было принято решение направить в Туапсе все еще находящийся у Новороссийска эскадренный миноносец «Дерзкий» и те транспорты, которые под командованием капитана 1-го ранга Н.Н. Машукова должны были заняться эвакуацией людей сначала с Тамани, а потом из Геленджика. 29 марта Машуков прибыл со своим отрядом в Туапсе. В его составе были переоборудованная из ледокольного парохода канонерская лодка «Георгий». У нее на буксире была десантная баржа-болиндер. Вместе с ними прибыл так же сторожевой катер «Старший лейтенант Макаров». Чуть позже пришли тральщик № 412 и пароходы из Феодосии. Здесь же бросили якорь английские корабли: крейсер «Калипсо» и эскадренный миноносец «Стеддэст».

Немедленно началась погрузка казаков Донского корпуса, астраханцев, некоторых подразделений Добровольческой армии, прибывших из Новороссийска, и беженцев. Желающих эвакуироваться было значительно больше, чем могли принять корабли. Из Феодосии были вызваны те пароходы, которые накануне прибыли из Новороссийска. Вскоре прибыл пароход «Тигр», и его тут же отдали больным, раненым и беженцам. Часть людей взяли на борт английский и французский пароходы. 3 апреля в Туапсе прибыла вторая партия пароходов: «Лазарев», «Колыма», «Россия», а также транспорт «Николай» и французская канонерская лодка «Дюшаффо»; они в значительной степени ускорили эвакуацию. Практически корабли взяли всех желающих, и несколько судов даже вернулись в Крым порожними. Всего через Туапсе в короткий промежуток времени было вывезено более 15 тысяч человек.

Так как части продолжали движение к границе, то флоту белых была поставлена задача — прикрыть их с моря. В Джубге корабли белых захватили два небольших буксира и пароход «Тайфун» противника. У Небуга 2 апреля на эсминец «Дерзкий» переправился генерал В.Г. Науменко, он временно заменял на этом участке генерала П.К. Писарева, уже убывшего со своим корпусом в Крым. Одновременно корабли белых контролировали участок побережья от Новороссийска до Туапсе и препятствовали частям Красной Армии преследовать отступающих, ведя огонь по их отрядам.

Решив идти в Грузию, командование приняло меры по обеспечению безопасности движения и прежде всего прикрытию войска с тыла. Именно оттуда можно было ожидать нападения красных. Поэтому в арьергард был выделен целый корпус генерала Науменко. Он развернул войска у Туапсе фронтом на север, а его 2-я дивизия должна была удерживать дорогу, идущую от Гойтхского перевала.

Получив эту задачу, полки 4-й дивизии прибыли в указанный район и после утомительного перехода расположились вдоль реки Туапсинки. Казаки кормили и поили лошадей, когда вдруг по телефону от генерала Науменко последовал срочный приказ — сниматься с места и выступить на юго-запад через село Георгиевское, затем перейти хребет и спуститься к морю. Оказалось, что дорогу на Туапсе и сам город уже захватили красные, спустившиеся с гор. Когда казаки арьергарда подходили к Георгиевскому, оттуда по ним вдруг был открыт сильный ружейно-пулеметный огонь. Командир дивизии полковник Ф.И. Елисеев бросил было в атаку на село казаков Лабинского полка, но им в спину красные с кряжа повели еще более губительный огонь, а потом начала бить и артиллерия. Путь казакам к морю тоже был отрезан. Дивизии пришлось срочно уходить на юг, в лесистые горы.

Переночевав наверху в поселениях греков, дивизия утром следующего дня стала спускаться с гор вниз на побережье. Преодолев около 30 километров в юго-западном направлении, она вышла к морю, где была встречена командиром корпуса генералом Науменко. Затем части дивизии расположились в греческом селе Лазаревском, на самом берегу моря, в 25 километрах к югу от Туапсе. Здесь позицию заняли пластуны генерала Морозова, а корпус отступил еще дальше на юг, заняв фронт по реке Шахе. Люди испытывали большой недостаток пищи, в лучшем случае им приходилось утолять голод мамалыгой из кукурузной муки. Кони тоже голодали. Казаки шашками рубили молодые побеги деревьев и стволы кукурузы, но лошади ели их неохотно. К грузинской границе прошло около пятидесяти тысяч войск и беженцев. По дороге они забрали все, что было пригодно для пропитания.

В колонне отступающих были умершие от голода и заражения трупным ядом павших животных. Только у донских казаков в эти дни пало около пяти тысяч лошадей. Все надежды были на то, что в Сочи могут находиться хоть какие-то запасы продовольствия. Действительно, кое что там нашли, кроме того, союзное командование из своей базы в Константинополе прислало 24 апреля 50 тонн муки. Ее доставил русский пароход «Святой Николай». Выгрузив продовольствие, пароход взял на борт 1 100 больных, 400 других пассажиров и доставил их в Ялту.

Не намного лучше чувствовали себя и преследователи. Горные преграды, весенняя распутица, отсутствие фуража сильно мешали и им. Узкое пространство, по которому двигались войска, не давало возможности наступать широким фронтом, а горы мешали коннице обходить противника и проводить удары по его флангам. Пока в боевых действиях участвовала 1-я Конная армия С.М. Буденного, скорость преследования белых войск была достаточно высокой, но вдруг поступил приказ эту армию вывести из состава Кавказского фронта и перебросить ее на Польский фронт.

Основным преследователем стала 34-я стрелковая дивизия красных. До этого она с боями прошла от Волги до Майкопа, полки ее сильно поредели. Из записей в полковом журнале, сохранившемся у бывшего командира 306-го полка этой дивизии А.У. Клочкова, можно судить, настолько обескровленными были красные части. В этом полку из 3 200 человек числилось едва ли 300.

Если бы белое командование захотело в эти дни переломить ситуацию в свою пользу, оно имело много шансов на успех. Но такая ситуация длилась не долго. В помощь 34-й дивизии прибыла кавалерийская бригада под командованием Левады, а решением командующего 9-й армии Уборевича в состав этой дивизии были влиты части 50-й и 22-й дивизий, а также части Красной Армии Черноморья, находившиеся в районе Майкоп — Туапсе. В результате состав 34-й стрелковой дивизии в короткие сроки был доведен до 5 000 штыков и 500 сабель. Общее руководство группировкой поручили командованию 50-й дивизии. Начальником ее стал молодой командир бригады П.В. Егоров — выпускник Лионского (Франция) военного училища. Первую мировую войну он закончил в звании капитана, а затем был на различных командных должностях в Красной Армии. Командиром 3-й бригады этой дивизии стал бывший начальник штаба Красной Армии Черноморья В.В. Фавицкий. Как и их противник, красные находились на крайне скудном продовольственном и фуражном обеспечении. Кроме того, урон их численности наносили постоянные обстрелы, которые вели английские боевые корабли.