Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец - Александр Семёнов

– Так я больше не плаваю. Вчера говорила. Ты, наверное, спал уже, не помнишь, да? – она тихо засмеялась. – Теперь только для удовольствия хожу в бассейн, два раза в неделю…

Тут Марина за руку потянула его на паркет: настало время джайва. Отпрыгав под бешеный ритм и поклонившись зрителям и судьям, убежали переодеваться для европейских танцев, а потом вернулись к персональным болельщикам.

– Надеюсь, выйдем в финал, – сказал Рома. Он был в этом почти уверен. Сезон набирал ход, на конкурс в их категории заявилось аж девятнадцать пар; начали с одной четвёртой, и Рома с Мариной прошли её со вторым результатом. Владимир Викторович говорил, что так бывает: когда судьи тянут свои пары и топят конкурентов, вперёд могут проскочить те, кого заранее не принимали всерьёз. Но даже если опомнятся и в полуфинале сбросят места на четыре – всё равно с шестого должны проходить.

– Выйдете, конечно, – сказала Лида. – И победите, я не сомневаюсь. Вы лучше всех.

– Да уж конечно, – отозвалась Марина. – Нам бы вариации не забыть.

– Серьёзно лучше! Мне со стороны виднее…

Лида улыбалась и едва заметно пританцовывала под музыку, сидя в жёстком кресле. Серые глаза, чуть отливающие зеленым, глядели весело и восторженно. В «Лесном» Рома не видел её с таким выражением лица. Да он вообще, по правде говоря, не видел её – и, может быть, зря? Кажется, с тех пор немного похудела; под узорчатой водолазкой угадывался абсолютно плоский живот, широкий кожаный ремень джинсов чуть угловато огибал косточки на бёдрах, создавая впечатление хрупкости. В лагере она казалась какой угодно, только не хрупкой. И грудь… интересно, поместится ли в руке? По неопытности Рома не мог понять, надето ли у неё что-нибудь ещё под водолазкой.

Вдруг Рома почувствовал, как ему надоело фантазировать и мечтать. Сколько можно! Жизнь проходит. Пора наяву прикоснуться, обнять, скинуть одежду, а там будь, что будет!.. Лучше бы, конечно, это была Ксюха. Но если она не хочет, Лида тоже хороша. И она вовсе не против, она сама о нём думает. И не боится ни капли, и не засмеётся, если он с первого раза что-то сделает не так. За те полтора часа, что Лида находилась в зале, Рома отчётливо это понял.

Лида посмотрела финал, куда они вошли с третьего места. На заключительный парад и награждение не осталась, но прислала сообщение с вопросом: какими стали в итоге? «Четвёртые», – ответил Рома. «Вы довольны?» – спросила она. «Конечно!!!» – написал он. «Тогда я тоже довольна, молодцы!» Они в это время двумя парами возвращались домой: Рома шёл, укрывая зонтом Иру и себя, а Марина оживлённо беседовала с Димой и не обратила внимания на переписку. Только дома она спросила:

– Это та самая, из лагеря? Я правильно поняла? Рома кивнул.

– Интересные глаза… Такой рисунок, будто подсолнух расцветает. А с Ксюхой что? Всё, завяли помидоры?

– Не знаю, – ответил Рома, – от неё зависит. Если ей не надо, я переживу.

– Ладно. Жираф, конечно, большой… Только, знаешь, я бы всё равно хотела с ней дружить. Или, по крайней мере, быть в хороших отношениях. И нарисовать, но это чуть позже, когда дорасту. Я подумаю, как это сделать, чтобы тебя не подставить. Может, ещё вернёшься.

Труднее всего, что он до сих пор делал в жизни, оказалось купить презервативы. Рома доехал на трамвае до случайной улицы, где прежде не бывал и вряд ли в ближайший год окажется, прошёл сотню метров, глядя по сторонам, пока не заметил вывеску аптеки. Что может быть проще, – повторял он в мыслях, – нырнул, вынырнул, никто тебя не знает и больше не встретит… И всё равно не мог представить, как выговорит у окошка это слово. Не слишком угловатое, язык не поломаешь – а вот поди скажи, когда вокруг сплошные глаза и уши. В конце концов, Рома обманул себя, убедил, что собирается ехать на болото за клюквой и покупка нужна для безопасности на случай провала в трясину, а не то, о чём вы думаете. Он представил, как, обвязанный вокруг пояса гирляндой шариков, осторожно ступает резиновыми сапогами с кочки на кочку, приседает, чтобы собрать спелый урожай, как постепенно тяжелеет в руке ведро… С этими мыслями он зашёл внутрь, выстоял недлинную очередь, отчётливо произнёс мучительное слово, не дав аптекарше возможности переспросить, расплатился, спрятал почти невесомую коробочку в сумку, вышел с достоинством, дошагал до остановки, забрался в маршрутку и, лишь захлопнув за собой дверь, свободно вздохнул. Ещё немного – и опоздал бы на тренировку.

Он не был уверен, что покупка пригодится хоть для чего-нибудь, – просто решил, что с ней надёжнее, даже если она всё время будет лежать в сумке наподобие талисмана. А там кто знает… В понедельник Лида пригласила Рому к себе домой. Свободные часы, чтобы встретиться, у обоих выпадали на субботний вечер. Почти неделя – достаточно времени для того, чтобы миллион раз представить будущий визит, засомневаться, решить сделать назло, вновь передумать и поверить в то, что скоро он проснётся и всё пойдёт по-старому. И при этом надо было учиться, внимательно писать контрольные, ходить на занятия в «Фонтан», общаться с разными людьми, держа себя так, чтобы никто не прочёл на его лице надежды и сомнения. Марина, конечно, догадывалась обо всём, – Рома это чувствовал, хоть она и не подавала вида. Временами он был ей благодарен за то, что не лезет в душу, но порой чуть ли не злился. Сказала бы твёрдо, как умеет: «Не ходи», – он бы послушался с радостью, что не надо думать и решать самому. Но… Старшая, мудрая, часто не в меру ядовитая сестра вела себя так, будто ничего особенного в его жизни не происходило. С Лидой Рома перекидывался сообщениями, но не звонил, опасаясь, что расскажет всё о себе заранее, а в субботу придётся сидеть и молчать. С Ксенией он вовсе не поддерживал связь, и чем дальше, тем это было труднее. Конечно, он поспешил; а вдруг, если позвонит сейчас, она встретит его иначе?… Или не сейчас, через месяц, два. Неужели не мог подождать! Но уже договорился с Лидой, надо идти. Чёрт, лучше бы на самом деле за клюквой…

В четверг или пятницу Рома пришёл к мысли, что одна встреча ни к чему его не обяжет. Надо будет сделать так, чтобы Лида поняла: он не такой, как она придумала, – чтобы разочаровалась и сама больше не захотела его видеть. Для начала – поглупее одеться. У него был маскарадный костюм: широченные, коротковатые штаны с ширинкой почти до колен, лохматая куртка с рэпперскими надписями, зелёная, с громадным козырьком, бейсболка. Рома представил, как во всём этом будет выглядеть: нормально, сойдёт за клоуна. Если добавить купленные на вырост ботинки с подошвой, как тракторный протектор, – Марина, пиная их в сторону обувной полки, очень метко, хоть и непонятно почему, называла «прогарами», – выйдет самое то.

Он воображал себя в таком наряде до последней минуты; но, когда пришла пора идти, вдруг оделся по-человечески: чёрные брюки, рубашка в тонкую синюю полоску и вязанный бабушкой строгий серый свитер без рукавов.

Лида жила на Тамбовской улице, недалеко от Обводного, – если сравнить с теми крюками, которые Рома выписывал, добираясь до Ксении, это было почти рядом. Он приехал на двадцать минут раньше условленного и бродил вокруг дома, поглядывая на телефон. Время еле плелось. Мимо почти без звука пролетел заляпанный грязью «Лансер», чуть не задев по руке зеркалом. Рома мысленно показал ему вслед fuck. Под окном собралась целая стая кошек, и бабуля с первого этажа, ласково приговаривая, бросала им куриные потроха. Звери заглатывали их молча, со страшной быстротой и ненасытностью. Ещё четыре минуты прошло. Спина взмокла… Выглянуло солнце, осветило черноглазую девчонку на вид не старше Ромы, катившую по тротуару коляску с малышом в голубой шапочке. Вряд ли мама, наверное сестра. Вновь туча… Осталось минуты две. Проверил сумку: коробка, с такими страданиями купленная в аптеке, лежит на месте. Рядом – шоколадка для… как её зовут?! Несколько секунд Рома думал, что его ждёт эта девочка с маленьким братом, а она ведь не представилась, только взглянула с улыбкой… Но он быстро вспомнил, зачем здесь, и пошёл звонить в домофон.