Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец - Александр Семёнов

Илья спал, не выпуская из рук футбольный мяч, но Рома не боялся их разбудить. Технология была отработана: не включая свет, встать на колени возле своей кровати, засунуть голову под одеяло, оставив небольшой тоннель для воздуха, на ощупь набрать номер и говорить в четверть голоса. Рома ещё раз представил Ксению, какой видел её сегодня, в смешной пижаме… Да и пусть живёт как хочет! Больше он не будет унижаться и навязывать свою компанию.

Он зарылся головой под одеяло и не с первого раза, но всё-таки набрал запомнившиеся цифры. Трубку сняли мгновенно, не дожидаясь, пока оборвётся первый гудок. Рома узнал низкий, чуть протяжный голос, но для верности сказал:

– Здравствуйте. Будьте добры, позовите, пожалуйста, Лиду.

– А это я, – ответили ему. – Привет, очень рада, что ты позвонил. Я уже собираюсь спать, а трубка рядом…

И, как ни готовился Рома к разговору, как ни настраивал себя – оказалось, что первую фразу, которая задала бы тон всему, он так и не выдумал. Замялся на секунду-две, но ничего более толкового, чем «как дела?», тем более не родил. А Лида не отделалась простым ответом «хорошо» или «в порядке»: она стала рассказывать о себе, и подробно – судя по тому, что, вернувшись на кухню с трубой, Рома уже не застал Марину, и лишь под дверью девичьей комнаты лежала полоска приглушённого света. Зато проснулась Альма, потягиваясь и тихо щёлкая по полу когтями, вышла навстречу, и Рома задержался в коридоре, чтобы её погладить. О чём говорил сам, он более-менее помнил: о том, что продолжает танцевать, даже выходит на конкурсы, что-то ещё… А вот слова Лиды растворились в звучании её голоса. Ощущение было такое, будто утром знаешь: видел сон, – но все подробности скрыты, и как ни закидывай память, ничего из тумана не выудишь. Отвлёкся, занялся будничными делами – и вот тогда постепенно выплывают ночные картины, даже складываются порой во что-то связное. Может, и у него бы так получилось, будь сейчас и правда утро. Но был уже поздний вечер, Рома больше всего на свете хотел спать и уснул довольно быстро, и в самом деле увидел сон, который поутру вспоминался фрагментами, зато сразу и на удивление чётко. Книжная ярмарка в доме культуры Крупской – Рома действительно был там три недели назад, приехал выбрать учебник, а увёз роман о космических десантниках, – широченная лестница, занимающая чуть ли не половину здания, и она продолжается куда-то вниз, в подвалы, и он ищет там единственное помещение, ведущее в подземный ход, по которому можно дойти до Главного Штаба. Во сне Рома помнил, что уже ходил этим путём, и раз нашёл тогда – найдёт и сейчас. Наверное, он куда-то выбрался, потому что в следующем отрывке, держа за руку Лиду, плутал во дворах, похожих не на колодцы, а скорее на фигурки тетриса. Их было множество, из одного входишь в другой – и не знаешь заранее, сквозной он или тупик. Рома вновь ориентировался по смутным воспоминаниям и вышел из очередной арки на тёмную, мокрую улицу, в конце которой высилось что-то громадное… Он уже понял, что это сон, но проснулся не до конца и хотел узнать, чем закончится путешествие, когда Илья, бодрый и радостный, сказал над ухом: «Не шуми! Папа спит!» – и стал вытаскивать из-под головы подушку.

– Отстань, пожалуйста, – отмахнулся Рома, всё ещё не покидая тёмную улицу. Лида рядом с ним начала таять, но он пока мог удержать её напряжением воли. Илья, отчаявшись завладеть подушкой, взял свою и, приговаривая:

«Не шуми! Не шуми!» – принялся колошматить ею старшего брата. На шум пришла Марина, подхватила мелкого на руки и понесла в девичью. Илья заревел так громко, что папа наверняка проснулся. Рома – тот в одно мгновение весь перенёсся в комнату и открыл глаза.

Мама уже готовила завтрак: геркулесовую кашу, бутерброды с копчёной форелью, кофе в честь воскресенья, – и, вскоре после того как Рома умылся, позвала всех к столу. Дежурила по кухне сегодня Марина, и после завтрака Рома, как всегда в её дни, добровольно помогал мыть посуду: вдвоём не скучно и найдётся о чём поговорить. Он опасался, что она будет расспрашивать, с кем и на какие темы он беседовал вчера, – но она не напомнила об этом ни словом, так что Рома засомневался, был ли вовсе тот разговор. С Мариной они обсуждали вещи самые обыкновенные. Во-первых, сегодня конкурс, и Владимир Викторович будет судить, но неизвестно, поможет ли им хотя бы выйти в финал. Во-вторых, ещё до конкурса надо многое сделать. Наведя на кухне порядок, они, как водится, немного побесились, пофехтовали дубинками из твёрдого пенопласта и, отбросив их, сошлись врукопашную. Когда-то Марина легко побеждала, потом они сравнялись, а в последние годы Рома был явно сильнее, но, в память о детстве, поддавался. Он и теперь позволил сестре опрокинуть его на спину и для вида чуть подёргался. Альма в это время прыгала рядом, рычала и размахивала хвостом, и забывший утренние обиды Илья норовил восстановить справедливость, бросая футбольный мяч в того, кто в данную секунду брал верх. Потом они все вместе пошли гулять и как сумасшедшие носились по лужам. Вернулись – и Марина, приняв душ, вместе с Ирой закрылась в девичьей комнате колдовать над причёской. Рома со своим ёжиком не нуждался в наведении красоты, поэтому вымылся не торопясь, внимательнее обычного поглядел в зеркало: нет, брить mushrooms ещё рано. Затем, под шум воды, сквозь закрытую дверь к нему вошла девушка, и он узнал в ней вчерашнюю амазонку, нарисованную Мариной. Вновь ощутил волнение, но теперь не пытался успокоить себя и даже помог руками. Он внезапно увидел её лицо и понял, кто она такая, – чуть погодя, когда, чистый и высохший, покупал в универсаме хлеб. Едва удержался от смеха, вспомнив бабушкину присказку «не по Сеньке шапка», и решил больше не звать её даже в самых потаённых мечтах.

– Правильно понял, – сказала по пути на конкурс Марина. – Значит, не такая уж и пьянь?

Интересным было то, что о Ксении в такие минуты, как сегодня в ванной, он никогда не вспоминал. Как будто даже в мыслях берёг её для иного. Настоящего… хоть и неизвестно, придёт ли оно. После её дня рождения, когда субботний вечер так много обещал, но куда-то бесследно утёк, Рома стал терять надежду. Только потому, что вначале он слишком её раздул, теперь ещё хоть что-то оставалось.

Может быть, Лида подойдёт на роль воображаемой девушки? Он подумал об этом и забыл – до самого конкурса, когда неожиданно увидел её в зале. «Хорошо, Ксюхи нет, – была первая мысль, – а то бы встретились». А вторая: «Значит, я вчера больше наболтал, чем помню…» Лида вошла, когда Рома с Мариной танцевали полуфинал, где-то между ча-ча-ча и румбой, и села недалеко от Иры и Димы Седова. В перерыве между заходами Рома познакомил её с сестрами. Марина едва взглянула на Лиду, но он-то знал, что ей незачем пристально глядеть: художница; всё, что надо, уже заметила. И вид сохранила самый непроницаемый – неизвестно, каких разговоров ждать на обратном пути и дома. И ждать ли…

– А вы молодцы! – сказала Лида. – Даже не представляла, что это так красиво.

– Сама бы хотела заняться? – спросил Рома, чтобы хоть что-то сказать.

– Может быть… Если найду время. Я вот еду из школы моделей, попросила маму закинуть меня сюда. Где-нибудь на час, потом она заберёт.

– А как плавание? – спросил Рома.