Золотые дни - Джуд Деверо

Эдилин непроизвольно сжала кулаки. Ей очень хотелось стукнуть Табиту. Они смотрели друг на дружку, как две собаки, готовые подраться, когда Эдилин вдруг спросила:

— Зачем ты убежала с отцовской фермы?

На мгновение Табита растерялась, но затем она расправила плечи.

— Он был мне не отец, а отчим, он женился на моей матери, чтобы иметь доступ к ее дочерям. После трех лет такой жизни я сбежала. А тебе какая разница?

Эдилин шагнула к Табите.

— И что это была за ферма?

— В каком смысле?

Эдилин молча смотрела на нее.

— Ферма, на которой выращивают коров, свиней и хлеб. А разве бывают другие фермы?

— Что, если я куплю ферму и дам тебе работу?

— Ты? Купишь ферму? — спросила Табита, брезгливо скривившись.

Эдилин развернулась и пошла прочь.

— Подожди! — крикнула ей вслед Табита.

Эдилин остановилась, но оборачиваться не стала.

— Кто еще будет работать на той ферме? Я не смогу все делать одна. На ферме много работы.

Эдилин повернулась к ней лицом.

— Я над этим не думала, поэтому пока не могу ответить на твой вопрос, но я знаю, что несколько дней назад умер один фермер, и теперь его ферма продается.

— И ты хочешь попросить меня вести там хозяйство?

— А почему нет? Или ты предпочитаешь и дальше жить воровством и торговлей собственным телом?

— Я предпочитаю… — Табита хотела сказать что-то саркастическое, но передумала. — Ты наймешь мужчин для работы на ферме? Мне трудно с мужчинами.

— Нам всем трудно, — вздохнула Эдилин. — Я была счастлива до тех пор, пока не встретила Джеймса, а потом своего дядю. И Ангус… — Она махнула рукой. — С ним покончено. Харриет — это компаньонка, с которой я живу, — считает меня ни на что не годной. И вообще, все, кого бы я ни встретила за последний год, считают меня бесполезной. Мне бы хотелось доказать им, что они ошибаются.

— Невозможно вести хозяйство без мужчин.

— Почему? — спросила Эдилин.

— Потому что мужчины должны… Они должны поднимать тяжести.

— Мы раздобудем сильных коней. Я ехала на повозке, которую тащили кони клейдесдальской породы — лошади-тяжеловозы, они могут поднять целые горы.

И, пока она говорила, то, что вначале было просто пустой блажью, прихотью, постепенно превращалось в серьезное намерение. Почему женщины не могут вести фермерское хозяйство? Они будут поставлять на рынок лучшие фрукты и станут знаменитыми. Их яблоки не будут битыми и порчеными, они будут красиво разложены на прилавке. Эдилин уже представила себе зеленые груши на желтом, смоченном водой шелке.

Эдилин окинула Табиту взглядом, вспоминая, как та выглядела, когда была чистой, и картина стала принимать в ее уме отчетливые очертания.

— Подруги поневоле, — пробормотала она.

— Что?

— Это название нашей компании — «Подруги поневоле».

— Компании?

— Да, — сказала Эдилин и недобро прищурилась, глядя на Табиту. — Я знаю, что ты лгунья и что ты любишь рассказывать людям длинные душещипательные истории о своей жизни, но вот что я тебе скажу: если ты солжешь мне, если ты когда-нибудь украдешь у меня хотя бы шпильку, я вышвырну тебя вон. Второго шанса не будет. Сколько бы ты ни умоляла тебя простить, я тебя не пощажу. Ты будешь уволена без права восстановления. Ты меня понимаешь?

— Да!.. — нагло протянула Табита.

— Я говорю серьезно и хочу, чтобы ты тоже отнеслась к этому серьезно. Так мы договорились?

Табита подумала, и ухмылка сползла с ее лица.

— Ты забрала меня с улицы, и я не стану красть у тебя и лгать тебе. Не могу обещать, что я не буду лгать другим и воровать у других, но тебе я ничего плохого не сделаю, можешь не бояться.

— Будешь воровать у других — тебя посадят в тюрьму, а может, и повесят, но это твое дело, — сказала Эдилин. — А теперь пойдем. Я должна сообщить Харриет.

Через десять минут она пробилась через толпу к Харриет, которая торговалась с каким-то фермером, заставляя его сбросить цену на бобы.

— Он — вор! — заявила она, увидев Эдилин. — И посмотри на эти бобы. На них жучки.

— Хочешь — бери, хочешь — нет, мне все равно, — сказал торговец у повозки.

Недовольно бормоча, Харриет положила бобы в корзину, к другим покупкам и взглянула на Эдилин.

— Почему у тебя такое лицо? — Харриет наклонилась к ней. — И почему эта ужасная женщина идет за тобой следом?

— Это Табита.

— Та самая, которую ты… — Харриет с недоумением посмотрела на Табиту. — Она похожа на ночную бабочку.

— Так и есть, и в этом моя вина, — сказала Эдилин, взяв Табиту за руку и оттащив ее в сторону, чтобы их не могли услышать. — Я собираюсь купить ферму мистера Сильвестра.

— Ты? — Харриет смотрела на нее с веселым любопытством. — И что ты будешь с ней делать? Розы сажать?

— Это хорошая мысль. Представляю, как будут смотреться белые розы с темно-красными сливами.

Харриет прикоснулась ладонью ко лбу Эдилин.

— Ты перегрелась на солнце.

— Солнце тут ни при чем. У меня всегда было слишком много всего, а самого главного никогда не хватало.

— Когда мы придем домой, я дам тебе опийной настойки.

— Ты и твой братец помешались на этом зелье! — огрызнулась Эдилин. — Харриет! Ты прекратишь разыгрывать из себя мою матушку и хотя бы раз выслушаешь меня наконец?! Я собираюсь купить ферму, и мы с тобой будем этой фермой управлять; Ты займешься бухгалтерией, потому что у тебя хорошо получается считать, а я займусь…

Эдилин не знала точно, чем будет заниматься, но она никогда в жизни не была так уверена в себе, как сейчас, и точно знала, что у нее все получится.

— Ты не можешь купить ферму. Ты ничего не знаешь о фермерстве, — сказала Харриет. — Ты не можешь…

— Этим утром ты жаловалась на то, что я не сделала ничего путного в своей жизни, а теперь ты говоришь, что я не могу сделать то, что хочу сделать. Нет! — воскликнула Эдилин, когда Харриет начала ей возражать. — Ты останешься здесь с Табитой, а я поговорю со вдовой мистера Сильвестра.

— Даже не думай оставлять меня с этой… с этой женщиной!

— Ты с ней останешься! — отрезала Эдилин, отдирая пальцы Харриет от своей руки. — И будешь с ней в полной безопасности, потому что я знаю по собственному опыту, что драться она не умеет.

Харриет, казалось, вот-вот упадет в обморок.

Эдилин повернулась к Табите:

— Не делай ничего, что может ее напугать, иначе я тебя уволю.