Синий мопс счастья - Дарья Донцова

И тут меня осенило. Ну, конечно, судя поголосу, я беседую сейчас с мамой Сергея Васильевича, она же точно знает, гдеработает сын! А может, и знакома с его любимыми ученицами.

– Да, конечно, сделайте одолжение,помогите.

– С радостью, мой ангел, – заверилапожилая дама.

– Нина… – начала было я, намереваясьспросить телефон Рагозиной или точное название вуза, в котором преподает СергейВасильевич.

Но дама не дала мне договорить.

– Все, более ни слова! Ниночка! Я оченьрада! На ловца и зверь бежит! Здравствуйте, душечка…

Я удивленно замолчала.

– Сережа уехал внезапно, – раздалсятрагический шепот, – понимаете, Лева умер, от инфаркта. Ужасно, такоймолодой, пятидесяти нет! Лег спать и не проснулся. С другой стороны, конечно,это счастливая смерть, не каждый так легко умирает, позавидовать можно. ВотСережа и умчался и забыл вас предупредить.

Я молча попыталась въехать в ситуацию. Ктотакой Лева? Наверное, близкий родственник, вот Сергей Васильевич и поехалзаниматься похоронами.

– Я, конечно, ничего не знаю, –драматическим шепотом актрисы МХАТа пятидесятых годов вещала дама, –вообще не в курсе. Сережа от меня все скрывает, но материнское сердце недремлет, поэтому знаю мельчайшие подробности дела и могу вам помочь. Да, могу!То-то Сереженька удивится: его нет, а дела идут!

Я постаралась не рассмеяться. Похоже,материнское сердце тут ни при чем, речь, скорее, идет об отличном слухе. На чтоугодно готова поспорить: старая дама изо всех сил шпионит за взрослым сыном.

– Встретимся через два часа в кафе«Лукошко», – самым таинственным голосом заявила невидимая собеседница.

– Думаю, не надо, я всего лишь…

– Знаю, Ниночка, – перебила менямать режиссера, – хотите забрать конвертик, но вы ведь с Сережей всегдадля этих целей в «Лукошке» встречаетесь, вот я и приду туда.

– Рагозина…

– Я великолепно узнала ваш голос,душенька, – вновь не дала мне закончить фразу шебутная бабуся, –звените, словно колокольчик, правда, представились в первый раз. Сначала-то яполагала, будто вы, как вся современная молодежь, невоспитанны, но потомпоняла: соблюдаете конспирацию. И правильно. Ах, Ниночка, Сережа вас так ценит,считает самой талантливой. Знаете, он говорит о вас с восторгом, я дажеподумала, что сын влюблен. Ха-ха-ха, шутка! Но, как и во всякой шутке, в нейесть доля правды.

– Однако…

– Все! Более ни слова! Место встречи«Лукошко», пароль «Сережа». Иду одеваться.

– Но…

– Не стоит беспокоиться, я изумительногримируюсь, никто ничего не узнает, вы сумеете без Сережи справиться: то-то онобрадуется, поймет, что зря отодвинул меня в сторону. Я, оказывается, еще втрезвом уме и на ногах! Вот!

– Где находится «Лукошко»? – струдом вклинилась я в речь тараторки.

– О! – воскликнула бабуля. – Выпроверяете меня! Да около метро «Новокузнецкая». Ну как? Теперь верите, что явсе знаю?

– Да, – вступила я в игру, –действительно. Только до сих пор сомневаюсь. Может, вы и мой телефон слышали?

– В книжке записан. Вот что, душечка,давайте так, номер будет паролем. Ах, как здорово я придумала. Мы же никогда невстречались! Войду в кафе и назову цифры.

– Ладно, – сдалась я, –«Лукошко» так «Лукошко».

– Не волнуйтесь, – перешла нафальцет дама, – конвертик я прихвачу с собой, и мы докажем Сереже, да!Обязательно! Он еще пожалеет, что отодвинул мать!

Я сунула телефон в сумку. Самое страшное извсех существующих зол – это слепая безграничная материнская любовь. Большинствоженщин, вырастив ребенка и устроив его либо в институт, либо на работу, все жепонимают: теперь отпрыску следует дать свободу. В двадцать лет юноша илидевушка просто обязаны стать самостоятельными. Как ни грустно это родителямсознавать, но они не всегда являются главными людьми для дитятки. Наступаетмомент, когда таковыми становятся приятели или любимый человек. Мудрые предкипостараются не бунтовать и стать своему чаду верными друзьями. Но, увы, иногда,чаще всего у женщин, просто переклинивает крышу, и психопатическая маменькапродолжает обращаться с пятидесятилетним, седым, обрюзгшим «мальчиком» как с трехлеткой.Требует постоянного отчета в делах, приказывает рассказывать о всех проблемах,настаивает на совместном проведении вечеров и праздников, норовит залезтьтретьей в супружескую постель и портит жизнь своим детям по полной программе.На мой взгляд, подобное поведение не имеет никакого отношения к любви, потомучто последняя предполагает умение наступить на горло своим желаниям радисчастья другого человека, в данном случае собственного ребенка. Деспотичныемамаши на самом деле – самозабвенные эгоистки.

Всех невесток такая особа изведет, друзейпрогонит вон. Коли маменька сама не курит, то, не желая вдыхать дым, с воплем:«Это тебе вредно» – вырвет у несчастного сигарету. Если у нее больной желчныйпузырь, что, кстати, чаще всего имеют патологически злые люди, то «мальчик»будет вынужден есть суп из воды с капустой и сухую гречку. Детективы ифантастику выбросят из библиотеки, в кассетнике окажется запись с русскимнародным хором, а телевизор станут включать лишь во время программы новостей имыльных опер. И только могила, в которую рано или поздно сойдет эгоистка,избавит сына от ее диктата. Вопрос: как он станет жить дальше, изувеченныйтакой любовью? Впрочем, девочке, оказавшейся в подобных условиях, еще хуже. Убедняжки есть два выхода: либо бежать прочь из родительского дома, бросив все,либо, что, увы, случается намного чаще, превратиться в старую деву.

Ворча про себя, я добралась до «Новокузнецкой»и стала оглядываться по сторонам. Вокруг бурлила людская толпа, на площадигромоздились вагончики, бойко торгующие шаурмой, булками, водой и, несмотря наотвратительно промозглую сырую погоду, мороженым. Ничего похожего на кафе тутне наблюдалось.

В низких домах, располагавшихся по обе стороныот здания метро, были одни магазины.

– Подскажите, где тут «Лукошко»? –спросила я у газетчика, парня лет тридцати, хлюпающего носом возле лотка.

– «Лукошко», «Лукошко» – забормотал тот.

– Через трамвайные пути ступай, –ткнула рукой влево тетка, торгующая всякой мелочовкой, – завернешь за доми увидишь рыгаловку. Жуткое место!