Холодная рука в моей руке - Роберт Эйкман

Но теперь, приняв решение, я позволил себе явиться к ней незваным, хотя и предполагал, что ее муж Гилберт, скорее всего, сейчас дома, не говоря уж о детях. Не считая первого моего визита, который я нанес вскоре после переезда в этот дом, я спустился к ним впервые.

Я позвонил. Дверь открыл муж Морин. На нем было какое-то старое тряпье. Из-за его спины доносились крики и визг детей. С мужем Морин я был едва знаком и, разумеется, никогда не вел с ним серьезных разговоров – за исключением того, о котором собираюсь поведать сейчас.

– Морин нет дома, – сообщил он, словно причина моего визита не вызывала у него никаких сомнений. – Она в больнице. Нервный срыв. Если хотите, я могу дать вам адрес больницы. Хотя, думаю, пройдет некоторое время, прежде чем вы сможете с ней увидеться.

– Мне очень жаль, – сказал я. – Но меня это ничуть не удивляет.

По его взгляду я догадался, что он неверно истолковал мои слова.

– Всему виной этот дом, – пояснил я. – Я решил переехать.

– Для этого надо найти подходящую квартиру.

– Разумеется, – кивнул я. – Полагаю, вам тоже стоит подумать о переезде.

– И снова поселиться в одном доме с вами?

В словах его не было враждебности, но он снова неверно меня понял. Вновь поселиться под одной крышей с Морин было бы замечательно, но я сознавал, что о подобном везении нечего и мечтать, учитывая, что свободного жилья в городе было не так много; излишне говорить, его немного и сейчас.

– Если бы нам удалось отыскать подходящий дом, это было бы здорово. Но я уверен, вам с Морин необходимо переехать в любом случае. С этим домом что-то не так.

Он пристально взглянул на меня.

– Может, зайдете, выпьете чашечку кофе? Оставшись без Морин, я научился варить неплохой кофе.

– Спасибо, не откажусь, – кивнул я.

Ситуация складывалась совершенно не так, как я предполагал, но мне хотелось поговорить о недавних событиях с любым, хотя бы в какой-то степени подходящим для этой цели, собеседником.

– Простите, что я одет по-домашнему, – сказал он и посторонился, приглашая меня войти.

Грязь и галдеж, царящие в квартире, поистине ужасали. Но муж Морин начал готовить кофе, словно мы были здесь одни. Дети, поглазев на меня пару минут, снова принялись скакать и носиться. Я развернул «Обсервер».

– Вы сказали, с этим домом что-то не так. Что вы имели в виду? – спросил Гилберт через какое-то время. – Молоко, сахар?

Кофе действительно был хорош, и, хотя после моего скромного завтрака прошло совсем немного времени, я с удовольствием сделал несколько глотков.

– Эта фирма, которая разместилась на верхних этажах… У них творятся странные вещи…

Гилберт слегка сдвинул брови.

– Согласен с вами.

– Не имею понятия, чем они на самом деле занимаются. Но уж точно не бухгалтерией.

– Морин тоже ничего не знает. Представьте себе, этот тип, Миллар, время от времени являлся к нам. Платил маленькие pourboire[23], и, признаю, мы были чертовски рады их получить. Жизнь – это борьба, и в этой борьбе нельзя отказываться от любой поддержки. Но Морин не удалось ничего о нем толком разузнать. Что до меня, я этого Миллара в глаза не видел. Насколько я понял, вы хорошо с ним знакомы?

– Не вполне.

Я решил рассказать ему все, что мне известно о мистере Милларе, хотя из-за детского гвалта говорить приходилось громче, чем мне того хотелось бы.

Гилберт выслушал меня с чрезвычайным вниманием; когда я смолк, он на мгновение призадумался, а после крикнул:

– Дети! Ступайте-ка поиграйте на улицу.

Меня удивило, что дети моментально выполнили приказ; в те дни лондонские улицы были безопасны, а по выходным – почти совершенно безлюдны.

– Насколько я понял, с тех пор как он сюда въехал, произошло немало неприятных случаев? – уточнил Гилберт.

– Настолько неприятных, что обсуждать их лучше в отсутствие детей.

– Значит, эти случаи связаны с сексом? Или, может, с привидениями? Хотите еще кофе? – добавил он, прежде чем я успел ответить.

– Спасибо, не откажусь.

– Жаль, что с нами нет Морин, – вздохнул он.

– Надеюсь, она вскоре поправится, – заметил я.

Несколько мгновений мы молчали, прихлебывая кофе.

– Вы, часом, не ясновидящий? – неожиданно осведомился он.

– Пока у меня нет оснований считать себя таковым, – усмехнулся я. – Возможно, я еще слишком молод.

Гилберт, хотя и являлся отцом четверых детей, был всего лет на шесть-семь старше меня.

– А почему вы об этом спросили? Полагаете, я все это выдумал? – осведомился я без всякого раздражения.

– В какой-то момент мне показалось, что вы способны предвидеть будущее, – пояснил Гилберт. – Все эти люди ровным счетом ничего не делают. В точности то же самое в будущем предстоит всем нам, если мы останемся такими, как сейчас. Мне показалось, вы видите вперед лет на сорок, или что-то в этом роде.

Слова его заставили меня на минуту призадуматься.

– Но они все время чем-то заняты, – возразил я. – Постоянно. Кроме выходных. Думаю, сейчас никого из них нет. Но завтра вы можете подняться и увидеть все собственными глазами.

– Не думаю, что мне хочется это увидеть. Насмотрюсь сорок лет спустя. Хотя я учился в Хэрроу, все это более чем странно.

Признаюсь, я был удивлен. И думать не думал, что Гилберт учился в Хэрроу, хотя знал песню, которую он процитировал.

– Разумеется, меня оттуда выгнали, – добавил он.

Я попытался придать своему лицу сочувственное выражение и вернулся к занимавшему меня вопросу.

– Морин наверняка что-то видела, – предположил я. – Может быть, именно поэтому у нее не выдержали нервы? На нее навалилось слишком многое.

На мгновение он устремил на меня пристальный взгляд, но ничего не сказал. Не исключено, он считает меня главным виновником нервного срыва Морин, внезапно догадался я.

Тем не менее я продолжал настаивать на том, что во всем виноваты обитатели верхних этажей.

– Как знать, много ли известно Морин? Возможно, то, что она узнала, сокрушило ее нервную систему.

– Не сомневаюсь, так оно и есть, – кивнул Гилберт. – Как я уже сказал, я полностью с вами согласен.

– Но произошло кое-что еще. Совсем не похожее на то, что творилось прежде.

– Хотите об этом поговорить?

– Полагаю, мне следует это сделать.

– Простите, что кофе закончился.

– Он был великолепен.