Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Прошу извинить, мэм. – Ренфрю, чуть наклонившись вперед,обратился к Корал Торин. Та сухо улыбнулась (совсем как Джонас, подумалРоланд), зачерпнула ложку супа и ничего не сказала. Ренфрю опустошил кружку сэлем, смачно чмокнул и протянул ее слуге. Как только ее наполнили, вновьповернулся к Роланду.

– Ситуация не так хороша, но могла быть и хуже. Могла быбыть хуже, если бы этот негодяй Фарсон добился своего. – На этот раз он не счелнужным извиняться перед сэй Торин. – Они все должны держаться друг за друга,богатые и бедные, великие и малые, в стремлении сделать жизнь лучше.

Тут он повторил слова Ленджилла, сказав Роланду, если ему иего друзьям что-то нужно, чего-то им не хватает, достаточно просто обратиться кнему.

– Нам необходима информация. – ответил Роланд. – Цифры.

– Естественно, счетоводу без цифр никуда, – согласилсяРенфрю и расхохотался. По левую руку Роланда Корал Торин поклевала салат (кмясу она даже не притронулась), снова чуть улыбнулась и окунула ложку в тарелкус супом. Роланд догадывался, что со слухом у нее все в порядке, а потому еебратец получит полный отчет о застольном разговоре. Или, возможно, Раймер.Потому что у Роланда начало складываться ощущение, хотя наверняка знать этогоон не мог, что реальная сила в феоде – Раймер. Возможно, в компании с сэйДжонасом.

– К примеру, о каком количестве верховых лошадей, имеющихсяв наличии, мы можем сообщить Альянсу?

– Общем количестве или том, что мы может отправить Альянсу?

– Общем.

Ренфрю поставил кружку, вроде бы начал что-то подсчитывать.Роланд тем временем посмотрел через стол и заметил, как быстро переглянулисьЛенджилл и Генри Уэртнер, конезаводчик феода. Они все слышали. Когда же онвновь повернулся к соседу, не укрылся от его внимания и еще один нюанс: ХэшРенфрю, конечно, выпил, но не перебрал меры, в чем ему очень хотелось убедитьюного Уилла Диаборна.

– Общем, говоришь… не тех лошадях, которые мы задолжалиАльянсу и можем отправить хоть сейчас.

– Да.

– Давай поглядим, молодой сэй. У Френа сто сорок голов. УДжона Кройдона около сотни. У Генри Уэртнера сорок своих и шестьдесятпринадлежащих феоду. Государственные лошади, мистер Диаборн.

Роланд улыбнулся:

– Это я понимаю. Разбитые копыта, короткие шеи, низкаяскорость, бездонные животы.

Ренфрю загоготал, согласно кивая… но у Роланда осталисьсомнения, а так ли тому весело. В Хэмбри движение поверхностных и глубинныхслоев воды не совпадало.

– Меня же последние десять или двенадцать лет преследуютнапасти: песочные глаза, мозговая лихорадка, копытная гниль. Одно время поСпуску скакали двести лошадей с тавром «Ленивой Сюзан». Сейчас наберется небольше восьмидесяти.

Роланд кивнул.

– Значит, мы говорим о четырехстах двадцати головах.

– Нет, это еще не все, – хохотнул Ренфрю. Потянулся к кружкес элем, но вместо того чтобы поднять, неловко задел рукой и перевернул.Выругался. все-таки поднял, потом обругал слугу, который замешкался и не сразунаполнил ее.

– Не все? – Роланд вернулся к прерванному разговору, когдаРенфрю успокоил себя, ополовинив кружку.

– Вы должны помнить, мистер Диаборн, что мы не толькоразводим лошадей, но и ловим рыбу. Мы, конечно, подтруниваем друг над другом,мы и рыбаки, но многие из них держат лошадку-другую у дома или в конюшне феода,если у их лошадей нет крыши над головой. Как держал там своих лошадей ее бедныйотец.

Ренфрю кивнул на Сюзан, которая сидела по другую сторонустола на три стула ближе к голове, чем Роланд… первой по свою сторону, рядом смэром, который, естественно, занимал место в торце. Роланда это удивляло,потому что жена мэра сидела чуть ли не у дальнего конца, между Катбертом иранчером, с которым его еще не познакомили.

Вроде бы Роланд понимал, что такому старикану, как Торин,приятно видеть рядом с собой юное лицо родственницы, радующее глаз, но не могего одобрить. Ведь мэр публично оскорблял собственную жену. Если ему надоела ееболтовня, почему не посадить ее во главе другого стола?

У них свои обычаи, вот и все, а обычаи чужой страны тебя некасаются. Что тебя касается, так это количество лошадей, пасущихся в этойстране.

– Так сколько, вы говорите, у них лошадей? – спросил онРенфрю. – В общем?

Ренфрю пристально посмотрел на Роланда.

– Честный ответ мне не повредит, не так ли, сынок? Я стою заАльянс… всей душой… на моем могильном камне выбьют Эскалибур [Эскалибур – мечлегендарного короля Артура (не из Эльда, а из старой доброй Англии).]… но я нехочу, чтобы Хэмбри и Меджис лишили всех богатств.

– Этого не случится, сэй. Разве мы можем силой заставить васотдать то, с чем вы не захотите расстаться? Такие силы, конечно, у нас есть, ноони направлены на север и запад, против Благодетеля.

Ренфрю обдумал его слова, кивнул.

– И не могли бы вы называть меня Уилл?

Ренфрю просиял, опять кивнул, второй раз предложил Роландуруку и расплылся в улыбке, когда Роланд сжал ее двумя руками, снизу и сверху, ипотряс, как принято у конюхов и ковбоев.

– Мы живем в плохие времена, Уилл, а они порождают дурныеманеры. Думаю, в Меджисе есть еще не меньше ста пятидесяти лошадей. Я прохороших.

– На которых не стыдно показаться на людях.

Ренфрю кивнул, хлопнул Роланда по спине, отхлебнул эля.

– Именно так.

А от головы стола донесся взрыв хохота. Должно быть, Джонасрассказал что-то забавное. Сюзан смеялась, откинув голову, сцепив руки подсапфировым ожерельем. Корделия, сидевшая между девушкой и Джонасом, тожесмеялась, но более сдержанно. А Торина просто трясло, он качался взад-вперед,вытирая глаза салфеткой.

– Красивая она девочка. – В голосе Ренфрю слышался отеческийвосторг. А вот с другой стороны вроде бы донеслось пренебрежительное фырканье.Роланд покосился на Корал, но та по-прежнему возила ложкой в супе. Он вновьпосмотрел на мэра и его юную родственницу.

– Мэр – ее дядя или, может, кузен? – спросил Роланд.

Случившееся потом отпечаталось в его памяти с предельнойясностью, словно кто-то отключил все звуки и обесцветил все краски окружающегомира. Корал Торин захохотала так громко, что не могла не привлечь вниманиевсего стола. Роланду показалось, что все разговоры оборвались, все взглядысосредоточились на ней… на самом деле на Корал посмотрели только Ренфрю да дваранчера, сидевшие напротив.