Колдун и кристалл - Стивен Кинг

В одном конце салуна рыбаки в сапогах с завернутымиголенищами пили и играли по маленькой в «Следи за мной». Справа от них пустовалпокерный столик, зато слева горластые мужики, в основном ковбои с ранчо,облепили «Аллею Сатаны», наблюдая, как кости скачут по бархату. В другом концесалуна Шеб Маккарди наяривал на своем инструменте, руки летали, пот градомкатился по бледным щекам и шее. Рядом с ним, встав на скамью, трясла огромнойгрудью подвыпившая Красотуля и во весь голос горланила песню:

Давай иди ко мне, дружок,

Иди скорее.

Амбар не заперт на замок,

Вперед смелее.

В амбаре курочка живет

И петушка весь вечер ждет,

Ко мне скорее…

Шими остановился у пианино, с «верблюжьим» ведром в однойруке, улыбнулся Красотуле, попытался подпеть. Она, не сбившись с ритма, далаему пинка, и Шими двинулся дальше, смеясь своим особенным смехом,пронзительным, но тем не менее не противным.

У стены играли в дартс. В кабинке шлюха, именовавшая себяграфиней Джулией (особа королевской крови, изгнанная из Горлана, это вам нехухры-мухры), одновременно гоняла шкурку двум клиентам и при этом курилатрубку. У стойки бара выпивали бродяги, погонщики, конюхи, возницы, плотники,бондари, рыбаки…

И еще двое мужчин, с револьверами на боку, оккупировавшиедальний конец стойки. Никто не решался составить им компанию, даже сестьвплотную. И не только потому, что из кобур грозно торчали рукоятки револьверов.Стрелковое оружие встречалось в Меджисе редко, но особо его не боялись. Датолько по этой парочке чувствовалось, что весь день они провели за тяжелойработой, выполнять которую им очень не хотелось… и теперь искали малейшегоповода затеять драку и снять накопившееся напряжение, отправив к праотцамкакого-нибудь мужа новоиспеченной вдовы.

Бармен Стенли ставил им одну порцию виски за другой, непытаясь завязать разговор, обходясь без дежурных фраз вроде «Жаркий выдалсяденек, не правда ли?». Он них несло потом, руки потемнели от сосновой смолы. Носмола не скрывала синие гробы, вытатуированные на правой руке каждого. Ихприятель, хромоногий старик с женской прической, однако отсутствовал. По мнениюСтенли, из трех Больших охотников за гробами Джонас был самым худшим, но и отэтих двоих он не ждал ничего хорошего, поэтому старался держаться от нихподальше. Вроде бы и остальные следовали его примеру. И при удаче все моглообойтись: парочка слишком устала, чтобы засиживаться допоздна.

Рейнолдс и Дипейп действительно устали, они провели весьдень в СИТГО, маскируя цистерны с ничего не значащими для них словами ТЕКСАКО,СИТГО, САНОКО, ЭКССОН, выписанными на бортах. Они нарубили миллион сосновыхветвей и перетащили их с одного места на другое, но вот отправляться на боковуюне собирались. Дипейп, возможно, и отправился, в компании Ее святейшества, ноюную Красотулю (звали ее Герт Моггинс) выписали на пару ночей на ранчо.

– И она останется там на неделю, если будут хорошо платить,– мрачно изрек Дипейп, поправив очки.

– К черту ее, – буркнул Рейнолдс.

– Именно туда я бы ее и отправил, если б смог, но не могу.

– Пожалуй, пора перекусить, раз уж забесплатно. – Рейнолдс указална другой конец стойки, куда поставили только что принесенную из кухниоловянную миску с дымящимися моллюсками. – Хочешь?

– Они похожи на улиток и так же медленно сползают в живот.Принеси мне лучше жареного мяса.

– Как скажешь, партнер. – И Рейнолдс двинулся к другомуконцу стойки. Люди широко расступались, давая ему пройти. Его плащ с шелковойподкладкой и то никого не задел.

Дипейп пребывал в особенно мрачном настроении: мало того чтопахал как вол, так еще и Ее святейшество ублажала сейчас ковбоев на ранчо«Пиано». Он осушил стакан, поморщился от запаха сосновой смолы, которымпропахли его руки, протянул стакан Стенли Руису.

– Наполни, да побыстрее, собака! – гаркнул он. Пастуха,привалившегося к стойке спиной и задницей, от рыка Дипейпа бросило вперед. Сэтого все и началось.

Шими шел вдоль стойки, с «верблюжьим» ведром в руках. Вболее поздний час, когда народ начинал расходиться, в его обязанности входилауборка. А до того он кружил по залу с ведром, сливая все недопитое из стаканов.Этот коктейль выливался в кувшин, который Стенли держал за стойкой. Надпись накувшине в достаточной мере соответствовала его содержимому – «ВЕРБЛЮЖЬЯ МОЧА».Двойная порция этого пойла стоила три пенни. Пили его лишь самые бедные да те,у кого еще горела душа, а на другое денег уже не осталось, однако каждый вечержелающих хватало. И у Стенли не возникало проблем с опорожнением кувшина. Инойраз на дне что-то и оставалось, но один вечер всегда сменялся другим. А с нимприбывали и новые жаждущие.

Но в этот раз Шими не удалось добраться до кувшина с«верблюжьей мочой», что стоял за стойкой. Он споткнулся о ногу пастуха, когдатот отпрянул от стойки, и, удивленно вскрикнув, упал на колени. Содержимоеведра выплеснулось вперед и, следуя Первому зловредному закону Сатаны (есликакая-то неприятность может случиться, от нее никуда не денешься), окатило ногиДипейпа, от колен и ниже, ядреным коктейлем из пива, грэфа и белой молнии.

Разговоры за стойкой разом стихли, замолчали и мужчины устола, где шла игра в кости. Шеб повернулся, увидел Шими, стоящего на коленяхперед Дипейпом, и перестал играть. Красотуля, которая, закрыв глаза, вкладывалав песню всю душу, проорала еще пару строк, прежде чем до нее дошло, что всалуне неестественно тихо, тут она перестала петь и открыла глаза. Потому чтотакая тишина предвещала только одно: сейчас кого-то убьют. И уж она, конечно,не хотела пропустить этого захватывающего события.

Дипейп застыл, вдыхая поднимающиеся алкогольные пары. Запахнеприязни не вызывал, все лучше, чем сосновая смола. И мокрые, прилипшие кногам штаны особенно не смущали: другое дело, если б сок жизни налился всапоги, но этого не произошло.

Его рука упала на рукоятку револьвера. Слава богам,наконец-то у него появился повод забыть о липких руках и уехавшей шлюхе. Да ещенемного поразвлечься.

Теперь затих весь салун. Стенли вытянулся за стойкой, каксолдат, нервно подергивая подтяжки. С другого конца стойки Рейнолдс с интересомвзирал на своего партнера. Он взял раковину из дымящейся миски и раздавил ее окрай стойки, как сваренное вкрутую яйцо. У ног Дипейпа Шими поднял голову, вего округлившихся глазах застыл страх. Черные волосы торчали во все стороны. Онпопытался улыбнуться.

– Ну, – процедил Дипейп. – Ты меня всего облил, парень.