Креститель - Александр Прозоров

Олег особой знатности за собой не помнил, а потому вперед не рвался — и в результате пересекал Днепр на одной ладье вместе с великим князем вечером второго дня. Здесь же плыли тиун и знакомый монах, посланник правителя Византии. Заночевали в роскошной войлочной палатке — площадью метров шестьдесят, с двумя крыльями, в одном из которых размещались покои Владимира Святославовича, а в другом отдыхали самые приближенные из бояр. Возможно, второе крыло предназначалось для княжеской жены — но ныне ее с мужем не было. Оказывается, несколько таких походных домов привезли на ладьях и выгрузили на левый берег.

Поутру кованая рать поднялась в седла и тремя разошедшимися почти на десять верст в стороны полками двинулась вперед, вслед за отбывшими еще два дня назад варягами. Не потому, что у Владимира была какая-то цель. Просто за двое суток без малого сто тысяч лошадей — по две-три заводные у каждого воина — выели и вытоптали траву до самого горизонта, на сколько глаз хватало. А лошадь без травы или сена не может. Коли одним зерном кормить — на третий-четвертый день брюхом мучиться начнет. Как понял ведун, конная рать тысяч в десять человек еще встанет где-нибудь на отдых. В тридцать тысяч — больше двух дней задерживаться не может. В шестьдесят — вообще не способна притормаживать в пути. Ну, а рати больше семидесяти-восьмидесяти тысяч не могут существовать в принципе. Как ни выкручивайся, а передохнут лошади по дороге.

Варягов, бредущих по обе стороны от обоза, на который они свалили свои щиты и доспехи, конница настигла во второй половине дня, широким походным шагом обогнала, пошла вперед. Наперерез среднему полку внезапно метнулся небольшой конный отряд. Олег поразился было отчаянности печенегов, но тут князь дал шпоры коню. Ведун, тихо ругнувшись и схватившись за саблю, рванул следом, краем глаза видя, что еще несколько бояр последовало его примеру.

— Мы нашли их, княже! — издалека закричали всадники, придерживая коней и поворачивая их по ходу общей лавы. — За Гнилыми озерами они, к Визинскому колодцу идут!

— Молодец, Бронислав! — так же громко заорал Владимир Святославович, рванул из ножен меч, вскинул над головой, потом перешел на рысь и спрятал оружие. Конница, поняв, что это уже приказ, а не просто желание князя вырваться вперед, тоже ускорила ход.

Таким аллюром ополчение двигалось часа два, и многие бояре на слабых конях начали отставать, останавливаться, чтобы переседлаться на заводных скакунов. Однако Владимир, увидев впереди по правую руку широкое водное пространство, уже перешел на шаг, подъехал к озеру и остановился.

— Вот, други. Завтра быть здесь сече, злой и лютой. Всё, привал.

— Почему именно здесь? — выразил недоумение Олег. — Нет же еще византийцев!

— Подойдут, — уверенно ответил Владимир. — Визинский колодец у нас за спиной, в десяти верстах. Иной воды ближе пяти дней пути для пешего нет.

— А это озеро?

— Гнилое оно, ведун. Соленое. Видишь, ни камыша, ни травы окрест нет?

Потянувшаяся было к воде гнедая и вправду недовольно фыркнула, попятилась.

— Однако округ озера сего идти — лишних пятнадцать верст, почти день пути для пешего. Там, дальше, но уже по левую руку, — указал вперед князь, — еще одно Гнилое озеро, еще больше этого. А потому иного пути Фоке на запад нет. Куда он десять легионов без воды проведет? Мы-то счас боевых к колодцу отправим, напоим, потом сюда вернем. Заодно и ратникам привезем воду. Опосля заводных туда отпустим, и пусть пасутся. А Фоке либо опрокидывать нас надобно, либо копьями до самого колодца толкать. И немедля, пока жажда пешцов его не обессилила. Так что, ведун, греков тут еще нет, верстах в пятнадцати за озерами дозор их заметил, однако же сеча уже предрешена.

Тем временем войско продолжало жить, как один огромный хищник, в теле которого каждый орган, каждая клеточка имела свое значение и понимала свое дело. Холопы, расседлав лошадей, собрали их в несколько табунов, погнали назад по протоптанной дороге. В это время другие снимали с коней вьюки, раскатывали подстилки, ставили палатки самых богатых и родовитых из бояр. Быстро вырос и княжеский походный дом, в который уже заносили ковры, походные столики и складные табуреты. На лагерем повеяло кисловатым духом. За неимением дров ратники жевали вяленое мясо, запивая его хмельным питьем, резали на хлеб извечную палочку-выручалочку русского человека — хорошо просоленное и проперченное, толстое, с розовой прожилочкой, свиное сало.

Великому князю особых льгот тоже не досталось — на пиршественном столе родовитых гостей ждало то же сало, то же вяленое мясо. Разве только лук, репу и чеснок заменяли чернослив, курага да желтый текучий мед — не хмельной, а самый что ни на есть настоящий. Гости пили, закусывали, веселились. О грядущей битве ничего не говорилось и не задумывался никто. Во всяком случае — вслух.

На следующий день первыми к месту будущего сражения подошли варяги. Судовая рать ночевала возле колодца, а потому подтянулась к коннице почти сразу вслед за боевыми лошадьми. Заводных коней холопы повели в тыл, наемники же составили кругом обоз и развалились в траве по обе стороны от телег. Потом внезапно метнулись к коням несколько ратников, умчались вперед. Середин тоже встал, начал всматриваться на восток, прикрыв ладонью глаза от солнца. И лишь когда умчавшийся дозор придержал копей, начал описывать в степи странные маневры и пускать стрелы, он разглядел вдалеке полуголых людей, неохотно разбирающих с повозок огромные щиты. Похоже, подобно пешим варягам, легионеры тоже путешествовали рядом с обозом, не таская доспехи и оружие на себе, а передоверяя его старым добрым лошадкам.

— Чего дергаешься? — зевнув, посоветовал Радул. — Пусть греки запыхиваются, а ты отдыхай, силу копи. Время еще есть.

Олег, который все равно ничего не мог разглядеть, прилег обратно на расстеленную под солнцем шкуру и даже немного закемарил.

Разбудил его топот, шум железа. Битва еще не началась — это ратники надевали кольчуги, опоясывались ремнями, многие вешали на могучих коней чалдары из крупных железных пластин, нашитых на попону. Середин с удовлетворением вспомнил нагрудник, купленный в Киеве для гнедой. Не очень большой, размером в две обеденные тарелки, зато толщиной почти в полтора миллиметра — кобылку он хоть немного, но прикроет, от шальной стрелы или копья убережет.

В том, что участвовать в битве придется, ведун не сомневался — как потом людям объяснишь, что у них за спинами отсиживался? Посему Олег надел и застегнул до горла косуху, сверху напялил новенькую бриганту, тщательно затянул ремни на боку, застегнул пояс. До карманов куртки теперь было не добраться, поэтому кистень он сунул в поясную сумку, достал из узла и напялил на голову жаркий, но толстый и мягкий треух.

— Ведун! — Князь как раз натягивал поверх байданы обычную мелкую кольчугу. — Копья у тебя, помню, нет. В палатке моей возьми, там запас.

— Хорошо, княже, — кивнул Середин, скатал шкуру — чтобы не затоптали, кинул поверх своих сумок и не медля зашел в обширный походный дом.

Копья здесь и вправду имелись в достатке. Составленные в пирамиду, ждали своего часа пики, рогатины, совни, копья с прямыми и овальными, широкими обоюдоострыми и похожими на штыки, гранеными наконечниками. Как раз граненый Олег, немного пораздумав, и ухватил.