Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

и тебе давали сливочную водку — это был графинчик, в который сливали недопитое. То есть, там был купаж из разных советских водок, чуть желтоватый — не от мочи, правда, а от того, что кто-то не выпил до конца "Старку".

Стоил этого графинчик три рубля, и все виски мира меркнут перед его содержимым.

А был он слаще мёда.

— Про пекинские сливки я слышал, да. Продавали. Даже знаю, что кое-кто из моих знакомых угощался, но не будем называть имен.

— С тех пор многое переменилось. Разрушена общая традиция — например, в бывшем Ленинграде пьют совсем иначе, нежели, чем в Москве. Во-первых, Питере начинают пить раньше, потому что метро захлопывает двери в полночь. Во-вторых, в Питере работают совсем иначе, нежели, чем в Москве — и в Питере можно напиться весело, не ожидая раннего подъёма и необходимости появиться на работе в восемь. Там можно напиться стремительно, не ожидая того, что тебя поймает милиционер и начнёт шуршать твоим паспортом в поисках прописки. Или того, что тебя, как этот милиционер, встретит похмельное чёрное утро, когда нужно к восьми или к девяти, а путь лежит через огромный многокилометровый город

Не говоря уж о разнице цели, и о том, что коньяк в этом городе отвратителен. Во обще, в городе Питере не закончилась ещё эпоха палёной водки и керосинных вин.

— Лучше про гидролиз. Ну и про Менделеева…

— Это ты мне будешь про гидролиз рассказывать? Нет, всё было иначе. Его контролёром ОТК на «Кристалле» назначили. Пришёл, значит, он на завод, выпил. И говорит: «Чё за гониво. Так надо и так. А то, что вы делаете, сплошная медовуха». «Веничка, говорит, Ерофеев с вас в гробу перевернётся». И началась история русской водки.

Извините, если кого обидел.

14 июля 2006

История про разговоры (СCCXXXVI)

— Знаете, я вообще думаю, что этот случай с Зиданом, что дрался головой на поле — закономерный итог развития современного футбола.

Футбол давно перестал быть мужской игрой — все эти эффектные падения, крики "Меня убили", эти метания по полю с гримасой невыносимых страданий, после которых игрок встает и бежит как новый… Все эти заламывания рук (хотя на повторе видно, что игрока не трогали), договорные матчи, огромные суммы трансферов и контрактов — всё это давно уже сделало футбол игрой для нежных миллионеров, где само понятие "мужское поведение" является чуждым.

Вот Зидан повел себя по-мужски — он просто нормально ответил другому мужчине, который его грубо оскорбил. Это нормальная мужская реакция. Ан нет — в эстетике современного футбола такая реакция подлежит осуждению, наказанию и т. д. А вот совершенно немужское поведение Матерацци почему-то находится вполне в рамках правил — к нему у футбольных функционеров претензий минимум.

Быть стервой и хамом — допустимо. Быть мужчиной — наказуемо. Таков современный футбол.

Или таково современное общество?

— Мне кажется это неверным. Есть профессии (а я думаю, что это почти все профессии), где нужно сдерживаться с клиентом или оппонентом. Например, милиционер задерживает преступника, тот кричит ему "А я твою маму имал" — и тогда милиционер достаёт табельный «Макаров» и стреляет оскорбившему в живот. Или официант чуть что метелит посетителя.

Да, иногда мы на стороне оскорблённого, но тогда сохранять за ним место не стоит — это честный размен.

— Отношения "официант-клиент" или "милиционер-преступник" (как и любая другая сфера обслуживания, где есть понятие "клиент") подразумевает иной тип отношений. Эти отношения неравноправные, они заранее подразумевают неравенство субъектов.

Футболисты же на поле находятся по одну сторону баррикад (даже если играют в разных командах).

Это скорее можно сравнить с равноправными переговорами в бизнесе. И если один из договорщиков вдруг начнет оскорблять контрагента по матери, то получит в табло вполне справедливо, хотя "корпоративная этика и все дела"…

Потому что в момент, когда человек начинает хамить, он уже теряет всякое право быть защищенным профессиональной этикой. Он выходит за ее рамки (причем, выходит сам и первым), так что его последующие крики о том, что "надо сдерживаться" — хоть и верны по сути, но не ему это говорить! Его поведение еще более подлежит порицанию, чем поведение ответившего. И аналогии "обслуга-клиент" тут не проходят.

— Понимаешь, тут должен быть честный обмен — разозлился, дал в табло — нормально. Только потом езжай в офис, собери в картонную коробку барахло, фотографию семьи, и всё что там положено в американских фильмах — и домой. Или там сразу искать новую работу.

Потому что ты часть корпорации. Вот если тебе сверху дали отмашку — понимаю. Или ты хозяин этой лавочки и заранее решил, что если что — компенсируешь все риски за свой счёт. Порицанию подлежат, правда, все.

Но при этом, мы с тобой живём не на Луне. Ну, если сказал итальянец этому арабскому французу "Я твою мать…" — то что, он этого не слышал никогда? Что, сам не говорил. А Онопко он не метелил, когда тому руки французские менты не держали? Зуб ему не выбил? Это, впрочем, мне Байкалов рассказал, если он Онопку не бил, то я извинюсь, да письмо напишу, прости, братан, не сука ты черножопая, а брат теперь мне.

И потом, что Зидан не слышал этого никогда? Они там на поле говорят, как русские рабочие «Прости, Пётр, но лучше не лей мне эту расплавленную сталь на руку»?

Так-то мне это не бизнес-переговоры напоминает, а именно жестокий мир, в котором (ну, хорошо — не милицейский с преступником) — два милиционера сошлись в ружейной комнате, где один сказал другому матерно, а тот открыл огонь.

— Ну, не знаю… Повторюсь — я не оправдываю Зидана, но из их двух грехов (подлый поганый лай в спину и несдержанность в ответ) мне гораздо милее сердцу второе, чем первое. И не только потому, что оно второе, и было ответом на первое, а просто в системе ценностей одно стоит сильно ниже другого.

И мне жаль, что интересная игра футбол пронизана таким немужским поведением настолько, что в правилах нет указаний наказывать за первое, но есть жесткие правила по наказанию второго.

— Нет, тут если неравноправные персонажи — как мент с задержанным — плохо, и если равноправные, как бизнесмены — всё неладно. То есть, есть правда ход — условный Зидан говорит: "…, ребята, я вас подвёл на… Всё, …, переводим на меня. Нет мне прощения на …. Но я готов…, всё время каяться" — понимаю. А тут и кается-то он как-то