Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

как всегда, был немногословен, но деловит.

— А, по-моему, надо на сходке все рассказы и писать. Мы получим чудесный сборник чудесных текстов.

— Писать нужно в сауне, причом только в парилке. Причом только стоя на голове и после четырех стаканов вотки. И в танкистском шлеме.

— А ты, брат, будешь это редактировать. Из-под воды.

— Ладно. Вы только почаще плещите на меня этой самою водою.

— А что тут плескать? Будешь весь под водою, как толкиеновские трупаки в болоте. К тебе будут подходить молодые и талантливые авторы, с ужасом и восторгом смотреть тебе в лицо сквозь толщу воды, читая свою судьбу… А потом я, как Горлум, буду выводить их из бани, чтобы дать место следующим.

— Недобрый ты человек, Березин. Гнида казематная. Читаю вот тебя, и неприятно мне делаетсо.

Темно и холодно, и лестница крута.

Дворец наместника увит омелой

Младенец дремлет. Теплится звезда,

Над пива кружкою несмелой.

— Березин! да никако ты писако!

— Главное, не бросаться конечным звеном пищевой цепочки друг в друга.

— Конечное звено современной пищевой цепочки — человек.

— Мне тогда очень понравилась эта фраза. «С удивлением». С удивлением — это хорошо.

— Березин-то, небось, написал бы "С пониманием относимсо".

— Ты знал, ты знал!

Извините, если кого обидел.

19 июля 2006

История про разговоры (СCCXLI)

— Как бы там ни было — жуть. Но мне говорили, что ПМС вообще у всех женщин различен несказанно.

— Это мне тоже говорили. Тут явно был экстремальный случай. Но ведь есть и такие. Это же очень тяжело. Представьте только — вам хочется кушать, вам приносят тарелку супа, а вы ее принесшему на голову выливаете с криком "Поди вон, сука!" Это же не жизнь. Нет-нет, я очень стал сочувствовать.

— Ну, это мне тоже знакомо — правда, я ни разу не вылил никому супу на голову. Упустил счастье.

— Видите ли, фокус в том, что при ПМС это состояние, насколько мне ведомо — каждый месяц, причем со стопроцентной предсказуемостью по времени. Это все ж не кот похрюкал. Плохое настроение всем знакомо. А вы представьте себе календарь, где на каждый месяц неделя, допустим, зачеркнута и написано "Пиздец настроению". И это ведь мы еще не берем в расчет физические неудобства и то, что это только начало…

— И так и этак. Одна женщина говорила, что до родов у неё было одно, а потом другое. Другая женщина говорила, что у неё это ещё хитро коррелирует с атмосферным давлением — и получается то остро, то смазано. У третьей женщины это сильно зависело от настроения ("от того, позволяю ли я себе распуститься" — говорила она).

— Трогательно у нас тут четыре мужика эту тему обсуждают… а я-то кино всего лишь отрецензировал. Нет, верно мне говорят — хреновый из меня рецензент. Это-то понятно. Но: как я понимаю, женщин со строгим циклом не абсолютное большинство (Не знаю, большинство ли?). Поэтому месячная контрольная в школе, или полуторамесячный приход супервайзера на твоё рабочее место тоже периодичен.

Я видел, как у некоторых людей такие обстоятельства вызывали двухдневную предсказуемую депрессию.

— С другой стороны, я-то имел в виду опыт неконтролируемого раздражения — когда тебя будто организм ведёт. Будто ты не принадлежишь себе, а включается какой-то внутренний механизм.

— Нет, я все же вижу разницу. Одно дело — неприятности, порождаемые социумом. За что боролись, что называется. А другое дело — подляна, подкинутая самой природой. При этаком гандикапе станешь феминисткой. Как ни крутите, а женщинам труднее…

Извините, если кого обидел.

19 июля 2006

История про разговоры (СCCXLV)

— Да, очень серьёзная тётенька с вами ругается.

— Я думаю, что она всё-таки шутит. Есть у меня гарантии её серьёзности? Нет у меня гарантий её серьёзности. А пространство литературы вообще такое место, что в нём необходима ирония. В двадцатые годы были попытки серьёзного и угрюмого к ней отношения — мы это помним по суду над Евгением Онегиным в "Двух капитанах".

И как не ломай копья, всё равно оказывается, что литература душеполезное весёлое место — потому что окружающая жизнь часто невесела.

Я вот сегодня пошёл завтракать в кафе — решил надуться и что-то из себя изображать — расслабленное и интеллектуальное. Купил газет.

И что же? В одной газете обнаружил чудесное перечисление участников вечера через запятую — Ефим Клопшток (Иерусалим), Мария Соколова (Москва), фортепиано». Но это всё ладно «Литературной газете» обнаружил рецензию — текст, мажущий патокой одну книгу о истории Москвы. Рецензент рассыпается в похвалах книге, но потом делает замечательную ремарку. Всё, дескать, хорошо — одно плохо: в книге отсутствует содержание. У меня глаза полезли на лоб, но потом я догадался, что рецензент спутал слова «содержание» и «оглавление».

— Смешно, да. А у меня нет таких претензий. Я просто отмечаю для себя забавные несуразности. Так и у меня нет претензий. Что я, сторож — мировой культуре?

Извините, если кого обидел.

20 июля 2006

История про разговоры (СCCXXXVII)

— Строго говоря, то издание Белинкова, на которое Вы ссылаетесь — не совсем книга Белинкова. Так получилось, что я читал один из вариантов рукописи + некоторое количество заметок к рукописи в середине 70-х. И когда читал книгу, то сложилось впечатление, что составители преложили материала. Отсюда и повторы многочисленные, и тонкость и без того не слишком прочной академической пленки, и перехлест кислоты, и — это Вы совершенно точно заметили — некоторой скучности и рапповатости (какой нет, на мой взгляд, в книге о Тынянове).

— Ну, тут за неимением гербовой пишем на простой. Что охраняем, то и имеем. Это как с упомянутой цитатой из самого Белинкова — мы имеем такой его текст — и приходится делать выводы на его основании — hic Rodos…

— Конечно. Я же претензии какие предъявляю (с чего бы!), просто впечатлением делюсь. Если к Белинкову отдельный интерес есть — не исключено, что какие-то заметки-письма мне доступны.

— Ну, я всё-таки не специалист, который хочет поехать на конференцию славистов, и для этого атрибутирует письмо Белинкова, и "вводит в научный оборот". Мне-то частное письмо мало что скажет.

— Мало ли. Кстати, в целях "введения в научный оборот" (физики в таких случаях норовят ввести в уравнение бесконечно много бесконечно растущих членов) я бы и не предлагал.

— Это что, я видел введение в оборот записок девятнадцатого века к одному знаменитому поэту