Кисельные берега - Анна Осьмак

двигались к двенадцати – ты ведь знаешь? не знаешь? – её волшебство должно было испариться с последним ударом часов… Ах, неужто она не могла добавить ещё пару часиков! Впрочем, вряд ли: тётушка старых правил, и считает, что девушкам неприлично задерживаться дольше… Вот и пришлось мне, улучив момент ближе к полуночи, сбежать, ни с кем не попрощавшись. Как же грустно было уходить из сказочного дворца, от милого принца, возвращаться в свою тёмную комнатку в мансарде! Утешало только то, что назавтра мне вновь было обещано продолжение праздника!..

- Ну и что же, - спросила Кира, - продолжение удалось?

Ей стало скучно. Слушать патетические восторги влюблённой девицы надоело, а продолжение истории ей и так было известно. С самого детства.

«Выходит, - подумала она, - нашу дурочку сейчас разыскивают герольды с хрустальной туфелькой и, по классике, должны найти. Может этот факт быть мне чем-нибудь полезен? Пристроиться покамест к сытой дворцовой жизни по блату?»

- … На следующий вечер тётушка сделала мне платье ещё более шикарное: вот тут кружево, вот тут золотая прошва, тут шитый шёлк, а здесь, на корсаже, бриллиантовый букетик подснежников – чудо, как хорош! И принц не мог меня не заметить. Он снова повёл меня танцевать, а потом… Потом мы вышли на балкон. Свежий ветерок овевал наши разгорячённые лица… Принц поинтересовался, кто меня сопровождает на балу. Я ответила, что приехала одна. Он удивился и предложил прогуляться по галерее. Мы гуляли, он насмешничал над придворными – очень остроумно! – а потом остановился у одной из дверей: сказал, что хочет показать мне свои покои. Как я могла не согласиться! Увидеть где и как он живёт, прикоснуться к вещам, которыми он пользуется – это ли не счастье?

Кира уныло подпёрла подбородок рукой. Посмотрела на крепко спящих детей, на Ганса, внимающего истории о сказочной великосветской жизни с открытым ртом, и зевнула.

- … В своей белой гостиной он усадил меня в обитое шёлком кресло, угостил бокалом пузыристого вина… забыла как называется… О! Это чудесный напиток! Я раньше пробовала только пиво – но это совсем не то! Это такое сладкое и… и…

- И оно ударило тебе в голову?

- Ну… - задумалась Пепелюшка, - разве что самую малость… Просто стало очень весело! А принц опустился у моих ног на персидский ковёр, потрогал мои туфельки. Какие чудесные, говорит. Сроду таких не видывал. И какие замечательные у вас, пани, чулочки – какой тонкой, ажурной работы! Даже у моей матушки таких нет!.. Представляешь, Кирочка, у самой королевы!! Он попросил разрешения рассмотреть чулочки, чуть приподняв подол платья – конечно, я позволила, разве мне жалко? Он провёл ладонью по моей ноге, оценивая насколько чулочный шёлк гладок, до самой коленки, приподнимая подол, и там наткнулся на край атласной нижней рубашки. Да! Тётушка всё продумала, не только верхнее платье! Эта рубашка была так затейливо отделана, что, естественно, он загорелся желанием рассмотреть её поподробнее…

«Так, - подумала Кира, с беспокойством уставившись на рассказчицу, - это что ещё за сказки старого эротомана? Что-то подобных подробностей я не припомню…»

- … Принц сказал, что мечтает увидеть, как вышит верх рубашки, и если бы я позволила ему слегка ослабить шнуровку корсажа, он взглянул бы только одним глазком на ворот…

- Скажи лучше сразу, - не выдержала наперстница, - как далеко у вас зашло изучение твоего нижнего белья?

- Что? А… При чём здесь… - зависла Пепелюшка, которой, видно, даже в голову не приходило рассматривать ситуации с этой точки зрения. – Нижнего белья?

Кира махнула рукой.

- Ладно. Что там с корсажем?

- А… ну, он только начал возиться со шнуровкой, как – о боже! – часы принялись бить полночь! Я совсем-совсем забыла о времени!

- И ты ударилась в бега?

- Конечно! Я бежала по галерее, потом через бальную залу, по лестнице и мысленно молила тётушку продлить волшебство, не дать мне оконфузиться перед благородным обществом и перед принцем. Что было бы, если бы он увидел меня в старом платье и рабочем чепце? Подумать страшно! Он ведь так восхищался и ценил мой наряд…

- Ага, - хмыкнула Кира, не удержавшись, - именно наряд!

- Но всё обошлось – я успела запрыгнуть в карету и погнала её наобум, куда глаза глядят. Очнулась только когда кончилась проезжая дорога, карета запрыгала по буеракам… Вокруг меня – чёрная чаща, а тыква… - голос рассказчицы дрогнул, - вдруг – чпок! снова стала тыквой. И осталась я дрожать и плакать посреди леса, пока вы не нашли меня…

- Ясно, - Кира потянулась. – Что ж, конец праздника закономерен: после разудалого веселья завсегда крепкое похмелье. Как возмездие за незаслуженную радость… Ганс! Буди пацанов. Пора выдвигаться. А то дождёмся, пожалуй, светлого часа – людоедова выздоровления…

Когда беглецы уже вновь шагали по лесной тропе, торопясь увеличить расстояние между собой и жутким ночным приключением, Кира, что-то вспомнив, окликнула Пепелюшку:

- Да, забыла спросить: ты туфельку-то успела потерять, как полагается, во время бегства?

- А откуда ты?.. Да, совсем вылетело из головы… В самом деле, убегая из дворца, я обронила туфельку. Но мне, конечно, было недосуг за ней возвращаться… Так жаль – она была премиленькой…

Киру ответ вполне удовлетворил.

-------------------------------------------------------------

- Ну когда уже мы придём? – ныла новая участница экспедиции, волоча ноги в старых пыльных башмаках. – Долго ещё? А куда мы… В ближайшую деревню? А это где? А попить у вас есть? Как же это вы пустились в путь и водой не запаслись?.. А кушать мы когда будем? В деревне? У вас там знакомые друзья, что ли? Скорей бы добраться до них…

Глядя на неё, захныкали и малыши. Ганс хмурился. Фриц тащил на закорках самого младшего, и ноги его уже заплетались…

Кира почувствовала, что ещё немного и сама взвоет – она смертельно устала, и морально и физически. Её мучил голод, язык распух от жажды, ноги отказывались идти…

Она плюхнулась задом на высокую обочину, подав тем самым знак к привалу. Спутники повалились, как придётся – измученные и молчаливые.

- Нету у нас, - сказала она хрипло, едва разлепляя сухие губы, - никаких «знакомых друзей» в деревне. И самой деревни тоже, может быть, и нет