Самозванка в Академии стихий - Кира Легран

с трудом проникала возня внешнего мира. Её отсветы можно было увидеть и на лице генерала, которого до такой степени ошеломило, что он выпустил цепочку из рук. Теперь та раскачивалась сверкающим змеиным хвостом на моей ладони.

Лорд Морнайт поглядывал на оппонента снисходительно, но без особенной враждебности. Как лекарь, что уже язык стёр в спорах с больным упрямцем, а в итоге оказался прав.

— Сомнения развеяны, — сказал он негромко. — Не Дарьяна Бесфамильная, не баронесса Шасоваж, а Дарианна де Блас, урождённая леди этого дома. А теперь пришло время объясниться, генерал. Чьи черты вы пытались найти в ней? Как дитя рода де Блас оказалось в захолустье у Синих гор и лишь волею судьбы вернулось в родные места? — голос мага хлестнул, зазвенел металлом.

Как же приятно, когда он злится не на меня, а из-за меня.

Я уцепилась за это чувство, как матрос после кораблекрушения цепляется за обломок доски. Задуманное будущее так быстро перестраивалось, что нужно было хоть что-то надёжное, чтобы не захлебнуться.

Пожалуй, я до последнего не верила, что поиски закончатся здесь, в пропахшем старостью и тленом поместье. Напротив человека, что не вызывал у меня ни малейшей приязни.

Старый генерал ещё не вполне вернул самообладание, но уже не выглядел так, будто его огрели по голове. Он наконец оторвал от меня взгляд, пробарабанил затянутыми в перчатки руками по ручке кресла, глядя в незримую для других даль.

Жёсткие складки обозначились вокруг рта, когда он разлепил губы и медленно заговорил:

— Всему виной упрямство тех, кто считает себя умнее старших. Аннелиз, моя младшая дочь из троих, отбилась от рук раньше, чем научилась ходить. Младшие всегда получаются избалованными, и я старался привить ей дисциплину заранее, но в девчонке словно сидел демон! Всё назло, всё против воли, наперекор порядку и здравому смыслу. Я не пускал её в общество, полагал, что развлечения только усугубят недостатки подобного характера. И в конце концов пришёл к мысли, что лишь семейная жизнь сможет её образумить. Старший из сыновей Фламберли как раз дозрел до вступления в брак, слабоват в магии и науках, зато шпагой владел так, словно родился с ней в руках. Тянуть не стали, обе стороны были рады заключить брак ко взаимной выгоде. Все были довольны, кроме Аннелиз. Сколько же крови она мне попортила своими истериками! Все девчонки боятся замужества, но она просто сошла с ума!

Он треснул кулаком по креслу так, что оно едва уцелело. Я вздрогнула и потихоньку отодвинулась подальше. Тяжёлый душный гнев заполнил комнату и придавил полуденным зноем, кувшин на столике запотел.

Молчание лорда Морнайта становилось всё мрачнее.

Генерал перевёл дух и продолжил:

— Мудрая жена не станет перечить мужу, но Аннелиз… Если слово, то поперёк, если поступок, то назло. Грегор не был нежным супругом и порой давал своему гневу ход. Пожалуй, он был слишком вспыльчив, не удивительно, что закончил дуэлью… Но другая бы стерпела пару тумаков, научилась послушанию и кротости. Но она, — генерал задохнулся от возмущения, будто снова переживал всё то, что уже скрылось под слоем прожитых лет, — она забрала ребёнка и просто сбежала с каким-то прохвостом из Делби! С садовником! Подумать только, чтобы де Блас спуталась с проходимцем столь низкого сословия…

— Вы пытались её вернуть, полагаю? — тон лорда Морнайта утратил всякую душевность.

— Разумеется, — оскорбился де Блас. — Сложности добавляло держать всё в тайне, однако, поиски не прекращались ещё год. Это дело семейной чести! Я потратил кучу золота, но всё, что удалось выяснить — что садовник и сам был женат. Они будто растворились, провалились сквозь чёртову землю!

На виске генерала билась жилка, он побурел, шумно дышал, словно вот-вот с ним сделается сердечный припадок. Но мне совсем не было его жаль. Ни капли.

— Женщина, что оставила меня у приюта… Это была она? Высокая, смуглая, коричневые волосы, родинка вот здесь, — я постучала возле носа. — Очень любила кричать и таскать за волосы.

— Не знаю, кто это, но точно не Аннелиз, — с какой-то брезгливостью отмёл эту возможность генерал. — Вы с ней довольно похожи. Разве что глаза достались от Фламберли, наша-то кровь всегда была светлоглаза. И сколь бы Аннелиз ни была бессовестна, не оставила бы ребёнка чужим людям. Она не оставила его даже родной семье!

Должно быть, я и правда дочь своей матери. Потому что язык мне достался столь же неукротимый, а научиться послушанию и кротости всё никак не выходило. Губы поехали в стороны в злой усмешке, и я сказала:

— Считаете, что вас обокрали?

— Ты принадлежишь роду де Блас, а я его глава, — твёрдо сказал генерал. — У неё не было права забирать тебя до того, как проявится печать и станет ясно, унаследовал ребёнок дар или нет. Но теперь всё встало на свои места.

— А если бы у меня не было печати? Была бы вам нужна такая внучка?

Де Блас нахмурился:

— К чему эти рассуждения? Под крышу рода вернулся дар, достойный носить его имя. Ты оставишь Академию и будешь развивать его здесь.

— Что? — вскинулась я. — Нет!

— Мне никогда не нравилась эта идея собрать в одном месте столько молодых людей. Очевидно, что ничего хорошего от этого не случится. Те, у кого ветер в голове, собьют с верного пути и всех остальных.

— Вы что, не слышите меня? — Я дёрнулась, шляпа скатилась на пол, взметнув ленты двумя хвостами. — Мне нравится там.

— Важно не то, что тебе нравится, а то, что будет для тебя лучше. Здесь…

Он не желал меня ни слушать, ни слышать. Уже распланировал всё, будто имеет право.

— Вы уже потеряли дочь, — сказала я резко. — Хотите потерять ещё и внучку?

Звенящая тишина повисла в комнате. Я смотрела вперёд и не видела лорда Морнайта, но чувствовала его за собой, как надёжную опору.

— Покинешь Академию, — тщательно выговаривая каждое слово сказал генерал. Он смотрел мне прямо в глаза, словно рычащей псине, которую намерен побороть и посадить на цепь. — И направишь все усилия на службу. Я не повторю своих ошибок. Армия сделает из тебя достойного человека, воспитает новую де Блас, что однажды сможет её возглавить!

Терпение лорда Морнайта иссякло. От глубины его голоса по моим рукам побежали мурашки, в нём зазвучал треск горной породы и негасимый огонь в сердце мира:

— Доколе вы будете изничтожать собственный род лишь того ради, чтобы потешить самолюбие?

— Вот ваша цель, Морнайт! — загрохотал дед. — Мне хорошо известно, что каждое семейство в окрестностях будет счастливо, если род де Блас вдруг утратит величие. Спите и