Убить отступника - Олег Мазурин

– Ловлю вас на слове, Александр Дмитриевич! Подождите, я сейчас…

– У меня мало времени, полковник!

– Сию минуту, я быстро!

Полковник снял с шеи ключик и кинулся к кованому сундуку, что лежал под кроватью. Открыл его, и, лихорадочно переворошив, извлек из него небольшой прямоугольный сверток, перетянутый суровой красной веревочкой. Протянул этот сверток капитану.

– Вот, любезный Александр Дмитриевич, здесь мои статьи, наброски, заметки о природе Енисейской губернии, особенно юга. Будьте любезны, передайте хорошим издателям: вдруг опубликуют. Повсюду в статьях я подписывался псевдонимом «Аркадий Сибирский». Так будет лучше и для вас, и для меня. Ведь третье отделение не дремлет.

– Хорошо, передам.

– Поговаривают, что Кузьмичеву скоро дадут отставку и что приедет новый окружной начальник.

– Жаль, хороший он человек.

– Увидимся ли мы еще? – горестно вздохнул Журавлев.

– Увидимся, – уверено сказал Голевский. – В Петербурге через несколько лет. Амнистия, я полагаю, не за горами.

– Дай бог. Может, и сократят нам сроки. По крайней мере, покамест общаться мы будем с помощью эпистолярного жанра. Так что, любезный друг Александр Дмитриевич, пишите мне, не забывайте. И если опубликуют какую-нибудь мою статью, то обязательно перешлите ее мне. Обещаете?

– Хорошо, если что-то у меня получится с изданием, то обязательно перешлю парочку экземпляров! Ах да, не забудьте, полковник, забрать с моей квартиры потешный фрегат Мухина. Доделайте его, убедительно прошу, у вас ведь много свободного времени. Пусть память нам будет о мичмане. После пришлите мне оказией, или сами привезите в столицу, когда отбудете ссылку.

– Не переживайте, Александр Дмитриевич, все будет хорошо. Фрегат я непременно заберу, доделаю и привезу.

– Увидимся у меня за обедом, в Петербурге, – снова напомнил Журавлеву капитан.

– Будем надеяться, – тяжело вздохнул Журавлев: как бы он сейчас хотел оказаться на месте капитана и умчаться вольным человеком в столицу!

Офицеры сердечно попрощались. Голевский сел в кибитку и с отрядом отбыл в сторону Усть-Абаканского. Всего в экспедиции в Россию участвовало восемь человек: Фрол, Аристарх, Антип, Григорий, Шепелев с двумя агентами и Голевский.

Через два дня они добрались до Красноярска. Там их уже поджидал присланный отряд из десяти казаков. Теперь численность сводного отряда Голевского возросла до восемнадцати человек. Путь по-прежнему лежал на запад. Голевскому нужно было торопиться. Каждый час был на вес золота.

И снова Санкт-Петербург.

У парадного подъезда особняка Диктатора вертится взмыленный жеребец. Изо рта пена. Удила закусил. Хрипит, крутится. С него лихо соскакивает не менее взмыленный всадник. Это Максимилиан. На лице шефа полиции паника. Пот бежит ручьями по вискам. Всадник бросает поводья солдату. Бежит вверх по лестнице… Максимилиан влетает вихрем к изумленному Диктатору и с порога выпаливает:

– Мой Диктатор, Голевский объявился в Казани, с ним отряд казаков и жандармов! Отступник приближается к Москве! Прокуратор Енисейской губернии Катилина убит, убит и его брат, легионер Гораций!

Диктатор вскочил с кресла как ужаленный.

– Что-о-о?! – взревел он. – Что ты сказал?! Ах, какая сволочь этот Голевский! Он все-таки жив! Жив несмотря ни на что! Так, так. Дело принимает серьезный оборот. Вот что, любезный мой Максимилиан, экстренно направь в Казань надежный отряд гусар и драгун. Самых отъявленных и ловких кавалеристов! Пусть порубят на куски этих негодяев! Никого не оставлять в живых. Никого! А Голевского в первую очередь покрошить в капусту!

– Есть!

Максимилиан выбежал из кабинета. Бешеными прыжками преодолел ступеньки парадной лестницы и, толкнув что есть силы парадную дверь, вылетел во двор.

– Коня! Срочно! – заорал шеф полиции.

Ему тут же подвели свежую лошадь. Он вскочил в седло и дал шенкеля. Лошадь галопом понеслась к ближайшей заставе. За главой полиции Союза хвостиками приклеились двое надежных всадников. Почетный эскорт. Максимилиан спешил. Надо скорее отдать приказ на уничтожение Голевского. Диктатор прав: этот гвардеец просто дьявол во плоти! Он неуязвим, он неуловим, он просто заговоренный! Живуч, как гидра. Отрубишь голову – отрастает новая! Ну, держись, Отступник, Максимилиан наконец-то отрубит твою голову и прижжет. Собственноручно. И тогда закончится твоя везучесть и уязвимость. Если не сделает этого, не видать ему поста главы тайной полиции России. Это точно!

Когда Максимилиан выбежал, Диктатор в ярости ударил кулаком по бюро.

– Будь ты проклят, полицейский прихвостень Голевский! Он неуязвим, тысячи чертей! Так где же его ахиллесова пята? Где?!

Четыре года назад ищейки Бенкендорфа уничтожили Нижегородскую ячейку Гурова и Снегурова по их же глупости. Нынче нанесен губительный удар по Енисейской армии. Убит ее командир Рощин-старший, он же – Катилина. Отсечен палец, но не вся рука. Капитан Голевский – вот кто несет погибель Союзу. Его надо уничтожить любой ценой. Задушить как маленького кутенка!

– Ах, какая сволочь!

Диктатор в бессильной злобе скомкал бумагу и швырнул в угол. Как он в эту минуту ненавидел Голевского. Если бы его сейчас привели к нему на допрос, то он бы самолично разорвал на куски этого капитанишку!

Пока Диктатор ходил по кабинету, как тигр в клетке, поручик Снетков уже докладывал Бенкендорфу:

– Ваше превосходительство, хорошая весть. Голевский и Шепелев движутся к Казани с отрядом енисейских казаков. Везут какой-то важный документ. Прислали срочно курьера.

Бенкендорф чуть не подпрыгнул на месте от радости.

– Отлично, отлично! Это действительно хорошая весть, Снетков! Надобно срочно, не откладывая ни на секунду, выслать навстречу Голевскому отряд гусар и жандармов на подмогу! Повторяю, срочно! Ступай, возьми павлоградцев и жандармов из бывших кирасир или драгун. Поезжай с ними и руководи.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– Чует мое сердце, заговорщики предпримут попытку остановить отряд Голевского и убить его, а документы похитить. Снетков, головой отвечаешь за операцию! Голевского нужно непременно встретить. Кровь из носу! Иначе его перехватят заговорщики. И тогда полетят наши погоны к чертовой матери.

– Хорошо, ваше превосходительство, я бегу, – и поручик исчез.

Вскоре сводный отряд гусар, драгунов и жандармов во главе со Снетковым поскакал к Казани.

К Голевскому экстренно шла помощь.

А в это время Бенкендорф стоял у окна в своем кабинете и усиленно молился за здравие отряда Снеткова и в первую очередь за здравие капитана лейб-гвардии Московского полка Александра Голевского. Вот кто нужен был ему живым и только живым. Именно от этой героической личности зависел успех хитроумно разработанной операции, а также дальнейшая карьера сиятельного генерала. Или грудь в крестах, или голова в кустах! За успех – точно крест или орден, за неудачу – точно отставка! Император не будет шутить! Он спросит, еще как спросит. И не сносить действительно Бенкендорфу головы, если он провалит тайную миссию.