Война самураев - Кейра Дэлки

Мимо Сайко неслись люди с полными ведрами наперевес, но монаха это уже не волновало. Он кивал им и благословлял на ходу, зная, что огонь не остановить.

Юго-восточный ветер до того усилился, что запросто перебрасывал искры с крыши ночлежки на соседние дома. Их деревянные кровли вспыхивали одна за другой, и вот уже целый квартал стоял, объятый пламенем. Незадачливые пожарные бросались на улицы в горящей одежде. Жители домов в спешке давили друг друга, а напуганные волы и лошади — и того больше. Женщины с горящими рукавами метались туда-сюда с воплями боли и страха, поджигая телеги, паланкины, других беженцев.

Когда пожар разросся, улицы потонули в дыму, и даже те, кому удалось спастись от огня, падали наземь, задыхаясь и судорожно глотая воздух, точно рыбы на берегу. Пылающие дома один за другим взрывались от жара, их соломенные кровли разлетались по сторонам, неся кругом погибель.

Сайко улыбался. Всего в нескольких кварталах к северо-западу — точно с подветренной стороны — лежал дворец императора. Теперь уже было ясно, что ни водоносные бригады, ни высокие стены, ни молитвы жрецов не помешают ужасной стихии поглотить весь Дворцовый город. То, что государя с супругой там нет, не имело значения. Их гибель в задачу не входила. Поджог затевался, чтобы посеять среди горожан смятение и безнадежность, что и было достигнуто.

Сайко поспешил на запад, смешавшись с толпой беженцев. Его будоражила мысль о том, как из ничтожной каверзы могло вырасти огромное зло, достаточное, чтобы перевернуть мир. Он с нетерпением ждал полуночного доклада.

«Син-ин будет доволен».

Следующим вечером, на закате, Усивака — ему уже было пятнадцать — улизнул из монастыря и направился прямиком в лес, где тэнгу тренировали его долгие годы. Несколько недель ему не удавалось повидаться ни с Сёдзё-бо, ни с его подопечными. Теперь, когда в обитель нахлынули погорельцы, монахам стало не до послушника, чем Усивака не преминул воспользоваться.

Впрочем, дойдя до поляны, где протекли семь лет его боевого учения, он никого там не встретил. Усивака оглядывался, звал — все попусту, тэнгу исчезли. Наконец, в тусклом закатном свете, он разглядел на земле черное перо, которое указывало на узкую горную тропинку. Отправившись по ней, Усивака нашел вход в пещеру, которого прежде не видел. Внутри, в большом каменном гроте, у бронзовой жаровни, стоял Сёдзё-бо в полуптичьем-получеловеческом облике.

— А-а, вот и ты, Усивака. Вижу, получил мое посланьице. Усивака поклонился.

— Сёдзё-бо-сэнсэй, я удивился, когда никого не встретил на нашей поляне. Подумал, вдруг вы во мне разуверились. Прошу простить меня за то, что не пришел раньше.

— О, мы понимаем. Тебя теперь привлекает… храмовая жизнь? Усивака сел на камень и испустил тяжкий вздох.

— Настоятель Токобо намерен постричь меня в монахи. Напрямую он не говорит, но я знаю: если буду и дальше артачиться, он выдаст меня Тайра. Стоит им узнать, что я нарушил условия ссылки, — мне наверняка не сносить головы.

— Вот оно что. Ты боишься Тайра. Не потому ли ты бегаешь вечерами в столицу, к храму Каннон? Как я понимаю, путь туда лежит мимо Рокухары, хм-м?.. Или тебе нравится искушать судьбу?

— Моя мать часто ходит в этот храм на богомолье. По ее словам, именно вмешательство Каннон смягчило сердце Киёмори и спасло нам жизнь. Хотя, признаюсь, за Рокухарой я тоже наблюдал.

— Искал, нет ли где лазейки для хитроумного бойца?

— Можно и так сказать. Сёдзё-бо прыснул:

— Ты хорошо изучил тэнгу-до.

— Только вот не знаю — вдруг великий пожар постарался за меня и спалил Рокухару.

— Мои соглядатаи пролетали над городом, — сказал Сёдзё-бо. — По их словам, гнездо Тайра в целости, как ни жаль.

— Чудно, но я даже рад этому, — отозвался Усивака. — Не хочу, чтобы меня лишили мечты.

— Однако императорсюцг дворец, — продолжил Сёдзё-бо, — понес сильный ущерб. Многие почитаемые здания были разрушены.

— Как же так вышло? — недоумевал Усивака. — Кто мог навредить императору, наследнику богов? Кто посмел испортить его дворец, денно и нощно оберегаемый от злых духов и демонов?

Сёдзё-бо хмыкнул:

— Ты, видно, веришь всему, что тебе говорят.

— Сёдзё-бо-сэнсэй, а что вызвало пожар? Ярость богов? А может, проклятье монахов Хиэя или демонские козни?

Тэнгу пожал мощными плечами. Черные крылья шевельнулись.

— Знаки нечетки. Даже мудрейший колдун-тэнгу остался в недоумении. Насколько он сумел разгадать, некто из императорской семьи воспользовался мечом Кусанаги и призвал сильный ветер. Сам пожар мог начаться из-за пустяка, как обычно бывает.

— Зачем же императору сжигать собственный дворец и полгорода в придачу?

— Откуда мне знать? — вспылил Сёдзё-бо. — Мы. тэнгу, не всеведущи. Просто делаем вид.

— Мне повезло, что вы всеведущи в вопросах сражения на мечах.

— Да, этого у нас не отнять. Ты тоже был хорошим учеником. Настолько, что я, не преувеличивая, скажу: твое обучение закончено.

— Закончено? — Усивака вскочил, не зная, радоваться или печалиться.

— Точно так. Ты усвоил все, чему тебя учили, и, если быть честным, даже раньше ожидаемого. Похоже, подходит срок тебе отправляться в мир.

— Ясно, что в Курамадэре надолго оставаться нельзя, — согласился Усивака. — Но как отсюда сбежать, чтобы не попасться, — не знаю. Монахи вечно настороже.

— Положись на нас. Мы, тэнгу, кое-что смыслим в таких вещах. А теперь я хочу сделать тебе подарок — на прощание.

— Подарок? Нет-нет, сэнсэй, это я должен вас одарять. Вы столькому меня научили! Эх, знать бы раньше…

— Тс-с. Для меня будет лучшим подарком, если ты употребишь с пользой мою науку. То, что я хочу подарить, досталось мне Не без труда, поэтому слушай и смотри хорошенько. Видишь китайское зеркало у стены?

Усивака пригляделся и увидел старинное круглое зеркало полированной бронзы высотой в собственный рост. Оно стояло, прислоненное к дальней стене грота.

— Возьми прутик сакаки[56]и ветвь криптомерии, лежащие перед зеркалом, и исполни обряд Вызывания духа, как я тебя учил.

Решив, что ему предстоит нечто вроде последнего испытания, Усивака подобрал веточки, по одной в каждую руку, начертил в пыли круг и начал отплясывать обрядовый танец. Он повторял все движения точно так, как когда-то показывал тэнгу, ни разу не переступив линию, хотя и знал, что фехтовальщик из него куда лучший, нежели заклинатель. Однако слова Усивака приговаривал верно и в нужное время, хотя, быть может, и немного скованно. Когда он закончил, зеркало засияло золотым светом.