Изгой - Юрий Никитин

— Вроде бы ничего... А что?

— Да так... Одна страшная мысль пришла.

— Что случилось?

— Боюсь даже подумать, — ответил Олег сдавленнымголосом. — Давай подождем, пока ищут Гелона.

В зале наступила мертвая тишина. Колоксай с недоумениемпосматривал по сторонам. Слишком много обрушилось сразу: жуткий вихрь, чтовыдрал его из привычного мира вечного ночного дождя, крики и свист, полет средизвезд, затем этот мир живых, где он сразу же встретил то, о чем так страстномечтал: сыновья!.. Взрослые, сильные, могучие как львы!

Олег сказал мертвым голосом:

— Угарч, иди снова в покои Гелона. Стучите громче! Еслион не откроет — ломайте двери.

Угарч побелел, в глазах метнулся ужас от такогосвятотатства.

— Ломать? Дверь самого Гелона?

— Ломайте, — подтвердил Олег. — Отвечает егоотец и... вот его брат. И я, наставник его брата. Но мне кажется, я даже боюсьэто сказать... дверь может оказаться не запертой.

Время тянулось нескончаемо долго. Угарч появился в дверномпроеме желтый, как мертвец. Слуга поддерживал его под руки. Управителя шатало,губы тряслись. В руке трепетал листок пергамента.

Олег выхватил, поднес ближе к светильнику. В жёлтом светебыло написано: «Пора попробовать и мне. Если получится — не жалейте! Я этогодобивался всю жизнь. Гелон».

— Гелон, — прошептал Олег. — Вот на какойобмен согласились владыки подземного мира...

Угарча усадили за стол, тут же от двери послышался топот.Створки распахнулись, ворвался запах гари, палёного мяса и шерсти. Двое стражейвтащили под руки человека с повисшей головой. За столом вскрикивали, узнавчародея.

Тот собрался с силами, голова поднялась, в глазах была мука.С запекшихся черных губ сорвалось:

— Гелон...

Олег сказал жестко:

— Уже знаем. Что сказали владыки мира черного солнца?

— Да, я говорил... вопрошал...

— Что сказали?

— Я слышал... жуткий хохот, — прохрипелстарик. — Злорадный хохот!.. Они смеялись... Они заполучили, как онисказали, самого ценного человека на свете... Его уже не поменяют ни на кого изживущих. Гелон, как они сказали, мог бы сделать весь мир счастливым... Весьбелый свет! Ему предначертано было жить долго, очень долго! Он сумел бырасширить свою Гелонию до... до...

Голос его прервался. Ему поднесли кубок вина, в тишинеслышно было, как стучат по металлу зубы. В зале стояла мертвая тишина отчаяния.Олег стиснул челюсти так, что заломило в висках. Он, дурак, общался счеловеком, который знал или чувствовал Истину... а то и владел ею, но он,волхв, говорил с ним о конях, о видах на урожай, о разведении дойных кобылиц...Почему пустоцветы так кричат о своем величии, а люди достойные стараются житьтихо и незаметно? Не потому ли пустые колосья держат головы так высоко, что вних нет зерен? Скиф зарычал:

— Гелон!.. Брат!.. Прости, что я наделал, что янаделал!..

Олег сказал досадливо:

— Перестань. От тебя ничего не зависело.

Скиф ударил себя по лицу, закричал страшным голосом,ухватился за волосы и выдрал целые пряди. Из глаз брызнули кипящие слезы, грудьклокотала от тяжелых мужских рыданий.

— Почему? Почему Гелон?.. Почему не ушел я — никчемный,никому не нужный, всеми отвергнутый?..

Олег взглянул с сочувствием, опустил глаза. Скиф закричалтаким страшным голосом, от которого затряслись стены:

— Молчишь? Жалеешь?.. Да скажи, наконец, правду! Аправда в том, что меня даже на том свете не приняли бы!.. Сказали бы, что и стотысяч Скифов не стоят одного Гелона!.. Сволочи, все сволочи!.. А самая большаясволочь — я, ибо даже не попытался предложить себя в жертву... в обмен...

— Никто из нас не пытался, — напомнил Олег .

— Но мог бы!..

Олег молчал, Скиф выл и бил себя по голове, стучал по столу,разбивая руки в кровь. Среди стонов прорывались горестные крики, что его всеравно бы не взяли, кому он нужен, по земле толпами бродят всякие мстители,разрушители, ломатели. Властелинам чёрного солнца он важнее здесь, он и такработает на них, а вот Гелон был для них угрозой, опасностью, его и забрали!

Колоксай сидел, выпрямившись, посеревший весь, даже рукипосерели, словно он превратился в каменную статую. На столе сиротливо исходилабелесым паром туша молодого гуся. Огромные кулаки лежали на столешнице какмертвые. В глазах застыло отчаяние. Олег внезапно подумал, что таким он был вмире чёрного солнца: серый, помертвевший, без чувств и желаний, угнетенный так,что желал бы покончить с собой, если бы там это было возможно...

— Как же так, — прошептал Колоксай. — Это жея все еще там...

Олег сказал настойчиво:

— Ты здесь. Скоро взойдет солнце.

— Для меня оно никогда не взойдет, — сказалКолоксай мертвым голосом. — У меня был такой преданный сын... что отдалсвою жизнь за мою! А я его даже не увидел! Не успел прижать к груди, посмотретьв его ясные глаза!.. Нет, я не могу принять такую жертву!

Все отводили взоры, кто-то зарыдал громко, закрыл лицоруками и бросился из зала. Скиф рыдал тяжело, но уже не опускал головы и неотворачивался. Слезы катились и катились по бледному, как мрамор, лицу.Олегсказал с мукой:

— Колоксай, обратно пути нет. Владыки подземного мираполучили высшую плату. Теперь надо жить...

— Я не смогу, — обронил Колоксай мертво. — Яслишком долго был... там. Я весь мертв. В подземном мире убивает не остраясталь, а вина. Я подумал было, что здесь я смогу что-то поправить, изменить,ведь я был не прав... Но властелины жестоко посмеялись надо мной! Моя винастала еще тяжелее.

Он поднялся и, пошатнувшись, вышел как слепой из-за стола.Олег кивнул в его сторону Угарчу, тот бережно и властно обнял несчастного тцараза плечи и бережно повел к выходу.

Черная весть пронеслась над Гелонией, словно ее пронесликрылатые кони. Стон и плач поднялся сперва над городом, потом ушел в села, весии самые дальние деревни. Мужчины хватались за оружие и бешено грозили небу, чтоотняло у них лучшего из правителей, который ухитрялся всем быть отцом, сыном иучителем разом, женщины рыдали и царапали лица, а молодые девушки оделись вчерное и плакали тихо, словно всем им молодой, красивый и добрый тцар былженихом.

Колоксай, как его отвели в покои Гелона, так и непоказывался. Из-за двери не доносилось ни звука. Стражи обеспокоенно объясняли,что так уже трое суток. Колоксай словно исчез, едва переступил порог и закрылза собой двери.

Олег поколебался, велел:

— Ломайте!

Стражи отбросили копья. Рядом с Олегом стоял Окоем, ещёбольше похудевший, молчаливый, с ввалившимися глазами. Он сильно горбился,покашливал. Олег почему-то вспомнил о Дивии, его дочери, которую верховный жрецмечтал отдать за Гелона, и от которого звезды сулили...