Изгой - Юрий Никитин

Настроение, и без того тягостное, вконец испортилось. Как быни уверял себя, что без магии тоже жить можно, другие как-то живут, он тожеобходился без нее несколько лет, даже не заметил, как и кончилась... но безмагии можно искать Истину, однако воплощать ее в жизнь лучше с магией. И чем большемагии, тем лучше.

Туча закрыла уже половину неба. С крепостной стены хорошовидно, как на западе на землю пала темная тень, будто там уже сумерки. Тень какбудто застыла, монолитная, угрожающая, но всяк понимал с тревогой, что эта бедавсе равно надвигается, стороной не обойдет.

Скиф подошел сзади, голос прозвучал непривычно угрюмо ипо-взрослому:

— Только что прибыл всадник с западных кордонов.

— И что?

— Говорит, что в земле Миш войска спускаются с гор.

Олег кивнул. Понятно, Агафирс заканчивает малые войны,готовится к большой.

— Что еще?

— Якобы уже посланы легкие отряды в нашу сторону.Проверяют дороги для большого войска. Смотрят броды.

Для прохода, подумал Олег, для кормежки по дороге, длявыявления настроений. Похоже, предчувствия начинают сбываться. Ящер бы побралэти предчувствия, предвидения, озарения! Почему не видит хорошее?

Подошел Окоем, молча постоял с ними, еще больше исхудавший,нахохленный, мрачный. Слушал молча, он же первым указал на далекую дорогу:

— Кого-то несет к нам. Надо бы из города, а они всеедут и едут...

— С вестями, наверное, — предположил Олег.

Темная точка медленно разрослась до всадника. Одинокий, едетспокойно, коня не нахлестывает, так что не вестник, а сам по себе. Уже можноразглядеть, что конь крупный, богатырский, воинский, таких не запрячь в телегу— разнесут, нельзя в плуг — сломают или согнут, да и сам всадник выглядитпугающе. Заходящее солнце светит в спину, из-за чего лицо оставалось в тени, асам он кажется намного крупнее и выше.

На солнце поблескивал пурпуром металлический шлем, сверкалидоспехи, а на кончике копья горит крохотное красное солнце. Конь идет ровно, ночувствуется в нем неистраченная сила.

Скиф вдруг встрепенулся. Олег чувствовал, как нынешнийвластелин Гелонии ахнул, задержал дыхание, его кулак со стуком опустился накаменный зубец стены.

— Олег!.. Ты знаешь, кто это?

— Начинаю догадываться, — ответил Олег. —Хоть что-то радостное за этот день!

Туча словно ждала, когда ворота откроют для одинокоговсадника. Сдвинулась, впереди промчался ветер, взметнул пыль, понес мусор,сухие листья.

Турч легко соскочил на землю, обнял Скифа,покровительственно хлопнул Олега по плечу. За эти дни он исхудал, а на скуледобавился свежий шрам.

— Рад, — сказал он счастливо, — что выдобрались благополучно!.. Я даже не думал, что этот город так укреплен. МолодецГелон. Хоть он и не воин, но город укрепил...

Скиф сказал поспешно:

— Гелона нет. Он отдал жизнь настолько благородно икрасиво... как никогда бы не сумел я! Теперь я здесь правитель всей Гелонии.Поневоле, Турч, поневоле. Я бы отдал жизнь сто тысяч раз, чтобы вернуть Гелона,но кому моя жизнь нужна?.. Таких, как я, по свету целые стада бродят!.. Так чтоты, Турч, как я и обещал, командуешь всеми крепостями Гелонии, а также всем еевоинством. Этого немного, но, боюсь, нам придется его увеличить...

Турч слушал с раскрытым ртом.

— Я думал, — сказал он потрясенно, — толькосо мной случилось за это время всякое и разное... Вот как, значит, повернулось?А со стороны все кажется проще. Да простит меня Гелон, но я считал его...считал человеком попроще.

— Мы все считали, — ответил Скиф с едкойгоречью. — Сегодня отдохни, Турч, ты еле на ногах держишься. Завтрарасскажешь, почему у тебя топор весь в зазубринах, панцирь посечен, откудавзялись новые шрамы. И завтра же начнешь принимать крепость и войско.

— Да-да, — сказал Турч невпопад. — Да-да...Гелон! Кто бы мог подумать...

За их спинами раздался мрачный голос:

— Великие люди подобны звездам. На них обращаютвнимание только тогда, когда они погасли.

Скиф резко обернулся, в глазах слезы, лицо бледное.

— Окоем, прости! Я тебя не любил... Но никто так хорошоеще не сказал о Гелоне!

Он порывисто обнял верховного жреца. Окоем погладил Скифа поспине, тут же отстранил, правитель должен быть суровым и твердым, как гранитнаяскала. И чем меньше подданные узрят его слезы, тем лучше.

Скиф понял, кивнул. Окоем считает, что пусть лучше управителя о нем, Окоеме, останется мнение как о черством человеке, чем он,Скиф, уронит себя этими слезами перед другими людьми, перед своимивоеначальниками.

Грозовая туча, медленно худея, прошла и над богатым стольнымгородом Куявой. Прямой дождь выбил грязь из щелей, промыл каменные стены, унесв бурных потоках мусор и грязь. Единственный дом, где даже не заметили грозу,был дворец самого тцара, сам равный по размерам иному городу.

Во дворце день и ночь звучала музыка, в разных концах —разная, но для начальника дворцовой стражи Изигорна она казалась одинаковослащавой и настолько приторной, что постоянно хотелось соленых огурцов. Тяжелыйсладкий воздух, перенасыщенный ароматами сладостей, благовоний, душистых смол,напоминал ему запахи гниющих трупов, там тоже такие же приторно сладкиетошнотворные запахи.

Двенадцать полуобнаженных девушек танцуют под тягучую, какпатока, музыку, тцар Зандарн скучающе высматривает среди них самую прекрасную,но все одинаковые, как куклы, все юные и красивые, все смотрят покорно и робко,каждая готова выполнить весь ритуал услуг, которым ее научили старшие евнухи.

Рядом с Зандарном сидит и ловит каждый взгляд тцара Тимис,его визирь и старший советник, это он поставляет скучающему тцару этихкрасавиц, это он обшаривает все базары, порты, все улицы города...

Изигорн ощутил, что вот сейчас удобный момент качнуть весы всвою сторону, заявил с громким смехом воина, которому ближе стук копыт боевогоконя и звон мечей:

— Великий тцар! Я вижу, что и тебе эти девки надоели.Да и что можно отыскать в нашем городе? Или в нашей ровной и счастливой стране?

Тцар скучающе кивнул. Тимис сказал ревниво:

— Не слушай его, величайший! Что может знать эта грубаяскотина?.. На той неделе его видели в квартале изигошей. Это самый бедный игадкий район, там самые дешевые притоны и грязные девки...

Зандарн повернул голову в сторону Изигорна, Тот развелруками и скромно опустил глаза:

— Чтобы оценить блюдо, надо пару дней поголодать. Чтобынасладиться вином, хорошо бы пару дней не пить даже воды... Я не говорю уже отом, что приевшиеся танцовщицы кажутся снова прекрасными после кварталаизигошей! Но по правде сказать, там есть своя прелесть, которой нет здесь.