На то и волки... - Александр Бушков

Какое-то время стояло молчание. Карем усмехнулся:

– Отлично, выдержали еще один экзамен – не сталиторговаться, и обуревающие вас сомнения… ведь есть сомнения?.. наружу непрорвались. Это мне нравится. Я буду делать из вас человека… Насколько мнеизвестно, у вас зарегистрирована в Белоруссии совершенно чистая фирма, из тех,что создают на черный день? На перспективных направлениях?

– Да. Даже две, признаться.

– Какую-то из них будет больше жалко, чем вторую, еслипридется одну закрыть?

– Да.

– Выберите ту, которую жалко меньше… У вас в Сибирипринимают на хранение радиоактивные отходы и прочую погань, поэтому никого неудивит, если эта ваша белорусская фирма заключит с западным клиентом контрактна переброску его отходов в ваши края. Ведь не удивит? Одна-единственнаяцистерна?

– Не удивит. «Зеленые» и кое-какие депутаты покричат,правда…

– У них не будет случая покричать, – улыбнулсяКарем, – потому что цистерна потеряется еще меж польской и российскойграницами. Отходов там не будет, ни пригоршни. Там будут доллары. Мешки сдолларами. Среди них наверняка попадутся и старенькие, и рваные, и какой-тонеизбежный процент фальшивых – но из-за этого не должна болеть голова ни уменя, ни у вас. Главное, все, от кого это будет зависеть на Западе, люди ни очем не подозревающие, я имею в виду, будут стараться побыстрее спровадить этуцистерну к нашим границам, на отзывчивую российскую помойку… Ваша задача –организовать все без сучка, без задоринки, чтобы груз в целости и сохранностибыл извлечен меж упомянутыми мною границами. Дальше – мое дело. У вас есть полностьюнадежный человек, которого можно послать для этой миссии в Белоруссию?

– А он потом вернется?

– Лучше бы, конечно, ему не возвращаться, –задумчиво сказал Карем. – Но если вы в нем полностью уверены – почему быему и не вернуться в целости и сохранности? Преданные по-настоящему люди редки,их нужно беречь… – его взгляд был холодным и уверенным. – Но в этомслучае вся ответственность ложится на вас. Промах, утечка информации – и вашегочеловека, конечно, не станет, но еще раньше не станет вас. И меня тоже, еслиоткровенно…

– Ручаюсь.

– Что ж, слово сказано… Вас тянет спросить, откудазеленые? Или догадываетесь?

– Порошок, конечно? Откуда же еще возьмется такая груданеотмытой наличности?

– Конечно. Их вечная проблема – под кроватью мешокденег, а в банк с ними нельзя… Ничего, будем отмывать. Чем больше, тем лучше –это означает, что у них еще более прибавится слабых, сломавшихся, Мао знал, чтоделал, когда гнал во Вьетнам груды дешевой дури… знаете, чего еще непредусмотрел ваш таинственный злопыхатель? Полкило героина оставляет на своемпути этакий запашок, на всем протяжении. Как крупная сумма в бумагахстарательного клерка – ее всегда можно проследить, нужно только уметь. И у меняуже сейчас появились мысли… Но это мои проблемы. Да, процент… Обычныйпрейскурант за услугу такого рода составляет пять процентов от переброшеннойсуммы. Я дам вам два, из которых долю вашему человеку вы выделите сами – если увас есть такой уговор. Но в придачу где-нибудь через неделю к вашему человекупридет мой и расскажет подробно, кто вас обидел и зачем. Это вам говорит КаремБароев…

…Говорят, злодеи из старинных романов имели глупую привычкунепременно являться на похороны жертвы, где их деловито и грабастала цепкаядлань закона. Впрочем, такое случается и сейчас. Януш Орлич рассказывал: быливремена, когда польские оперы в обязательном порядке являлись инкогнито напохороны погибшего от руки злодея. Иногда из этого и получалось что-тополезное.

Но Данил не надеялся, что ему повезет. Икс не сентиментален,а Есаул, даже останься он в живых, ни за что не пришел бы… Сам он, возможно,тоже не появился бы здесь, потому что начинал исподволь ощущать к Вадьке нечтовроде тихой ненависти за оставленную в наследство поганую загадку, но позвонилаЛара и хотела поговорить, а это уже другой коленкор…

К могиле он не подходил, прохаживался поодаль, читая надписии равнодушно разглядывая фотографии. Расходы «Интеркрайт» взял на себя, вызвалиродителей и оплатили им дорогу, все, как в лучших домах, но продиктовано этобыло, увы, не великодушием. Просто-напросто, устранись фирма от похорон несамого малозначимого своего кадра, это могло дать повод для размышленийкой-кому из заинтересованных лиц. Ну, а родители, понятно, знали одно: что сынпогиб от рук хулиганов…

Пришли только двое из вычислительного – по фирме уже гулялинеизвестно откуда прорвавшиеся сплетни, что дело нечисто. Было еще человек семьнезнакомых. Священника, вопреки нынешней моде, не было, родители оказалисьневерующими, да и сам покойный интереса к вере не проявлял. Зато подъехала Ларав черном коротком платьице и белой куртке – вроде бы и траур, вроде бы и нет.Встала поодаль, вертя в руке красную гвоздику на длинном стебле. Особой печалиДанил у нее на лице не заметил – разве что была напряжена и сосредоточена, какперед прыжком в холодную воду.

Кто-то говорил что-то, стоя у гроба, Данил не слушал – былзанят раздумьями о своем.

Квартиру парни Каретникова обыскали самым тщательнейшимобразом – перелистав каждую книгу, разобрав телевизор, магнитофон и компьютер,даже простучав молоточком Вадькиного бронзового Будду. Безусловно искалитайники в мебели, шарили повсюду миноискателем и еще каким-то более чуткимприбором. И не нашли ничегошеньки. После чего позвонили и расписались в полнойбеспомощности. Данил велел им вывезти на склад мебель и аппаратуру, а Вадькинывещи сложить в комнатке на третьем этаже – на всякий случай. Двух ребят он всеже оставил дежурить в квартире – исключительно ради зыбкого самоудовлетворения,велев посидеть, пока не снимут сигнализацию…

Вот и все. Железная пирамидка, пустая внутри, фотография накерамической плитке и несколько венков. Лара, покосившись в его сторону,положила цветок и первой направилась прочь. Данил догнал ее за воротами.

– Привет, – сказала она как ни в чем не бывало,как будто и не было никакой ссоры.

– Привет, – сказал Данил сдержанно.

– Сердишься?

– На глупцов обычно не сердятся.

– Возможно… – она медленно шла впереди него кмашинам. – Только я не глупая, я предусмотрительная. Посидим в твоей? Утебя просторнее…

Данил распахнул перед ней дверцу, сел за руль.

– Ты, надеюсь, разговор не пишешь? – спросилаона. – Хотя… какая разница? Если договоримся, потом сам сотрешь.

– А о чем будем договариваться?

– Тебе твоя работа не надоела?

– А ты можешь предложить что-нибудь получше? –хмыкнул он.

– Ты знаешь, могу. Только персонально тебе, а не вашейфирме. Я понимаю, ты мужик жесткий, и предавать контору не будешь… а вотбросить сможешь? Если у тебя будет столько, что хватит на три оставшиеся жизни?