Часовые Запада - Дэвид Эддингс

- Да, немного.

- А все потому, что я чувствую себя огромной и страшной.

- Это пройдет, Сенедра.

- Иногда я жалею, что люди не откладывают яиц, как птицы.

- Мне все же больше нравится старый проверенный способ, моямилая. Да и потом, мне кажется, ты вряд ли усидела бы в гнезде.

Ирастайд в этом году прошел тихо. Празднования на Островебыли искренними, но не шумными. Казалось, все население Ривы затаило дыхание,ожидая более значительного повода для торжества. Зима оказалась щедрой на снеги морозы. Примерно через месяц после Ирастайда наступила недолгая оттепель - надень или два, а затем снова воцарилась стужа, превратившая намокшие сугробы вледяные кирпичи. Медленно тянулись недели; все ждали.

- Нет, ты только посмотри! - однажды утром сердито сказалаСенедра Гариону.

- Куда, дорогая? - ласково спросил он.

- Туда! - Она с раздражением указала в окно. - Опять снегидет. - В ее голосе звучала осуждающая нотка.

- Я не виноват, - ответил он, словно оправдываясь.

- Разве я тебя обвиняю?

Она неуклюже повернулась, чтобы посмотреть на него. Из-за еемаленького роста увеличившийся живот казался еще больше, а иногда она нарочновыпячивала его навстречу Гариону, словно обвиняя мужа в появлении этогоуродства, испортившего ее фигуру.

- Я просто хочу сказать... - Она замолчала на серединефразы, и лицо ее приняло странное выражение.

- С тобой все в порядке, дорогая? - спросил Гарион.

- Не говори мне, Гарион... Я... - Она опять замолчала. -Ой... - сказала она шепотом.

- Что такое? - Он вскочил.

- О боги, - сказала Сенедра, кладя руки на поясницу. - Ой,мама, ой, мама...

- Сенедра, я ничего не понимаю. В чем дело?

- Наверное, мне лучше лечь, - произнесла она отсутствующимтоном. Она величаво заковыляла прочь из комнаты и вдруг остановилась на пороге.- Мама, - снова повторила она. Лицо ее побледнело, и ей пришлось опереться наспинку стула, чтобы не упасть. - Я подумала - было бы хорошо, если бы ты послалза госпожой Польгарой.

- Это уже... Я хотел сказать... ты...

- Не болтай, Гарион. Открой дверь и позови тетушку Пол.

- Ты хочешь сказать, что...

- Я не хочу, Гарион, я уже говорю. - Она вразвалку подошла кдверям спальни и снова остановилась, тяжело дыша. - О боги всемогущие! -вырвалось у нее из уст.

Гарион, спотыкаясь, подошел к двери и распахнул ее.

- Позови госпожу Польгару! - сказал он всполошившемусячасовому. - Немедленно! Бегом!

- Да, ваше величество! - ответил тот и, бросив копье,поспешил исполнить приказание.

Гарион захлопнул дверь и кинулся к Сенедре.

- Могу я что-нибудь сделать? - спросил он, нелепо размахиваяруками.

- Помоги мне лечь, - сказала она ему.

- Лечь! - воскликнул он. - Ну конечно! - Он схватил ее заруку и потянул за собой.

- Что ты делаешь?

- Кровать! - выпалил он, указывая на их королевское ложе подбархатным балдахином.

- Я знаю, что это такое, Гарион. Помоги мне. Не надо менядергать.

- А! - Он поднял ее на руки и неловко пошел к кровати, глядяперед собой широко раскрытыми глазами; мысли его путались.

- Поставь меня, ты, большой дурак!

- Лечь, - напомнил ей Гарион, вкладывая в одно слово всесвое красноречие. Он осторожно поставил ее на ноги и бросился вперед. -Отличная кровать, - произнес он, призывно похлопывая по покрывалу.

Сенедра закрыла глаза и вздохнула.

- Дай пройти, Гарион, - терпеливо сказала она.

- Но...

- Почему бы тебе не зажечь огонь?

- Что? - Он, ничего не понимая, оглядывался по сторонам.

- Разожги камин. Это такое углубление в стене, где горитогонь. Положи туда еще дров. Ведь нам надо, чтобы ребенку было тепло и хорошо,правда?

Она добралась до кровати и прислонилась к ней.

Гарион бросился к камину и остановился на полпути, тупоглядя на него.

- Что опять?

- Дрова, - ответил он. - Кончились дрова.

- Принеси из другой комнаты. Какую замечательную мысль онасейчас изрекла! Он с благодарностью посмотрел на нее.

- Пойди в другую комнату, Гарион, - сказала Сенедра,медленно и четко произнося каждое слово. - Возьми немного дров. Принеси ихсюда. Положи их в огонь. Ты все понял?

- Да! - радостно воскликнул он. Он кинулся в другую комнату,схватил там полено и побежал обратно.

- Дрова, - сказал он, гордо поднял полено над головой.

- Очень хорошо, Гарион, - Сенедра с трудом забиралась впостель. - А теперь положи его в огонь, сходи и принеси еще.

- Еще, - согласился он, бросая полено в огонь, и сновапоспешил к двери.

Когда он опустошил корзину для дров в гостиной - а за одинраз он приносил по одному полену, - то остановился, растерянно оглядываясьвокруг, пытаясь решить, что же делать дальше. На глаза попался стул. Еслиударить стул о стену, рассудил он, получатся вполне подходящие полешки.

Дверь открылась, и вошла Польгара.

- Ты что собрался делать с этим стулом? - требовательноспросила она.

- Дрова, - ответил он, помахивая увесистым предметоммеблировки. - Нужны дрова - чтобы огонь горел.

Она посмотрела на него, одновременно разглаживая свой белыйпередник.

- Ясно, - сказала она. - И его туда же. Поставь стул,Гарион. Где Сенедра?

- В постели, - ответил он, с сожалением опуская полированныйстул. И тут его лицо осветилось. - Ребенок, - сообщил он.

Она завела глаза к потолку.

- Гарион, - начала она осторожно, словно разговаривала сребенком, - Сенедре слишком рано ложиться в постель. Ей надо ходить, все времядвигаться.

Он упрямо помотал головой.

- В постели, - повторил он. - Ребенок. - Он огляделся иснова взял стул.

Польгара вздохнула, открыла дверь и поманила часового.

- Молодой человек, - сказала она ему, - почему бы вам неотвести его величество во двор возле кухни? Там большая куча дров. Дайте емутопор, чтобы он мог наколоть поленьев.