Кланы Америки. Опыт геополитической оперативной аналитики - Константин Черемных

Десмонд Лоренц де Сильва, пэр Англии и сопредседатель Землевладельческого общества, преподает в колледже Святого Антония Оксфордского университета. Это учебное заведение — по существу высшая структура в интеллектуальном аппарате суррогатных революций как в Восточной Европе в конце 1980-х, так и в арабском мире. В это учреждение из Центра международных отношений Гарварда отправляли учиться Джина Шарпа. Из этого учреждения профессор Тимоти Гар-тон Эш ездил в Египет в гости к Гамалю аль-Банне. Здесь концентрируется исторически опыт британских международных операций, которые много веков были прежде всего идеологическими, а затем уже политическими. И такое понятие, как «право-левые операции», для этих специалистов — рутина. Благо такие операции инструментальны как для подрыва той или иной империи, когда-либо конкурировавшей с Британией, так и для стравливания империй между собой.

Источником информации для рыцаря де Сильвы было малоизвестное Сирийское национальное движение. Для разведывательных целей удобны и крайне правые, и крайне левые. Поэтому, когда глава русской редакции Deutsche Welle Уве Мантойфель сравнивает Украину с Сирией, это не паникерство, а констатация факта: здесь есть такая же разница потенциалов этноконфессиональной ментальности, как и на перекрестке цивилизаций Ближнего Востока, и она столь же легко электризуема. И по той же причине здесь проще, чем где-либо, задействовать одновременно городских ультралибералов и провинциальных ультраконсерваторов. И даже искусственно соединить их на ограниченном пространстве. Есть и третье сходство: в Сирии есть Банияс, Тартус и Лата-кия, а на Украине — порт Одесса, порт Ильичевск, порт Южный, не считая Николаева и Феодосии. В Сирии — исторически сложившиеся контрабандные маршруты в Ливан и Ирак, на Украине — столь же накатанные дорожки через Молдавию. В Сирии претендует на власть племянник сахарного короля, на Украине — сахарный король собственной персоной.

Многие сопоставления по тем или иным поводам конъюнктурно невыгодны игрокам политического процесса. Особенно если внешние игроки выбирают самый простой способ решения своих задач — или «ку», или «у», как в известной пьесе Шварца. Такой способ удобен для сиюминутных решений: чиновник, которому важно поставить «галочку» для отчета о проделанной работе, такой путь обычно и выбирает. Американцам-эпигонам такая логика более свойственна, чем британцам-стратегам, поскольку так устроена их политическая система. Если республиканцы уже близки к окончательному выбору, то в демократическом стане конкуренция между командами Хиллари Клинтон и Байдена-Керри в полном разгаре. А поскольку у Джона Керри много проблем и без Украины, то он предпочел здесь путь наименьшего сопротивления. А именно — соединить несоединимое из двух элементов — «своего», «продемократического» Арсения Яценюка и «чужого», но договороспособного Петра Порошенко.

Кто мог подсказать госсекретарю подобную комбинацию? Вряд ли он стал бы полагаться на одних лишь киевских экспертов, меняющих ориентацию с большей частотой, чем киевские политики. Он мог полагаться только на своих специалистов — причем таких, которые имеют прочные контакты и в своей, и в соперничающей партии, и в лондонских интеллектуальных кругах, и в московской дипломатической среде.

Посол США в Российской Федерации Майкл Макфол ездил в командировку в родной Стэнфорд в ноябре прошлого года. Его ближайшие коллеги принадлежат к обеим американским партиям. Коллеги-демократы реализуют свои способности и знания в продолжающей действовать с 2011 года программе «Технологии освобождения». Коллеги-республиканцы трудятся в Рабочей группе по энергетике, причем некоторые из них одновременно «стратегируют» в Институте анализа глобальной безопасности (IAGS) и в британском Джексоновском обществе. Сам же Майкл Макфол, как и его ближайший коллега по вышеназванным структурам, экс-глава ЦРУ Джеймс Вулси, принадлежит к так называемым джексоновским демократам. Это неформальная фракция в Демпартии, позиция которой по международным вопросам почти тождественна республиканцам-неоконсерваторам. Во всяком случае для согласования надпартийного выбора удобной фигуры в чувствительном регионе «джексоновские» — самый удобный мостик. Тем более что по части теневых операций они также универсальны, то есть имеют выходы хоть на правых турок, хоть на левых курдов. В чем Керри с джексоновскими заведомо расходился — это в отношении с правящей коалицией Израиля. Но в украинском вопросе эта тема была (или казалась) второстепенной. Хотя «после этого» не значит «вследствие этого», уместно зафиксировать то обстоятельство, что засветка фигуры Петра Порошенко в Financial Times имела место вскорости после командировки Макфола.

Опция казалась выигрышной во всех отношениях. Керри был заинтересован одновременно в продолжении своей роли «перезагрузчика» и в дипломатическом успехе своей команды. Если в регионе, заведомо чувствительном для Москвы, находится политическое решение, одновременно можно поставить две «галочки», иными словами, и волки оказываются сыты, и овцы целы. С барского стола доставалось и насекомым: в кампанию Порошенко включился, например, столь почтенное киевское аналитическое учреждение, как центр Ра-зумкова.

Как раз в то время, когда в мировых СМИ начали с особым усердием изощряться на тему Сочи карикатуристы и фотографы, Барак Обама демонстрировал решимость пойти навстречу европейским партнерам и залечить то непонимание, которое возникло в связи с откровениями Эдварда Сноудена.

Однако европейские партнеры проявил неожиданное упорство. Переговоры по TTIP были отложены, а смена руководства АНБ европейцам показалась недостаточной. Столь солидное издание, как Sbddeutsche Zeitung, заговорило на языке Владимира Жириновского: «Позиция США показывает, что борьба с терроризмом — только повод для шпионажа, в том числе союзников».

Столь неожиданная жесткость имела политический подтекст. В текущем году меняются ключевые фигуры Евросоюза, а одновременно проходят выборы в Европарламент, на которых каждой партии по понятным экономическим причинам проще набирать очки на внешнеполитической тематике, а если касаться болезненных внутренних проблем, то опять же ссылаться на угрозы извне. О кризисе мэйнстримных партий не пишет только ленивый. Как и об обострившейся суррогатной конъюнктуре «фа»-«антифа».

Если всерьез говорить о противостоянии англосаксов и континентальной Европы, не заходя в мистику, то самым инструментальным средством подрыва как общеевропейской идентичности — в любой форме, классической или постиндустриальной — является метод право-левых операций. И когда привычное политическое пространство дополняется новой плеядой игроков, у которых на знаменах написан одновременно евроскепсис и антииммигрантский пафос, в европейском истэблишменте, политическом и финансовом, возникает более серьезное беспокойство, чем от привычных уже истерик розово-зеленых.

Первая фаза украинского «Евромайдана» была поводом не только для критики «Русского империализма», но и для самоутверждения на киевской площадке действующих и потенциальных членов Европарламента от мэйстримного спектра — от ЕНП до «зеленых». Когда декорации сменились, зазвучали голоса об «угрозе Европе», исходящей от Украины. Специалисты из европейских институтов заглянули в программы украинских национал-революционеров и с ужасом обнаружили там буквальные перепевы тезисов собственных «фа». Перспектива выхода «Правого сектора» в легальный политический процесс в этом отношении выглядела более чем несвоевременной. Ведь эти люди, чего доброго, появятся и в структурах Совета Европы, и на трибунах «Восточного партнерства». И будут не заискивать, а требовать. Не стонать о нарушениях прав человека, а требовать особого отношения к своей, по их мнению, державной нации.