Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков

объяснений: «Я поручил вам выяснить вопрос о поручении, данном Мехоношиным Свечину. Ответа не имею»[944].

Молчание «хитрого Эфраима» (выражение М.А. Молодцыгина) объясняет многое, и главное, его невхождение в первоначальный состав Реввоенсовета Республики и постоянное представительство в качестве заместителя Троцкого в Совете обороны. Фактически в высшем руководстве РККА, вопреки сложившимся историографическим представлениям, Склянский оказался не креатурой Троцкого, а одним из элементов ленинской «узды» для потенциального претендента на военную диктатуру. Склянский ни за что бы не стал игнорировать распоряжения Троцкого без приказания человека, который не имел бы в партии и государстве больший вес, чем вес Троцкого. В условиях, когда Свердлову это было невыгодно, таким человеком мог быть только Ленин.

Как государственный орган Совет рабочей и крестьянской обороны стал некоей надстройкой над Советом народных комиссаров, еще одной комиссией, формально поставленной над правительством, а заодно и над Реввоенсоветом Республики. Никакой самостоятельный вспомогательный аппарат для Совета обороны создан не был, и в 1921 г. Ленин даже открыл секрет Полишинеля, зафиксировав в проекте Наказа от СТО (Совета труда и обороны) местным советским учреждениям: «СТО работал около года рядом с СНК, не имея в сущности никакой конституции (в данном случае – никакой организационно-штатной структуры. – С.В.)»[945].

Представляет интерес фрагмент воспоминаний секретаря В.И. Ленина Л.А. Фотиевой, приведенный в книге В.А. Брюханова. Из рассказов Лидии Александровны у Брюханова сложилось впечатление о том, что созданный 30 ноября 1918 г. Совет обороны играл «сугубо символическую, хотя и немаловажную роль»; «заседания Совнаркома и Совета обороны практически не разграничивались: нередко сначала шло заседание одного органа, затем другого – и наоборот. В период совместного существования этих органов (с декабря 1918 по начало апреля 1920) частота их заседаний практически совпадала. Но вопросы более принципиального политического характера старались выделить в Совет обороны – тем самым подчеркивая его особую роль»[946].

Поскольку создание Совета обороны было обусловлено главным образом борьбой за власть в большевистской партии и Советском государстве, вождь мировой революции категорически не желал, чтобы на местах создавались чрезвычайные органы по образу и подобию этого Совета.

3 января 1919 г., узнав об организации «Совета обороны» в Астрахани, ленинский Совет обороны дипломатично написал проявившим ненужную инициативу губернскому и городскому исполкомам и губернскому комитету РКП(б), что в учреждении местных советов обороны «нет необходимости»[947]. 4 февраля, прочтя телеграмму Самарского губернского исполкома об организации местного Совета обороны, ленинский Совет обороны даже не счел нужным удостоить самарцев личным ответом – вместо этого вождь написал записку Я.М. Свердлову: «Надо эту глупость отменить»[948].

Правда, уже на следующий день, 5 февраля, доклад «Об организации Совета обороны в Самарской губернии» сделал на заседании ленинского Совета обороны Э.М. Склянский. В результате была принята более чем лояльная формулировка: «Совет обороны постановляет: поскольку С[овет] о[бороны] Самарской губ[ернии] есть междуведомственное совещание, существование которого вызывается местными условиями, он может продолжать свою работу при условии, что она не идет вразрез с Конституцией Республики, но ввиду того, что его функции не однородны с функциями С[овета] О[бороны] Республики [который сам не был зафиксирован в Конституции РСФСР 1918 г. – С.В.] и название [Совет] о[бороны] может породить недоразумение, Совет обороны Республики предлагает самарским товарищам снять название «С[овета] о[бороны] Самарской губ[ернии]»[949].

К великому для вождя сожалению, дурной пример верхов был, как всегда, заразителен для местных большевистских руководителей.

10 марта Совет обороны обсудил вопрос об образовании «С[овета] о[бороны] Северной области». Вероятно, это была инициатива председателя Петросовета Г.Е. Зиновьева и других петроградских цекистов, никогда не отличавшихся скромностью, поскольку свидетельства о каком-либо согласовании с Москвой образования в колыбели революции собственного «Совета обороны» отсутствуют. Несмотря на то что создание нового «чрезвычайного органа» было явным перебором, Совет обороны принял более чем тактичную формулировку: «Предложить Сов[ету] обор[оны] Северной области переменить название следующим образом: Комитет обороны Петрограда; разрешить красноармейский паек для рабочих, занятых в фортификационных работах в Карельском перешейке. Об остальных затребовать точных указаний количества рабочих относительно каждой категории»[950].

На первый взгляд абсурдно обсуждение 12 мая Советом обороны вопроса «О сызранских уездных и губернских комитетах содействия обороне Республики» (указано, что вопрос внесен в повестку дня по телеграмме председателя Комитета и члена Симбирского губернского исполкома Гольдмана). Однако вопрос был важным: на местах стали создаваться самостийные комитеты обороны и комитеты содействия обороне. Совет обороны постановил «предложить от имени Совета обороны всем местным комитетам обороны и содействия обороне немедленно распуститься и проводить свои мероприятия исключительно через существующие междуведомственные совещания при губ[ернских] и гор[одских] исп[олнительных] комитетах».

В начале июля 1919 г. вождь обобщил опыт борьбы с местными органами – самопровозглашенными «советами обороны», «комитетами обороны» и «ревкомами». В составленном им письме ЦК РКП(б) «к организациям партии» В.И. Ленин указал: «…опасным злом является организационная суетливость или организационное прожектерство. Перестройка работы, необходимая для войны, ни в коем случае не должна вести к перестройке учреждений, тем менее – к созданию наспех новых учреждений. Это безусловно недопустимо, это ведет только к хаосу. Перестройка работы должна состоять в приостановке на время тех учреждений, кои не абсолютно необходимы, или в их сокращении до известной меры. Но вся работа помощи войне должна вестись всецело и исключительно через существующие уже учреждения – путем их исправления, укрепления, расширения, поддержки. Создание особых «комитетов обороны» или «ревкомов» (революционных или военно-революционных комитетов) допустимо лишь в виде исключения, во-первых, во-вторых, не иначе, как с утверждения подлежащей военной власти; в-третьих, с обязательным выполнением указанного условия»[951].

Л.Д. Троцкий первое время старался не замечать существования Совета обороны. В 1918 г. он был на заседании Совета только три раза. Первый раз – 4 декабря – председатель РВСР не сделал доклада ни по одному вопросу[952].

Как объяснить тот факт, что Троцкий вообще снизошел до посещения ленинского Совета рабочей и крестьянской обороны? Председатель РВСР не хотел, чтобы за его спиной обсудили разгоревшийся конфликт с И.И. Вацетисом. 3 декабря главком направил В.И. Ленину и Я.М. Свердлову и в копиях председателю РВСР Л.Д. Троцкому и членам Совета К.Х. Данишевскому и С.И. Аралову объяснительную записку о конфликте с Л.Д. Троцким по вопросу о назначениях на командные должности в Красной армии. Телеграмма была получена в Кремле Лениным, Свердловым и Троцким аккурат в 14 часов 40 минут 4 декабря[953].

Послание начиналось с констатации факта отправления Л.Д. Троцким телеграммы на имя В.И. Ленина о двух или трех случаях, когда за подписями И.И. Вацетиса как Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики и К.Х. Данишевского как члена РВСР «выходили приказы военно-законодательного характера, шедшие вразрез не только с приказами Наркомвоен[а], но и с декретами Совнаркома»[954].

И.И. Вацетис уверенно заявил, что подобные случаи ему «не известны»[955], за исключением одного, когда по настоянию военного специалиста Н.И. Раттэля как «опытного и знающего свое дело» штабного работника был отдан приказ циркулярного характера не в отмену, а «в