Ничего, кроме личного - Лана Барсукова

Все доказательства мошеннической схемы добыл старичок, не доживший до награды. Так распорядились небеса. Александр Игоревич смиренно воспользовался подарком небес. И вообще, если удача стучится в твой дом, глупо говорить, что она ошиблась адресом.

Скорость расследования тянула на приличную премию. Но главные пряники были впереди. Александр Игоревич ждал того дня, когда суд вынесет решение передать собственность из нечестных рук бизнесменов в безгрешные руки государства. Вот тогда и наступит счастье, не во всем мире, конечно, но в его судьбе определенно. Неотвратимое повышение в должности приятно щекотало нервы следователя по особо важным делам.

Впрочем, спешил не только он. Спешили все.

Петухов истомился от безделья и страха, что с элеватором может что-то случиться в его отсутствие. Боялся и того, что Лена войдет в слишком активную фазу общения с высшими силами и забудет по утрам готовить детям кашу. Каша очень важна, особенно овсяная. Надо сказать жене, что каша прочищает ауру.

Михаил устал от неизвестности, понимая, что стал статистом в чужой игре. Ночами ему снилось, как они семьей едят плов. Запах зиры проникал в сон, но почему-то текли не слюнки, а слезы. Как ни странно, ни разу не приснилась Марианна. Сны исключили ее из своего круга, не спросив на то согласия Михаила. У снов ведь свои законы. Он вспоминал Марианну только днем, но все реже и как-то бесстрастнее.

Виктору надоело пить в одиночестве. Он тосковал о друге. Предательство Влады обострило в нем потребность в доверии. Он, как щенок, нуждался в хозяине, которому можно отдать свою преданность. Пусть пока это Антон. Дойдя до определенной степени опьянения, он начинал верить, что когда-нибудь встретит женщину, которая полюбит его просто так, по глупости, по бабьей душевной щедрости. Ради этой сладкой иллюзии он и пил, пытаясь войти в это обнадеживающее состояние.

Но больше всех ждал этого дня Адольф Абрамович. Он чувствовал себя обманутым дважды и жаждал возмездия. Сначала Марианна изменила ему как мужу, потом как бывшему мужу. И почему-то второй раз оказалось больнее.

Когда тебе изменяет жена, все в твоих руках. Можно простить, можно прогнать. Прогнав, можно вернуть. Чувство хозяина положения смягчает удар. Но бывшая жена уже не в твоей власти. Бессилие пресечь ее новообретенное счастье сводит с ума. Вместо страданий бурная личная жизнь? Что может быть обиднее для мужчины, который надеялся наказать неверную жену одиночеством.

Однако Адольф Абрамович был незаурядным бывшим мужем. Он был адвокатом, без ложной скромности одним из лучших. Он ждал суда, чтобы растоптать Санька. Правда, заодно придется спасать этих засранцев, так называемых собственников. Смешных людей, которые думают, что плавают в океане бизнеса. Им не хватает мозгов понять то, что Адольф Абрамович понял давно и однозначно: этот океан на самом деле – наполненный водой тазик, который принадлежит Родине. И она на правах хозяйки тазика всегда может выплеснуть его содержимое в унитаз, заново наполнить водой и пустить туда новые кораблики. И те опять будут чувствовать себя капитанами лайнеров, бороздящих просторы бизнеса.

Впрочем, время лирики закончилось.

Пришел долгожданный день суда.

Долгая и формализованная процедура чтения документов, представления и допроса свидетелей… Сколько раз Адольф Абрамович принимал участие в этом действии. Он знал наизусть последовательность этапов судебных заседаний, их временную протяженность, умел различать косвенные признаки игры судьи на том или ином поле. Он был профи. Об его профессионализме слагали легенды. Однако высший пилотаж ему предстояло показать именно сегодня.

Все шло довольно предсказуемо, по плану. Прокурор задавал каверзные вопросы, загоняющие Петухова в ловушку приговора о мошеннической схеме. Материалы из зеленой папки толстым слоем устилали дорогу, ведущую к обвинительному приговору.

Адольф Абрамович молчал. Со стороны казалось, что он плохо выспался и едва сдерживается, чтобы не заснуть. Это ободрило прокурора, и он стал еще задиристее наскакивать на обвиняемого в сговоре Петухова.

Тот отвечал сухо, по делу, полностью отрицая взятки и откаты. Антон Петухов упорно придерживался версии, что в патронаже чиновника не было корыстных мотивов.

– Ха! Какая прелесть! – позволил себе эскападу прокурор. – Вы, видимо, держите нас за дураков? Помогал просто так, из любви к искусству?

– Мне неизвестно отношение Тихона Ерофеевича к искусству.

Адольф Абрамович внутренне улыбнулся. Со стороны картинка напоминала сельскую идиллию. Прокурор походил на петуха, задиристого и самоуверенного. Яркий, громкий, важный. Разгребает кучи мусора и не видит, что в небе парит коршун.

Адольф Абрамович отметил, что сильно похудевший Антон стал еще более похож на коршуна. Как ни странно, это ему шло. Его феноменальный нос, заострившись, приобрел отчетливый хищный изгиб, соперничая по красоте с клювом сильной и опасной птицы.

Иногда адвокат перехватывал взгляд Лены, жены Петухова. Он плохо понимал эту женщину. Они пересекались пару раз, утрясали какие-то детали, и каждый раз он ощущал смесь сочувствия и зависти к Петухову. В Лене отчетливо проступала странность, одержимость мистическим бредом. Вместе с тем под спудом этого барахла Адольф Абрамович кожей чувствовал в Лене мощный и несгибаемый стержень женской верности и самоотверженности. Четверо детей кое о чем говорили. Вот если бы эти качества Лены соединить с внешностью Марианны…

Опять эта Марианна. Адольф Абрамович поморщился. Все это время он силился понять, как она могла предпочесть Михаила. Может, и вправду любовь зла? А еще неразборчива и беспринципна, скудоумна и недальновидна. В этом месте своих безрадостных размышлений адвокат переводил взгляд на Михаила. Тот представлял собой безрадостное зрелище.

Михаил за время расследования расплылся и скис, как вчерашний плов. В его глазах плескался страх. Было ясно, что от слова «бизнес» он будет вздрагивать до конца своих дней. Разглядывая его, Адольф Абрамович спрашивал себя: «Как это возможно? Почему Марианна предпочла его?»

Он мог позволить себе думать об отвлеченных вещах, поскольку ждал своей очереди. Своего слова. Своего шанса.

Судья объявил перерыв.

Адольф Абрамович вышел на улицу, чтобы остаться наедине с собой. Он концентрировался. Он знал то, о чем не говорят студентам юридических институтов. Хорошее выступление адвоката – это не просто озвученная логическая схема. Это всегда спектакль, для которого нужно вдохновение, кураж, драйв. Судью голой логикой не проймешь. Нужен мощный выброс энергии. И он собирал ее в себе, нарезая круги по территории вокруг здания суда.

Прокурор же посчитал дело сделанным. Он поспешил позвонить, как и обещал, Александру Игоревичу. Приятно приносить хорошие новости. Приятно и выгодно.

– Думаю, что дело в шляпе! – хвастливо начал он. – Линия защиты ведет себя крайне пассивно. Адвокат чисто формально присутствует на заседании.

«Так Адольф не дурак впрягаться в проигрышное дело. Зачем вообще взялся? Разве что бабла срубить», – подумал следователь.

– Так что, Александр Игоревич, позвольте поздравить вас с блестящим расследованием. Государство, надеюсь, отблагодарит вас за возвращение элеватора в свое лоно, так сказать. Крупный объект