Один коп, одна рука, один сын - Аманда Линд

Она подтащила матрас к окну и еще пару раз попыталась проверить его на прочность, но в итоге вынуждена была сдаться.

Шло время. Много часов. Она мерзла, мучилась от голода и жажды и все думала, что за чертовщину задумал Зак, где она находится, зачем тут пираньи, как отсюда выбраться и как там ее домашние.

Адриан и Бэлль. Кто о них заботится? Йенс, Юсеф с Грейс или Пер? Или все сразу? Ей бы хотелось, чтобы это был Пер. Все-таки он отец. Она не была готова простить, но больше не собиралась вести себя с ним так же жестко, как раньше. Лишь бы он присмотрел за детьми.

Ее малышами. Ее чудесными крошками.

Она не может умереть и оставить их одних. Нужно как-то отсюда выбраться.

Фрэнси уселась на пол и, прижав ладони к ушам, заплакала, заскулила, стала себя бить, чтобы заглушить страх, но ничего не помогало. Был только пульсирующий страх… и ни одной таблетки, чтобы от него избавиться.

Собрил. Где бы взять хоть одну таблетку собрила? Чудесного, волшебного собрила!

Чем дальше, тем сильнее становился абстинентный синдром.

Это шантаж. Зак знает, что она жрет транквилизаторы, и, видимо, рассчитывает, что сейчас она начнет лезть на стены.

Если бы она умела, то непременно бы полезла. Вместо этого Фрэнси стала ходить кругами, раз тридцать обошла аквариум, побегала трусцой на месте, поотжималась, покачала брюшной пресс, отработала приемы карате, затем попыталась сделать несколько дыхательных упражнений и расслабиться, но ничего не вышло.

Ей захотелось по малой нужде, но туалета не было, поэтому пришлось присесть на корточки в углу. Мог бы хоть горшок какой-нибудь поставить. Оставалось только надеяться, что не захочется в туалет по большому.

В конце концов она заснула на грязном матрасе, но вскоре проснулась от холода и боли в желудке, заснула опять, проспала несколько часов, снова заснула. Во рту было сухо и страшно хотелось пить.

Она перетерпела еще пару часов, надеясь, что появится Зак с чем-то вроде хлеба и воды. Перетащила матрас к аквариуму, свернула, чтобы встать на него, выждала, пока пираньи отплывут как можно дальше. Сложила ладони лодочкой, молниеносно набрала в них воды и жадно выпила ее в два глотка.

Пираньи, естественно, заметили, что у них воруют воду, но она подождала, пока они успокоятся, и повторила свой маневр. На этот раз не так успешно. Одна из хищниц вцепилась ей в большой палец. Ее подруги тоже хотели получить свою долю, и Фрэнси пришлось быстро выдернуть руку с повисшей на ней пираньей. Палец истекал кровью. Фрэнси ожесточенно затрясла рукой, но рыба не разжимала челюсти. Хоть ее и вытащили из родной стихии, она вполне может сожрать палец целиком, если ее не отцепить.

И Фрэнси стала изо всех сил бить рыбой об стену.

Раз, два, три.

Наконец, пиранья разжала челюсти и упала на пол. Фрэнси отбросила ее ногой, оторвала кусок от подола и перевязала им глубоко прокушенный палец. Повязка мгновенно пропиталась кровью, которая уже хлестала на пол. Фрэнси не переносила вида крови, у нее закружилась голова, в глазах потемнело.

Она села на корточки, опустив голову вниз, и подождала, пока головокружение пройдет, а сознание прояснится. Потом она доползла до матраса и легла, уставившись в скучный серый потолок. Лампа дневного света раздражающе мигала, но выключателя Фрэнси так и не нашла.

Она сложила руки и впервые за долгое время стала молиться тому Богу, в чьем существовании сильно сомневалась, но Он/Она/Оно хорошо подходил для такой тяжелой ситуации, в которую попала Фрэнси.

— Всемилостивый Боже, пусть он вернется, и я его прибью и смогу отсюда сбежать, чтобы защитить моих детей и тех, кого я люблю, а еще избавиться от чертовых… прости… от этих ломок… и сделай, пожалуйста, так, чтобы зажил мой палец, мне кажется, его сильно прогрызли, а еще я очень хочу помириться с мамой, вернуть сестру, потому что мы так отдалились, да Ты знаешь… Еще хочу стать счастливой. Не знаю, но почему-то я почти никогда не чувствую себя счастливой. Я ведь и богата, и работа у меня хорошая, и двое чудесных детишек и…

— И?

Пер. Ей не хватало Пера. Если бы он только был здесь. Он ей всегда так помогал, когда она почти теряла сознание от вида крови. Промывал ранку. Заклеивал пластырем или перевязывал бинтом. Давал что-нибудь съесть или выпить. Сидел рядом, пока ей не становилось лучше.

— Он мне изменил, — молилась она дальше. — Но все равно у меня долго был отличный брак. Возможно, я бы познакомилась с кем-то еще. Наверное, мне надо найти кого-то из моего круга. Или такого, который почти все время в отъезде, потому что тогда он не будет постоянно ворчать, что я трудоголик. И еще хочу стать хорошей матерью, но плохо понимаю, как мне это удастся из-за недостатка времени и сил. Может быть, мне вообще не стоило заводить детей. Я их люблю, ты же знаешь, но… теперь я здесь из-за моей работы, и меня, может быть, скоро убьют, а они останутся сиротами, и у них будет сильная психологическая травма, как ты думаешь? Хотя Адриан… А вдруг ему будет лучше с Наташей? Вдруг она вернется… и они с Пером поженятся и… нет!

Она расплакалась. Долго лежала и плакала навзрыд. Звала детей, Пера, отца, мать, Кристину, Крошку Мари…

И это была уже не взрослая женщина, а маленькая девочка, которая под конец замолчала, потому что плачем сорвала голос.

Потом она задремала и проснулась от звука открывающейся двери. Из-под налившихся свинцом век Фрэнси увидела Зака, который шел к ней со спортивной сумкой в руках. О содержимом сумки она даже боялась подумать.

Она даже не пошевелилась, когда он встал на колени рядом с ней, поднял руку с пораненным пальцем, встал и снова ушел.

Тогда она мгновенно приподнялась и подползла к сумке. В ней оказались бутылка воды, мыло, полотенце, одежда, бутылка фанты, шоколадный батончик, виноград, багет и термос, как она понадеялась, с кофе. Таблетки успокоительного? Нет. Вот черт!

Послышались шаги.

Она быстро застегнула сумку и снова легла на матрас.

Зак принес спирт и перевязочные материалы, с которыми стал на удивление ловко обращаться.

— Я участвовал в полевых военных действиях, — объяснил он Фрэнси, хотя она еще ничего не успела спросить. — Часто делал перевязки товарищам.

Фрэнси осторожно привстала, косясь на сумку с вещами.

— Я думаю, ты уже посмотрела, что в ней, — сказал Зак. — Пожалуйста, не стесняйся. Одежда, наверно, великовата, но уж не обессудь.

Фрэнси выпила залпом фанту и съела шоколадку, потом спряталась за аквариумом и, как смогла, вымылась, вытерлась и переоделась в черные, кстати, весьма симпатичные трусики, джинсы на три размера больше, чем нужно, но в них, к счастью, был вдет ремень, майку, толстовку и носки, что было неслыханным счастьем, учитывая ледяной пол.

— С чего вдруг такая забота? — спросила она.

— А почему бы и нет? — удивился Зак.