Кредиторы эшафота - Алексис Бувье

часа. До свидания.

Винсент отправился к сестре, а Панафье пошел к Луизе.

— Что ты сделал с кольцом? — спросила она, как только он появился на пороге. — Почему ты убежал?

Панафье нежно обнял ее.

— Дорогая Луиза, я не могу ответить тебе на эти вопросы, но могу сказать, что это не имеет к тебе никакого отношения. Поэтому будь спокойна. Ты говорила, что возвращаешься ко мне такой же достойной меня, как и ушла?

— Да.

Панафье с недоверием посмотрел на нее и глубоко вздохнул.

— Послушай, Луиза, если ты хочешь, чтобы мое доверие к тебе вернулось, ты должна мне все рассказать. Отвечай откровенно на мои вопросы.

— Я слушаю тебя.

— Не забывай, что наша жизнь зависит от того, что ты скажешь, от твоей откровенности.

— Я клянусь тебе нашим ребенком, своей матерью, клянусь Богом, что скажу тебе правду.

После минутного молчания Панафье проговорил:

— Нисетта познакомила тебя с этим господином?

— Нет. Нисетта очень любила меня. В один прекрасный день она отвела меня в великолепный особняк на улице Шальо и сказала мне, что если я буду слушаться человека, который дает мне эту квартиру, то она будет моей. Потом она добавила, что этот человек женатый.

— И этот человек аббат?

— Да. Его зовут Рауль де Ла-Гавертьер.

— Рауль де Ла-Гавертьер?! — вскричал Панафье.

— Что с тобой?

— Ничего. Продолжай.

— Я не думаю, что это его настоящее имя, но знаю, что он женат.

— Значит, ты не знаешь, где он живет?

— Нет.

— Это очень странно. Но как же ты с ним общалась?

— Повторяю тебе, что посредницей между нами была Нисетта.

— Так она непосредственно общалась с Раулем?

— Да.

— В таком случае я узнаю у Нисетты, где он живет.

— Но какая у тебя необходимость знать это? Почему ты хочешь его видеть? Неужели ты не веришь мне и хочешь…

— Я просто не могу тебе пока ничего сказать. Скажи, Луиза, это тот человек, с которым Нисетта познакомила тебя у Баландье?

— Да. В первый раз я видела его там.

— Это его звали аббатом?

— Да, его.

— В таком случае, мы поймали действительно аббата, — проговорил Панафье.

Он обнял Луизу и поспешно вышел, оставив девушку в сильном изумлении. "Что происходит? Что это значит?" — говорила она себе. Но все-таки она была сравнительно спокойна, так как ее простили и любили.

Панафье же поспешно спустился вниз и, выйдя на улицу, посмотрел на часы.

— Черт возьми! Они уже должны меня ждать, — и вскочив в первый попавшийся фиакр, он приказал отвезти его на площадь Бастилии.

Усевшись на подушки экипажа и вытерев пот со лба, он со вздохом прибавил:

— Ох! Ну и день!

Панафье ехал на площадь Бастилии, чтобы увидеть своего пленника. Ладеш, увидев его, сказал, что пленник все время молчит, но позавтракал хорошо. Панафье предупредил их о необходимости соблюдать осторожность и вернулся домой к большому изумлению Луизы.

— Теперь, моя милая, я пробуду здесь целый день, и мы успеем хорошенько помириться.

Что касается нас, то мы оставим их наедине и последуем за Винсентом к его сестре.

Придя к ней, он спросил, дома ли господин Берри, и ему ответили, что нет, но госпожа дома. "Тем лучше, — подумал Винсент, — мы сможем поговорить более откровенно".

Глава XIV

ОПАСНО ПОВСЮДУ БРОСАТЬ ПИСЬМА И ДРАГОЦЕННОСТИ

Молодого человека сразу же провели к сестре, и когда двери закрылись, он взял Маргариту за руку. Ее покрасневшие от слез глаза удивили его.

— Что с тобой, моя милая? Ты плакала?

Маргарита бросилась в объятия брата и горько зарыдала.

— Значит, это очень серьезно. Послушай, Маргарита, я пришел успокоить тебя. Не плачь и расскажи, что случилось.

Сквозь рыдания, которые она пыталась подавить, он услышал:

— О! Винсент, я очень несчастна, и не будь у меня ребенка, я не знаю, что сделала бы.

Винсент нежно обнял ее, стараясь успокоить. Когда рыдания стихли, он заставил ее сесть и сам сел рядом, взяв ее за руку.

— Ну, в чем дело, дорогая сестричка? — спросил он.

— Дело в том, что Андре меня обманывает — у него есть женщина на стороне.

— Что ты рассказываешь?!

— Я говорю правду.

— Это все сплетни и глупости. Андре обожает тебя.

— Не старайся обманывать меня. Мои подозрения подтвердились. Я решила следить за мужем и однажды, когда он ушел от меня, чтобы заниматься работой в кабинете, я стала наблюдать за его тенью на занавесях и увидела, как он поставил лампу на стол и посадил в кресло манекен. Он обманывал меня. Я посмеялась, подумав, что он хочет просто сделать вид, что работает, а сам ляжет спать. Так как у меня был ключ, то я пошла в кабинет, чтобы застать его врасплох. Но когда я хотела открыть дверь, то поняла, что она закрыта изнутри. Раздосадованная этой неудачей, я задумалась, как мне бесшумно войти, как вдруг услышала стук входной двери. Я вышла на террасу и увидела Андре, выходящего через маленькую дверь. Я поняла, в чем дело. Я проплакала всю ночь, но под утро смирилась. Я думала, что, может быть, в этот день он вышел случайно. Я наблюдала за ним в течение четырех дней, и каждый день он выходил. Сомнений не осталось. Если бы ты знал, что тогда я почувствовала! Он меня обманывал — он, которому я посвятила свою жизнь! С другой стороны, он мне дал свое имя, и дочь казненного не имеет права жаловаться.

— Молчи, несчастная! — воскликнул Винсент, обнимая рыдающую сестру. — Ревность заводит тебя слишком далеко. Андре не обманывает тебя. Ты страдаешь, и я скажу тебе правду, но это должно остаться между нами. У Андре есть страсть, которой он стыдится, но которой не может противиться.

— Что ты говоришь? — вскричала молодая женщина, на лице которой сверкнул луч надежды.

— Маргарита, Андре — игрок!

— Игрок?

— Да, он каждый день ходит в клубы или в тайные игорные дома, которыми полон Париж, и играет там целую ночь.

Маргарита опустила голову и ничего не отвечала.

— Игра — это вещь ужасная, — продолжал Винсент, — но ты, по крайней мере, можешь быть уверена в любви твоего мужа. Андре — честный человек и не стал бы проигрывать состояние своей жены и ребенка. Кроме того, мы можем поговорить с ним. Ты знаешь, что он наш единственный родственник, и если он когда-нибудь сделал бы глупость, мы достаточно богаты для всех. Успокойся и поцелуй меня. — Он взял ее за голову и поцеловал в лоб.

— Ты очень добр, Винсент, и я прощаю тебе твою ложь.

— Мою ложь?!