Кредиторы эшафота - Алексис Бувье

сказал Винсент Шарлю. — Ты знаешь силу характера Маргариты, ты знаешь, как она боится нас беспокоить, не желая прибавлять новых огорчений к нашим уже существующим.

— Ну и что же?

— А то, что сегодня вечером Маргарита делала страшные усилия, чтобы удержаться от слез. Она сказала мне, что хочет поговорить со мною завтра, так как нуждается в моих советах.

— Что ты говоришь?!

— Может быть, тут замешана ревность. Ты же знаешь, когда мы были с Андре у Бребана, лакей сказал нам, что он там постоянный посетитель.

— Да, я помню. Андре объяснил, что никогда не бывает у Бребана ночью, а только завтракает там.

— Нет, я отлично помню, что лакей на наш вопрос, знает ли он Андре, ответил: "Да, мсье, господин Андре — наш постоянный посетитель. Он здесь бывает каждую ночь".

— Ты уверен, что он сказал именно "ночь"?

— Совершенно уверен. И вот в чем дело. Андре, как и многие женатые люди, еще молод. После медового месяца наступило успокоение. Прошло уже четыре года со дня их свадьбы. У него есть ребенок, и он счастлив. Но, может быть, страсти говорят в нем очень сильно, вот он и забавлялся немного на стороне. Маргарита заметила это, и, конечно, первый удар был тяжел.

— Я тоже так думаю, но одно оскорбляет меня.

— Что?

— То, что Андре лжет мне. Черт возьми! Я мужчина, я его друг, бывший товарищ по приключениям — почему же он от меня что-то скрывает?

— Ты глуп — вот и все. Он смотрит на тебя как на отца Маргариты и боится твоих наставлений, которые ты мог бы ему сделать.

— Мне все равно неприятно. Я знаю Маргариту. После поразившего нас несчастья она стала очень одинокой, замужество было ее единственным убежищем, так как смерть нашего бедного отца удалила от нее всех подруг. Эти отношения не возобновились, и ее муж и ребенок составляют для нее все. Наивная и любящая, она никогда бы не поверила, что тот, кого она любит и обожает, для кого она готова всем пожертвовать, может ее обманывать. И если мы угадали причину ее огорчения — она будет сильно страдать. Нужно повидаться с Андре и поговорить по-товарищески.

— Это единственная вещь, которую мы не можем сделать.

— Я говорю не в том смысле, в каком ты понимаешь. Не следует делать выговора, говорить, что он не должен делать того и сего — он может нас просто прогнать. Но следует сказать, чтобы он был осторожнее с женой.

— Знаешь, мне кажется, что мы ошибаемся: мы же его встретили не только у Бребана, но и в игорном доме.

— Ну так и что?

— Вполне возможно, что он игрок и проигрался. Тогда это было бы гораздо серьезней. Думаю, что завтра я узнаю, в чем дело.

Когда они пришли домой, то им сказали, что два раза приходил Панафье и, не застав их дома, оставил письмо.

Они развернули его и прочли:

"Дорогой господин Винсент, я должен сообщить вам очень важную вещь: мне кажется, что я нашел того, кого мы ищем. Я делаю сегодня смелую попытку, и завтра после полудня вы мне будете необходимы. На этот раз я могу сказать с уверенностью, что мы его держим в руках. До завтра в три часа. Будьте обязательно. Мы вас ждем. Панафье".

— Это меня очень радует, — сказал Шарль.

— Однако, — заметил Винсент, — мы много раз были у цели.

— Должны же мы когда-нибудь ее достичь.

— Как ты думаешь, что он сегодня сделает?

— Наверное, он похитит его, как говорил в прошлый раз.

— Черт возьми, а если он ошибается?

— Это очень серьезно, но завтра все выяснится.

После этого братья разошлись по своим комнатам с желанием, чтобы завтра наступило поскорее и они могли узнать, в чем печаль Маргариты и что сделал Панафье.

Глава XI

ИСТОРИЯ ДЕТСТВА

На другой день утром доктор Жобер пришел за Панафье. Последний, уходя, сказал привратнику, что к нему должна прийти одна женщина, и дал ключ от своей комнаты, чтобы передать ей, сказав, что будет в 12 часов.

Когда они сели в экипаж, доктор спросил:

— Скажите, пожалуйста, вы не из Лиона?

— Да, из Лиона, — ответил Панафье.

— В таком случае, вам будет легче разговаривать с той женщиной. Она также из Лиона. Но как вы попали в Париж?

— Это действительно удивительно, так как мне давно следовало бы покоиться на дне Роны.

— Что вы мне рассказываете?!

— Истину. Я хотел утопиться.

— Хотели утопиться?!

— Да.

— Расскажите мне эту историю — мы как раз убьем время переезда в Шарантон.

— Вы спрашиваете у меня мою историю… Хорошо. Слушайте. В самом раннем детстве у меня были родители, которые обожали меня. Отец мой был честным работником, мать была достойна его. Это была самая счастливая семья. Нищета никогда не заглядывала к нам. Мы жили в Париже. В 1849 году, когда мне было где-то лет семь, мать вернулась домой бледная и расстроенная. Отец бросился за доктором, но прежде чем он вернулся, мать умерла от холеры. Когда ее похоронили, он по совету друзей все продал и уехал в Лион, где мы поселились в меблированных комнатах. Меня отдали в школу, и мой отец, рабочий-бронзовщик, получил работу у фабриканта церковных вещей. Смерть жены и плохие знакомства из честного и скромного работника сделали пьяницу. Каждый день он приходил домой пьяный, и бывали дни, когда мы целый день ничего не ели. В Лионе начались волнения. На Круа-Руз была построена баррикада. Я помню это как сейчас. Нас отпустили из школы. Вы же знаете, как дети любят шум. Услышав гром ружейной пальбы, я горел нетерпением посмотреть вблизи, что это такое.

Я отправился на Круа-Руз. Было четыре часа дня. Это было в декабре, и уже темнело. Как сейчас вижу перед собой баррикаду, находящуюся напротив места, где сейчас расположена железная дорога. Я подошел ближе. Войска, которые уже взяли баррикаду, отошли, но вдали снова слышался шум ружейной пальбы. Вы знаете, как дети любопытны. Я уже много увидел, но нужно было посмотреть на покойников. Я взобрался на баррикаду и вошел во двор, ворота которого были выломаны. Там в сарае на соломе я увидел шесть трупов. Сначала испугался и хотел убежать, но потом решил остаться посмотреть на трупы. Первый покойник, которого я увидел с пулей во лбу, покрытым кровью лицом, рукой, разрубленной топором или саблей, был мой отец. На мои крики сбежалось несколько человек. Женщины окружили меня, желая утешить, как будто можно утешить ребенка, потерявшего