Кортик фон Шираха - Рубен Валерьевич Маркарьян

человек Глыбы. Пас Артема с Оксаной в Берлине, сейчас прислан посыльным за выпиской. Вечером предыдущего дня Артем получил сообщение от «Немецкого клинка»: «Ваш друг пришлет Вам человека в аэропорт. Его узнаете. Впишите его имя в разрешение на доступ к ячейке завтра с утра. Не ошибитесь, Артем».

«Умеют они писать так, чтобы без обвинений в вымогательстве. И угрозы какие милые: не ошибитесь. Черт его знает, в чем не ошибитесь? В написании имени что ль?»

Имя японца было указано и вправду экзотическое.

Жугдэрдемидийн Гуррагча. Гражданин России.

Артем это имя помнил – это первый и последний монгольский космонавт, впоследствии министр обороны Монголии. Сложное имя Артем просто выучил на спор, потому и запомнил на всю жизнь. Никакого отношения к Японии.

Артем помахал выпиской псевдороссиянину с монгольским именем. Японец подошел, молча отвесил традиционный поклон, взял бумаги, еще раз кивнул в пол, гордо удалился.

Сигизмунд посмотрел на Артема с недоверием.

– Ваш человек? – спросил он.

– Их человек, – ответил Артем. – И не спрашивайте чей – их. Чей-то их.

Сигизмунд пожал плечами и полез за паспортом в карман. Пора была двигаться на посадку.

Все процедуры – от входа в зеленые врата таможни до посадки в самолет – Артем потел от волнения. Уколоть приворотным зельем в толпе – раз плюнуть. Потому старался стоять в очереди на паспортный контроль чуть в стороне, наблюдать у окна за взлетной полосой, вместо похода в оплаченный лаунж. Сигизмунд потел за компанию, волнуясь и не понимая одновременно. Его историческая память, растворенная в крови, чувствовала угрозу вибрацией ДНК. Потому он молча терпел артёмовы предосторожности, не задавая лишних вопросов.

Садясь в кресло бизнес-класса «Аэрофлота», Причалов внимательно осмотрел продавленные кожаные сидения на предмет инородных предметов. Артем улыбнулся.

– Сизи, если мы не сдохли в аэропорту, значит, нас оставили на время в покое. Следующий сеанс шоковой терапии в Берлине. Так что, расслабьтесь, будем наслаждаться жизнью и приятным полетом.

Сигизмунд грузно шлепнулся в кресло. Потом все-таки поерзал в волнении, пытаясь нащупать вражеское копье, притаившееся в глубине.

Марина, стюардесса в оранжевом, присев на корточки, чтобы не нависать над вип-пассажиром, предложила легкие напитки. После взлета обещала чего покрепче. Выпили по бокалу игристого. Потом еще по одному. Стало легче потеть.

Набирая высоту, лайнер трясся всем своим стальным скелетом. Сильный ветер пытался развернуть его домой. Если раньше такая вибрация доставляла нервы к окончаниям, то сейчас кроме удовольствия Артем ничего не испытывал. Погибнуть в самолете – это красиво. Это – не быть пырнутым где-то в толпе отравленным зонтиком, и умереть от кишечных коликов в 4-й инфекционной, в отделении для бомжей и невезучих. Это все-таки – в новостях по всем каналам ТВ и в топе Гугла.

В полете, после 3-х коньячных залпов, приглушенных монотонным воем турбин, горячим миндалем и холодным пломбиром, стало совсем хорошо.

– Как будем действовать, – заплетающимся языком спросил Сигизмунд. – Поедем освобождать вашу подругу?

Артем ковырял ложечкой плошку, выуживая оставшиеся капли растаявшего мороженого.

– Угу, поедем. Но потом.

– А что это за история с фото у таможни? – поинтересовался Сизи, вспомнив наконец, что хотел спросить до танцев под облаками с коньяком.

– Да… Мой друг, этот Глыба. Ну, помните…

Сигизмунд кивнул.

– Очень попросил гарантии, чтоб нас еще оставить пожить. Они хотели вас отправить с нотариальными бумагами для важной миссии, но я пожалел.

– Спасибо, – на автомате сказал Причалов. – А о чем пожалел? В смысле, я имею в виду, почему пожалел. Точнее… Меня пожалел? Ну, вы поняли мой пьяный базар, почему меня не отправили?

Артем удивленно посмотрел на Сизи.

– А с кем я бы пил сейчас? Сам?

Сигизмунд нажал на кнопку вызова девушки в оранжевом, желая продолжить отмечать новый день рождения.

Мягкая посадка в Берлине ознаменовалась туманным касанием шасси о полосу со второй попытки. Видимость от 200 до 400 метров – посадка на усмотрение капитана. В этот раз он с первого раза не решился, во второй, видимо, садился по приборам или доверился удаче.

Выползли из аэропорта после нудного паспортного контроля. Берлин существенно отличается от других европейских аэропортов медлительностью этой процедуры. Если французы в Ницце штампуют страницы со скоростью укладчиков кондитерского конвейера, даже не глядя на визы, то немцы вымучивают каждую букву, опасаясь оккупации нелегалами, которых миллионами приняли в последние годы вообще без документов.

Сигизмунд перед паспортным контролем напялил кипу на затылок. Подмигнул Артему. Артем понимающе улыбнулся. Через 20 секунд Сигизмунд уже стоял по ту сторону границы, немец его почти не проверял. Сигизмунд показал не российский, а израильский паспорт.

– Не, ну, а что? – гордо сказал Сизи. – Так положено. Почет и уважение.

Артем, проведший минуты две, отвечая на вопросы пограничника, только пожал плечами.

– Надену кипу в следующий раз, как и вы.

– Вам больше пойдет казацкая папаха. Только вас тогда вообще не пустят в Европу.

Турецкое такси примирило обоих, уснули. Выгрузились у «Хилтона» на Жандарменмаркт. Бесшумно проехались колесиками своих чемоданов по ковролину коридоров, разбрелись по номерам. Попрощались до утра.

Утром сквозь щель под дверью в номер Артема вползли два конверта. Сонный Каховский по дороге в ванную обнаружил гостей, поднял, распечатал.

В одном сообщалось о предмете, ожидающем на рецепции, второй был просто информацией о проверке пожарной сигнализации в дневное время. Не успел одеться, незнакомый звук потревожил тишину номера. Артем отвык от трели стационарного телефона, потому не сразу смог понять, что происходит, расценив звонок за обещанную пожарную проверку.

– Allo? – сказал он в трубку, привязанную скрученным поводком к коробке на прикроватной тумбочке.

– Артем, гутен морген, – голос старика фон Арнсберга звучал бодро. – Выспались? Отдохнули от перелета?

– Да, что тут лететь. Пара часов всего.

– Ну, дело молодое. Мне и пара часов – наказание в моем возрасте. Стараюсь не летать.

Оба собеседника выждали паузу, подышав в трубку.

– Ну, и? – спросил Артем по-немецки.

– Ну, возьмите предмет, садитесь в машину, мы вам пришлем. Езжайте в Вевельсбург.

– Куда?

– Вевельсбург. Вы же хотите посетить хороший и мало раскрученный музей? Музей нацизма. Вход бесплатный. Это под Падерборном, от Берлина недалеко. Симпатичный замок, очередей нет. Там вас будет ждать гид. Если захотите, подарите музею раритет. Может, свою подругу там тогда и встретите.

– А когда? Ехать когда? – спросил Артем.

– Да, как хотите. Я ж говорил. Вопрос диеты. Ваша подруга уже в хорошей форме, талия видна лучше. Пить только полезно больше, а то кожа обвисает. Надо больше пить. Вы ей посоветуйте, эти бабы ж такие… Думают, что так лучше, если не пить. А пить надо больше. А уж не пить совсем вредно.

– Я понял, понял…, – прервал издевательства старика Артем. –