Цикл оборотня - Стивен Кинг

Забираясь все выше и выше, в тот день я впервыепочувствовал, как лестница вздрагивает в пыльном воздухе амбара. Как всегда, наполпути вверх я представил себе, что будет, если лестница вдруг испустит дух,но продолжал лезть, пока не обхватил руками брус, потом взобрался на него ипосмотрел вниз.

Повернутое вверх лицо Китти казалось оттуда маленьким белымовалом. В клетчатой рубашке и голубых джинсах она выглядела как куколка. А надомной, еще выше, в пыльных углах под самой крышей ворковали ласточки. И опятькак всегда:

– Эй, там внизу! – закричал я, и слова плавно опустились кней на танцующих в воздухе пылинках.

– Эй, там наверху!

Я встал, чуть покачиваясь вперед-назад. Снова началоказаться, что в воздухе какие-то странные течения, которых не было внизу.Двигаясь с раскинутыми для равновесия руками дюйм за дюймом вперед по брусу, яслышал стук собственного сердца. Однажды во время этого этапа над самой моейголовой пролетела ласточка, и отпрянув назад, я едва не сорвался. С тех пор япостоянно боялся, что это случится вновь.

Но в тот раз все обошлось, и я добрался до безопасногоучастка над стогом. Теперь взгляд вниз вызывал уже не страх, а скорее какое-тотревожно-восторженное чувство. Сладкий миг предвкушения…

Потом зажимаешь нос и делаешь шаг в пространство. И, каквсегда, мгновенно цепкие объятия силы тяжести бросают тебя вниз. Хочетсязакричать: «О Господи, прости меня, я ошибся, верни меня обратно!..» Но тут тывлетаешь с сено, словно артиллерийский снаряд, и падаешь, падаешь все медленнеев пыльном и сладком запахе вокруг, как в густой воде, пока не останавливаешьсясовсем в глубине стога, Где-то рядом шуршат, разбегаясь по безопасным углам,перепуганные мыши. А у тебя появляется странное чувство, будто родился вновь. Япомню, Китти как-то сказала, что после такого

Прыжка чувствует себя новой и свежей, как маленький ребенок.Тогда я пожал плечами: вроде бы понял, что она имеет в виду, а вроде и нет; нопосле ее письма я часто.об этом думаю.

Я выбрался из сена, загребая руками и ногами, как в воде,пока не слез на пол амбара. На спине под рубашкой, в штанах – везде было сено.Сено на кроссовках, сено на рукавах, ну и само собой разумеется, на голове.

Китти к тому времени уже добралась до середины лестницы,поднимаясь в пыльном столбе света. Ее золотые косички болтались за спиной истучали ей по лопаткам. Порой свет бывал таким же ярким, как ее волосы, но втот день мне казалось, что ее косы ярче и красивее.

Помню, мне тогда не понравилось, как раскачивается лестница,и я подумал, что она никогда не выглядела такой шаткой.

Но потом Китти забралась на брус высоко надо мной, и теперья стал маленьким человечком внизу с повернутым вверх маленьким овалом лица, аее голос плавно опустился сверху на пляшущих облаках пыли, поднятой моимпрыжком.

– Эй, там внизу!

– Эй, там наверху!

Китти двинулась по брусу, и, когда я решил, что онадобралась до безопасного участка над сеновалом, сердце у меня забилось чуть спокойнее.Я всегда волновался за нее, хотя она была и грациознее меня и, пожалуй,спортивнее, что, может быть, звучит странно, когда говоришь о младшей сестре.

Она замерла с вытянутыми вперед руками, приподнявшись наносках кроссовок, а потом бросилась вниз, словно лебедь. Это невозможно забытьи невозможно передать словами. Я могу лишь попытаться описать, что происходило.Но видимо, не настолько точно, чтобы понять, как это было красиво и каксовершенно. Таких моментов, кажущихся бесконечно реальными и искренними, в моейжизни совсем немного. Нет, наверно, я не смогу передать вам, что имею в виду.Настолько хорошо я не владею ни словом, ни пером.

На какое-то мгновение она, казалось, повисла в воздухе,словно ее подхватила одна из этих непостижимых поднимающихся воздушных струй,что живут только на третьем ярусе амбара: светлая ласточка с золотым ореолом,каких в Небраске никто никогда не видел. Это была Китти, моя сестренка. Как ялюбил ее за эти мгновения полета с раскинутыми за выгнутой спиной руками)

А затем она упала вниз и исчезла из вида в куче сена. Изпробитой норы вырвался фонтан смеха и пыли. Я тут же забыл, как шатко выгляделалестница, когда по ней поднималась Китти, и к тому времени, когда она выбраласьнаружу, я был уже на полпути вверх.

Я попытался прыгнуть лебедем, но, как всегда, страх скрутилменя, и мой лебедь превратился в пушечное ядро. Наверно, я никогда не был доконца уверен, что сено окажется на месте, как верила в это Китти.

Трудно сказать, сколько это продолжалось, но прыжков черездесять или двенадцать я посмотрел вверх и увидел, что стало темнее. Скородолжны были вернуться родители, а мы с Китти так обвалялись в сене, что онипоняли бы все, едва на нас взглянув. Мы решили прыгнуть по последнему разу.

Поднимаясь первым, я снова почувствовал, как ходит подо мнойлестница, и услышал очень слабый писклявый скрип выдирающихся из дерева старыхгвоздей. В первый раз я по-настоящему испугался. Наверно, если бы я был ближе кполу, то слез бы, и на этом все закончилось, но брус – казался ближе ибезопаснее. За три перекладины до верха скрип вырываемых гвоздей стал ещесильнее, и я похолодел от страха, решив, что вот теперь-то мое везение уходит:

Потом я обхватил руками занозистый брус, чуть облегчаянагрузку на лестницу, и почувствовал, как в выступившем неприятном холодномпоту прилипает ко лбу соломенная труха. Забавы кончились. Я торопливо добралсядо края, нависающего над сеном, и спрыгнул. Даже всегда приятная часть, падение,не доставила мне удовольствия. Падая, я представил, как бы я себя чувствовал,если бы вместо податливого сена мне навстречу летел деревянный пол.

Выбравшись на середину амбара, я увидел, что Киттивзбирается по лестнице, и закричал:

– Слезай! Там опасно!

– Выдержит! – ответила она уверенно. – Я легче тебя!

– Китти!..

Я не закончил фразу, потому что в этот момент лестница невыдержала, издав гнилой треск ломающегося дерева. Я вскрикнул. Китти завизжала.Она добралась примерно до того же места, где был я, когда решил, что удачаоставляет меня.

Перекладина, на которой стояла Китти, оторвалась, а затемрасщепились обе боковые доски. Какое-то мгновение оторвавшаяся часть лестницыпод ней выглядела словно нескладное насекомое богомол или палочник, котороестояло-стояло и вдруг решило двинуться вперед.

Потом, ударившись об пол с коротким сухим хлипком, лестницарухнула, подняв клубы пыли. Испуганно замычали коровы, и одна из них ударилакопытом. Китти пронзительно завизжала:

– Ларри! Ларри! Помоги!