Пиранья. Звезда на волнах - Александр Бушков

Она хмыкнула, захлопнула дверцу и рванула с места, что твоепушечное ядро. Задумчиво глядя вслед потрепанному фургончику (тем не менее, какдавно выяснилось, обладавшему не мотором, а зверем), Мазур понятливо покривилгубы: ежику ясно, что помчалась докладывать и получать новые инструкции.Значит, еще поживем. Пока что. Видимо, у нее не было четких указаний, иначе невыйти бы с того чердака...

Он так и остался стоять перед запертым по вечернему временипарадным входом в «Пещеру сокровищ», без нужды поправляя дурацкий сигнал,шейный платок, от души надеясь, что за ним все же следили добрые, внимательныеи усталые глаза, прославленные во множестве отечественных фильмов и романов.Нет, все же ни за что не поменялся бы со Штирлицем и даже господином Гербертом,ни за что не поменялся...

На противоположной стороне улицы знакомый продавец игрушексобирал нехитрый товар в две плетеные конусообразные корзины – бумажных птичек,резиновых лягушат и прочую фауну. На Мазура он вовсе даже и не смотрел.Конечно, если ненадолго поддаться шпионской паранойе, старикан мог оказатьсякем угодно: полковником КГБ, резидентом ЦРУ, одним из главарей «триад» вродепочтенного Хоп Синга...

– У вас не найдется огоньку? – спросил с широкой,вежливой улыбкой остановившийся перед ним молодой китаец в джинсах и белойрубашке навыпуск. В уголке рта он нетерпеливо мял сигаретку.

Мазур торопливо щелкнул зажигалкой. Китаец чуть наклонилсявперед, прикрывая ладонями от ветерка крохотное пламя, и произнес на приличноманглийском, быстро, внятно, тихо, почти не шевеля губами:

– Они перегнали шхуну в другое место, учтите.Осторожно.

Улыбнулся еще шире в знак благодарности и удалился, как ни вчем не бывало, насвистывая игривый местный мотивчик. Мазур оказался на высоте –он не стал ни вздрагивать, ни глупо таращиться вслед. Медленно спряталзажигалку в карман, со знакомым каждому советскому человеку чувством глубокогоудовлетворения подумав, что он все же плохо думал о бойцах невидимого фронта:были поблизости некие неизвестные друзья, а как же. Т а к у ю информацию нестал бы сообщать в целях гнусной провокации противник, вражина – к чему? Ну,все идеально укладывается в нехитрую картину: там, в другом месте, надополагать, удобнее всего...

Он обошел дом, распахнул дверь черного хода. Уже сталотемно, и в коридоре горела тусклая лампочка. Бесшумно возникшая из кухнистаруха – в полумраке вылитый Кащей Бессмертный с азиатским уклоном – показалана открытую дверь за своей спиной и вполне понятными жестами вмиг разобъяснила:кушать подано, идите жрать, пожалуйста...

Мазур отрицательно покачал головой – с е й ч а с в этомгостеприимном доме не следовало ни крошечки проглотить, ни глотка отпить.Отточенное столетиями умение восточных людей пользоваться изощренными ядами –никакая не легенда, что вам, если имеете соответствующий допуск, в два счетарастолкуют полдюжины засекреченных инструкторов...

Старуха недоумевающе пожала плечами. Мазур с помощью стольже нехитрых и выразительных жестов растолковал, что у него ужасно болит живот,и едок из него сегодня никакой. Понятливо закивав, старуха нырнула в кухню ипочти сразу же выскочила назад, протягивая ему фарфоровую чашечку с какой-тотемной жидкостью, остро пахнущей неизвестными травами.

Ну дудки! Еще не хватало откровенных зелий... Вежливо отведяее руку, Мазур решительно направился наверх по лестнице.

Вообще-то, самое время слинять по-английски, даже не заходяв дом, – свернуть за угол, в темпе пробежать пару кварталов, остановитьтакси и ехать в порт. Но приказ, зараза, был недвусмысленный: в случаеп о д в и ж е к намотать на шею платок и отдаться течению событий, тоесть ожидать вмешательства незримых опекунов, ну и, так и быть, сопротивлятьсяпопыткам переправить К. С. Мазура на тот свет – в случае, если попытки таковыебудут выражены самым недвусмысленным образом...

В своей комнатушке он обнаружил Пьера. Компаньонсмирнехонько сидел в плетеном креслице, нежно баюкая в руке пузатый китайскийстаканчик из розового стекла. Бутылка виски, стоявшая на хлипком столике, тожеплетеном, была пуста всего-то на три пальца, следовательно, банкет началсяпрактически только что (Мазур уже убедился, что его нечаянный спутник всасываетспиртсодержащие жидкости, как сухая губка).

– С горя пьем или с радости? – лениво осведомилсяМазур, усаживаясь в другое креслице, аккуратненько, чтобы не проломитьэфемерное сиденьице.

– Кто его знает... – Француз поднялся, на цыпочкахпрошел к двери, выглянул в коридор и, убедившись в полном отсутствиипосторонних, снова тщательно дверь за собой прикрыл. – Джимми, ты с этимСлаем давно знаком?

– Лет пять, – осторожно сказал Мазур. – Никакнельзя сказать, чтобы были близкими друзьями, но есть за спиной парочка общихдел... Ну ты сам знаешь, как это бывает.

– Не хочешь – не отвечай, дело твое... Он про тебячто-нибудь такое знает, что может держать тебя в руках?

– Да брось, с чего ты взял?

– Уже полегче... – Пьер жадно покосился набутылку, но не потянулся за нею, что было довольно-таки нетипично. – Ненравится он мне, Джимми. Глаз наметан, нюх не подводит...

– Случилось что-нибудь? – тихо, серьезно спросилМазур.

– Да нет, ничего пока... Только он, знаешь ли, так ивынюхивает. Знаю я таких гнид, насмотрелся... Вопросики задает как быневзначай, с подковырочкой и подвохом...

– Какие?

– Всякие. Каждый сам по себе вроде бы и безобидный,только человек бывалый сразу подметит, когда вопросики складываются в некую с ис т е м у. Давно ли тебя знаю, чем занимаемся, насколько я с тобой откровенен,что у вас с девочкой, давно ли знакомы... И тому подобное. Точно тебе говорю,Джимми: если твой старый дружок и не шпик, то на кого-то определенноработает...

«Ага, вот что, – подумал Мазур без особойтревоги. – Столкнулись цэрэушный профессионализм и двадцатилетний опытбродяжьей жизни. У таких вот хобо, вроде Пьера, чутье на шпиков должно бытьфантастическое, поскольку без него в здешних местах и не выживешь».

– Я и сам за ним кое-что подмечаю... – сказал он спрежней осторожностью. – Гнильцой попахивает от старины Слая. Он всегдабыл неразборчив в знакомствах и подработках... Ну, а что делать? Не могу же ябез веских оснований вышвырнуть на улицу старого дружка – это ведь само по себедовольно подозрительно, согласись... Пусть уж лучше на глазах будет, паскуда...

– Джимми, – сказал Пьер, старательно отводяглаза. – Отпустил бы ты меня, а? Чем хочешь поклянусь – молчать буду, какрыба, мне твои дела совершенно не интересны...

– Господи ты боже мой, – сказал Мазур с самым чтони на есть простецким видом. – Пьер, старина, разве я тебя держу? Дверь незаперта, можешь идти на все четыре стороны...

– Джимми, я не об этом. О т п у ст и по-хорошему,ладно? Как бы официально спиши на берег... Понимаешь? Чтобы мы разошлись безвсяких обид и последствий...