Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Сэта пусть работают утром. Тогда ты один со всеми справишься, и всем будет проще.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Ты забыл, что смысл именно в совместной работе? Надо, чтобы они взаимодействовали. Они привыкают постепенно. Но пока что нужен присмотр. А кроме тебя, мне положиться не на кого. Не филков же сюда ставить?

Гедимин рассеянно кивнул. Чем дальше, тем разговор казался ему бессмысленнее… и какой-то звук, тихий, как гул воздуховодов, но в другой тональности, тревожил всё сильнее. «Что там? Как будто что-то горит…»

— Идём, — буркнул он, не дослушав, и шагнул к закрытой двери склада.

Едва сарматы её приоткрыли, им в глаза ударил красный свет и раскалённый ветер. Посреди помещения повис огненный шар. Будто кто-то расплылил горящую аэрозоль, — внутри шара всё время что-то металось, клокотало, мчалось в разные стороны, растягивая облако пламени к стенам и снова его сжимая. Сквозь ослепительный свет Гедимин разглядел на полу чёрные пятна — смятую одежду, пару пустых посудин и зеркало с ручкой. Они горели вместе с невидимой «аэрозолью» в кипящем облаке.

— Огненная форма! — вскрикнул Вепуат. Стена защитного поля встала между ним и горящим воздухом. Пламя потускнело.

— Zaa hasu! — выдохнул Гедимин. — И как его теперь обратно?

Он вскинул «арктус», окружая живой огонь защитным полем. «Кажется, надо сжать его. В прошлый раз помогло… Вот нашёл же время! Где мы ему теперь возьмём…»

Пламя замерло. Ещё секунду оно горело вертикальным столбом, медленно сжимаясь. Из-под его основания проступила сброшенная одежда, потом — раскалённая чашка… Огненный столб повис над зеркалом. Пару мгновений он дрожал над отражающей поверхностью — и, сменив цвет на золотистый, втянулся в лежащее на полу тряпьё. Секунда — и гуманоид с тёмно-красной гривой зашевелился, с трудом поднимаясь на ноги.

«Вернулся,» — Гедимин с облегчённым вздохом посмотрел на Сэта. Жрец-изгнанник выглядел белесым, будто выцветшим, но грива уже «разгорелась» до тёмно-бордового. Он подобрал зеркало, показал клыки в невесёлой ухмылке и что-то прошелестел. Вепуат еле слышно хмыкнул и ответил, кивнув на подвешенные на стену «контейнеры» и висящий рядом гамак. Услышав новую реплику, он пошевелил пальцами и повернулся к Гедимину.

— Сегодня ему лучше. Просил разрешить ему выйти к печам и посмотреть за работой. Даже не знаю…

— Да пусть смотрит, — Гедимин пожал плечами. — Только чтобы снаружи его не увидели. Что тут с ним было? Они так лечатся?

— Они так моются, — Вепуат ухмыльнулся. — Холодная вода им неприятна, так что купаются в огне. Термическая стерилизация.

Гедимин мигнул.

— Это же вроде опасно. Трудно потом возвращаться. Нужна помощь, особый ритуал, вещества какие-то…

— Ну да, обычно так, — Вепуат кивнул, уточнил что-то у жреца, пристально наблюдающего за сарматами, и кивнул ещё раз. — Надо же… Я не знал. Выходит, наши зеркала помогают Сэта себя контролировать. Если огненная форма видит своё отражение, она… ну, как бы остаётся в своём уме. И помнит, куда возвращаться. Кут’тайри пробовал на себе и ещё на девятерых. И каждый раз получалось.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Экспериментатор, чтоб его… Оружие он тоже пробовал? А что ещё?

Вепуат укоризненно хмыкнул, но сказал что-то по-сэтски. Жрец опустил голову на грудь и шевельнул острыми ушами. Его грива из багровой стала чёрной.

— Он сделал зеркальную чашу, чтобы огонь перетекал по её поверхности, — перевёл Вепуат. — Огонь снаружи, перетекая, отражался обратно. Потом он решил сделать изогнутый путь для огня, чтобы направлять его изнутри наружу. И усилил его огненным камнем. Когда пламя растекалось по чаше и собиралось в смерч, это было очень красиво. Равные Куэннам не говорили, что им ненавистно оружие и так дорог Аса’ан. Ему, Кут’тайри, неоткуда было это узнать.

«Красиво, мать моя пробирка…» — Гедимин тяжело вздохнул, отогнал фантомные горячие волокна от рук и висков и воспоминания о холодном сине-зелёном огне и махнул рукой.

— Да, наверное, красиво. Интересная была штука. Но войн нам тут не надо. Скажи ему ещё… — сармат покосился на закрытую дверь — «надо было принести образец…». — Скажи, что в зеркальном сосуде горячее не остывает даже на морозе.

«А вот холодное прекрасно греется. А стенки пустого сосуда — прохладные. А как всё это объясняется с научной точки зрения…» — Гедимин досадливо сощурился.

Пока Вепуат говорил, грива Кут’тайри медленно краснела, а голова поднималась с груди. Когда жрец подал голос, Гедимину показалось, что его шерсть едва заметно пожелтела.

— У Равных Куэннам много удивительных вещей, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Если бы Кут’тайри не разгневал тебя, он узнал бы так много о них. Он жалеет, что больше не сделает ни одного зеркального пузыря. Они и пламя, текущее по ним, были очень красивы.

Гедимин сузил глаза.

— Почему не сделает? При чём тут я, вообще? — он двинулся было к Сэта, но сообразил, что только зря его напугает. — Надо что-то сделать, чтобы Аса’ан и Шакха от него отвязались и не хотели убить. А зеркала — пусть делает, сколько хочет. Цех по полдня свободен. Только ты следи за ним — мало ли…

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Посмотрим. Пока что у меня «трилобиты» не вылетаны. И… занятия со старыми группами мы, пожалуй, проведём с утра. Вечером у нас тоготцы.

…Два кратера у дороги горели ярко — Гедимин видел каждую пластину на спине «трилобита», пролетающего над ними. Вепуат устроился прямо у разлома и гонял зверей над сторожевыми постами, сбрасывая на склон камешки для поиска. Сэта забрались на высокие скальные зубцы и оживлённо шуршали — тренировки эшку-тэй до сих пор не надоели им.

— Интересно, Джагулы тренируют зверей над Аса’аном? — вслух думал Вепуат, скармливая «трилобитам» мясо. — В городе негде и жарко, но рядом-то можно? Как они вообще взаимодействуют? В Сфене Огня жить неудобно, если ты не Сэта. А Джагулы — не Сэта. И звери у них… зверей надо кормить. Тут — явно нечем.

— Наёмники, скорее всего, — отозвался Гедимин. — Работают за кейек или