Соболиная Вершина - Девни Перри

— Что?

— Вытащи ее из воды, — она была в воде, была в этом озере и не умела плавать. Она не умела плавать, и была в озере без спасательного жилета.

Я сделала ещё шаг, мои колени чуть не подкосились.

— Вытащи её. Вытащи ее из воды.

— Персик…

— Вытащи ее из этого озера, Матео! — мой голос эхом прокатился вокруг.

Разговоры стихли. Детский смех замер.

Все обернулись и смотрели на меня.

Но я не двинулась с места. Я не дышала. Пока Матео не нагнулся и не поднял Алли на руки, не обращая внимания на её возмущённые протесты. Он вынес её из воды.

— Вера, — рука Вэнса легла мне на плечо, но я стряхнула её.

А затем побежала.

33. МАТЕО

— Папа! Нет! — Алли вырывалась и кричала.

— Мам! — крикнул я.

Мама уже протягивала руки, чтобы забрать Алли.

— Я держу её.

Я передал ей свою дочь, а затем бросился за Верой. Но в мокрых шлёпанцах догнать её было невозможно. Я сбросил обувь и рванул к своей палатке, схватив кроссовки, которые были на мне раньше. Пока я натягивал их, Веры уже и след простыл.

— Чёрт.

Но Вэнс погнался за ней. Я заметил его, прежде чем он исчез за кучей деревьев. Фостер, Джаспер и отец бежали за ним по пятам. Гриффин и Нокс, которые даже не стали переобуваться, присоединились к погоне.

Я обогнал их всех и, не говоря ни слова, помчался за ней.

Когда я нагнал Вэнса, с горящими лёгкими и ногами, он просто указал вперёд, туда, где вдали мелькнуло красно-оранжевое пятно.

— Вера!

Она не отреагировала и продолжала бежать — быстрее, чем я когда-либо видел. Будто если она будет достаточно быстрой, то сможет убежать от прошлого.

Она бежала.

И дал ей эту возможность.

Но теперь она больше не бежала одна.

Я заставил своё тело двигаться быстрее, сильнее, и когда я наконец догнал её, я не стал останавливать. Всем нутром хотел схватить её и покончить с этим, но она ещё не была готова. Ей нужно было бежать.

Поэтому я просто следовал за ней, держась в одном темпе.

Она бежала.

А я следовал за ней.

Когда её шаги замедлились, я был весь в поту и едва дышал. Бег перешёл в трусцу, затем в шаг. Наконец, она закрыла лицо руками, и стон, вырвавшийся из её ладоней, пронзил моё сердце.

— Персик, — я обнял её, прижимая к себе.

— Отпусти меня, — она всхлипнула и попыталась вырваться.

Я обнял её крепче.

— Я люблю тебя.

Она снова пыталась бороться, извиваясь и дёргаясь, стараясь выскользнуть. Пусть борется сколько хочет.

Ни за что не собирался её отпускать.

— Я держу тебя.

Её плечи затряслись, и сопротивление покинуло её тело.

— Я люблю тебя, — больше ничего не имело значения. В самые тяжёлые дни её жизни я был рядом, чтобы напомнить, как сильно я её люблю.

— Матео, — она снова всхлипнула и обмякла в моих руках.

— Я рядом и не отпущу тебя.

— Больно, — она плакала, не останавливаясь, и её слёзы разрывали меня на части.

— Знаю, милая, — я держал её ещё крепче, с комом в горле. Её боль. Моя боль.

— Она открыта.

— Что открыто?

Она заплакала ещё сильнее.

— Коробка. Она открыта, и это так больно.

О Боже. Это убивало её. Слишком долго она держала всё в себе.

— Выпусти это наружу.

— Я не м-мо-гу.

— Можешь, — я уткнулся носом в её волосы. — Отдай мне свою боль.

— Она убила их, — её тело обмякло, и я развернул её к себе, прижал к плечу и опустился вместе с ней на колени. — Она убила их. Хэдли и Элси. Убила моих сестёр. И пыталась убить меня.

Её мать.

Я это предполагал, но услышать это из её уст было всё равно что плетью полоснуть по голой спине, разрывая плоть до костей.

Это был первый раз, когда она говорила правду? Она ведь никому раньше этого не рассказывала, правда? Просто закрыла это в себе. Бежала от правды.

Боль и ярость вспыхнули в моей крови, превращая её в дикое пламя, но я даже не шелохнулся. Я держал Веру в своих объятиях, зная, что всё только начинается.

Прошло какое-то время, прежде чем её слёзы прекратились. Лес жил своей жизнью, не замечая важности этого момента. Птицы порхали и щебетали. Деревья качались, а сосновые шишки стукались о ветки, падая вниз.

А я просто держал Веру, чувствуя, как кто-то смотрит мне в спину.

Отец. Мои братья. Они не подходили, оставляя нам это мгновение. Но они были рядом, готовые помочь, когда придёт время поднимать её с земли.

— Я была в команде по плаванию, — прошептала Вера, голос сорвался. — Я хорошо плавала. Мы жили на озере. У нас была лодка. Папа учил нас кататься на водных лыжах. И он отвозил нас в тихое место, где мы могли нырять и плавать.

Озеро. Вот что стало триггером. Она увидела Алли в озере.

Озеро, как то, где она жила. Где утонули её сёстры.

Чёрт. Почему я об этом не подумал?

— Прости. Я так чертовски сожалею, Вера. Мне не следовало привозить тебя сюда, — мне нужно было взглянуть на это озеро сразу, как мы приехали, и свернуть этот поход к чёрту.

Она прижалась ко мне ещё крепче, словно если бы она смогла забраться мне в грудь, то всё бы исчезло.

Если бы я мог забрать её боль, я бы сделал это в одно мгновение.

— Она странно себя вела, когда мы вернулись из школы в тот день.

Она. Не мама. Она.

— Я никогда раньше не видела никого в таком состоянии. Я не дружила с ребятами, которые курили травку, но видела их под кайфом. Это было не то. Это было больше, чем просто марихуана. И это было хуже, чем просто напиться, но я не понимала, не разбиралась. Я не пила. Никогда. Не только потому, что папа был копом и учил нас ответственности, но и потому, что я не любила попадать в неприятности.

Хорошая девочка. Моя хорошая девочка.

Я ненавидел её мать за то, что она заставила её пройти через это. Я ненавидел её отца за то, что он позволил этому гноиться. Шесть грёбаных лет это жило внутри неё, и она справлялась с этим совсем одна.

— Она пила вино, — Вера вздрогнула, пока старые раны снова вскрывались. — В четыре часа дня. Я подумала, что она просто пьяна. Она не пила так. По крайней мере, обычно. Но с ней