Драгоценная паутина - Максин Барри

За эти несколько недель, когда она с нетерпением ждала Риса, наблюдая, как претворяются в жизнь и становятся реальностью придуманные ею украшения, Флейм несколько раз убеждалась сама, насколько благотворным оказалось влияние Фрэнка на Джастина. Франческа и Оуэн тоже радовались этому.

Но что-то было не так! Флейм чувствовала. Брат больше не смотрел на нее с холодной ненавистью, и это, вопреки всему, тревожило ее. Были моменты, правда мимолетные, когда она была уверена: Джастин выжидает! Но Рис вернулся, и Флейм почувствовала себя спокойнее. В его объятиях она перестала просыпаться в холодном поту от ужаса, что на нее рушится крыша или что ее брат гоняется за ней по дому с топором…

Прошло еще некоторое время, и однажды утром Флейм радостно сбежала по лестнице в столовую: Джульетта и Мария приехали накануне вечером, и она спешила их поцеловать.

– Я так рада, что ты здесь, – сказала она, обнимая Джульетту, как всегда выглядевшую безупречно: в сапфирового цвета атласной блузе и длинной бежевой замшевой юбке.

– Я ни за что на свете не пропущу такого события! – уверила ее Джульетта.

Флейм села рядом с Рисом, он молча взял ее руку в свою и сильно сжал.

У Флейм, хотя она и собиралась позавтракать со всеми, напрочь пропал аппетит. Она и раньше нервничала, когда ди Маджори рассматривала ее рисунки, но то, что она испытывала сейчас, уже напоминало настоящую панику: ровно через двенадцать часов София ди Маджори увидит всю коллекцию в готовом виде?! И подарок-сюрприз тоже. Кто знает, как она отнесется к этому?!

– По крайней мере мы теперь спокойно позавтракаем, – вздохнула Флейм, радуясь атмосфере дома.

Дизайнеры, реставраторы, профессиональные чистильщики ковров и мойщики окон – все, готовившие дом к приему гостей, ушли наконец.

Прием планировали провести в Лондоне, но потом решили устроить в Равенскрофте. Для этого Флейм выбрала бальный зал, огромный, с высоким потолком, с черно-белыми плитками на полу и большим рядом створчатых окон. Четыре соседние комнаты будут служить столовой. Накануне Флейм все проверила, в который раз поражаясь благородной красоте Равенскрофта. Она могла лишь предположить, какое удовольствие при виде всего этого будут испытывать фотографы, приглашенные из всех престижных газет и журналов столицы!

Вошел Чамберлен. Значит, кто-то уже прибыл.

Флейм застонала, схватила газету и закрылась ею. Джульетта тихо захихикала, а Франческа с Марией обменялись понимающими взглядами.

– Я встречу, Чамберлен, – Франческа легко и нежно провела рукой по огненной головке дочери и вышла.

Оуэн и Рис переглянулись и пошли за ней.

Снова раздался звонок. Чамберлен вернулся и доложил:

– Миледи, музыканты. Они говорят, что им нужно установить усилители.

Флейм снова застонала, но не успела ответить, как раздался еще один звонок. Чамберлен вернулся.

– Электрики, миледи. Вы заказывали специальное освещение в бальном зале?

Да, она заказывала. Для стола, на котором будут разложены украшения.

В это время Фрэнк Йенсен не спеша вошел в комнату. А следом Джастин.

Фрэнк посмотрел на него, но ничего не сказал, наблюдая, как тот налил себе кофе, и сел.

Джастин проверил часы. Десять тридцать, если бы в цехе поймали людей Феликса Барстоу, он бы, наверное, уже узнал про это. Но все было тихо… Глаза его встретились со взглядом сестры. Интересно, ее отправят в тюрьму? Вполне вероятно. Сам-то он в абсолютной безопасности! Всем известно, что он почти не участвовал в выполнении заказа. Да и потом – он улыбнулся – к тому времени он уже будет в швейцарской клинике у Фрэнка Йенсена…

Флейм почувствовала, что ее охватывает страх. Джастин что-то задумал! Она уже не сомневалась. Но что он мог сделать? Она сама проверила все работы. Они великолепны! Но ужасная тревога не покидала ее. И в этом она была не одинока: Фрэнк тоже настороженно думал, что же он упустил из виду? Джастин говорил с ним как-то слишком… беспечно и спокойно. Как если бы он… решился на что-то очень серьезное. Может быть… побороть в себе ненависть? Но Фрэнк знал его слишком хорошо: он не был бы сейчас таким благодушным, если бы не чувствовал уверенности в победе. Для Джастина победа это все! Фрэнку не понравилось даже то, что Джастин охотно пошел с ним к Роджеру. В уме он сделал зарубку – поговорить с Рисом, как только тот появится. Предупредить, чтобы следил за Джастином, как ястреб!

Первые гости стали появляться в шесть. «Роллс-ройсы», «бентли», «ягуары», спортивные «феррари», «ламборгини» и «порше». Флейм вместе с другими членами семьи стояла у входа, приветствуя всех.

Гости представляли собой очень пеструю толпу. Английская и итальянская аристократия, журналисты, старые друзья и новые друзья. Сотрудники «Альционы», конечно, и важные чиновники. Флейм подмигнула Уолту Мэттьюзу, поцеловала в щеку Гюнтера Восса за его замечательную работу. Оуэн, Рис и Джастин оделись специально к ужину. Рис и Оуэн в черном, Джастин в белом. Как красиво они выглядят, заметила Флейм, но ее глаза при этом были устремлены только на Риса.

Джульетта тоже произвела впечатление на гостей. Её седые волосы были собраны в высокую прическу, а изящную фигуру подчеркивал красный шелк. Несмотря на восемьдесят лет она была удивительно красива. Франческе очень шел вечерний туалет из изумрудного бархата. Мария выглядела так грациозно в голубом гипюре…

Но Флейм потрясла всех! Мужчины не сводили с нее глаз, а женщины явно завидовали. Не желая затмить Софию, она надела черное узкое бархатное платье, простое, с вырезом углом спереди и сзади. Ножки веселили изящные серебряные туфельки на высоченных каблуках. Почти никаких украшений на Флейм не было, только чеканного серебра часы-браслет и серебряные серьги с бриллиантовыми каплями. Ее собственной работы, конечно.

Учитывая, что идет на ювелирный праздник, каждая гостья надела самые лучшие украшения. Но именно Флейм притягивала все взгляды. Ее невероятного цвета волосы, поднятые вверх, каскадом опускались на плечи, потрясающе контрастируя с черным платьем и серебром.

Ровно в семь появились главные гости. София ди Маджори вошла в зал, и все восхищенно ахнули. Флейм обрадовалась, что ее заказчица – в белом бархатном платье, с оголенной шеей и руками. Без единого украшения.

Подойдя к ней, Флейм искренне улыбнулась, они обнялись, и фотографы как безумные бросились на них в атаку, ослепляя своими вспышками.

– Кара, я хотела бы познакомить тебя с моим язычником. – София взяла за руку толстого, невысокого, но красивого мужчину, стоявшего рядом. – Это мой муж, Гвидо Лучиано. Гвидо, это леди Сирамор-Форбс, известная среди друзей под именем Флейм.

Гвидо шагнул вперед, черные глаза его светились улыбкой.

– Могу понять почему, – галантно сказал он, поцеловал Флейм руку, и снова камеры защелкали.

София с Гвидо медленно шли по залу, здороваясь с гостями, перебрасываясь репликами со старыми друзьями, любуясь картинами и окружающим великолепием. Флейм кивнула оркестру, и он заиграл вальс Штрауса. София и Гвидо открыли танцы. Флейм взглянула на часы. Автобус с секьюрити, которые должны привезти коллекцию, через час отъедет от Вудстока!.. Она вздрогнула от прикосновения теплой руки к ее талии. Это был Рис.