Про психов - Мария Илизарова

– Погодите. – Лора оживилась. – Получается, что люди стали намного духовнее? Раз тела почти не болят… болят души?

– Не знаю. Тело не болит, но оно трудится мало. В офисе в основном сидит. Слишком мало осмысленно работает. Его вообще как будто нет.

В этот момент в отделении за дверью раздался жуткий женский крик. Кого-то недобровольно госпитализировали. Слышались звуки борьбы, дверь в комнату отдыха несколько раз выгнулась под чьим-то внешним напором.

Лора с ужасом смотрела на нее…

– Актриса сказала, что мы движемся к химической цивилизации. Еще лет пятьдесят – и все будут на психотропах и обезболивающих. Может, оно и лучше, чем так?

– Почему бы и нет? Я лично – не мазохист. – Косулин засмеялся. Так странно было сопровождение их умной беседы происходящим внешним кошмаром.

Но дверь была крепка и надежно заперта. Наконец страдалицу заломали и утащили вглубь отделения. Опять стало тихо.

– Мы так далеко ушли от ваших чувств, Лора. Как вы?

– Спасибо вам. Вы мне помогли. Мне стало легче. Вообще, мне теперь жить легко. Я знаю, что самое страшное со мной может случиться, кроме смерти. Просто я попаду сюда опять. В это отделение. И все. В этом есть что-то успокоительное. Если можно, давайте еще поговорим перед выпиской. Мне нужна новая программа, чтобы дальше жить. Нужен план. Спасибо.

– На здоровье, Лора. Конечно, еще поговорим. Для меня это был тоже важный разговор, спасибо вам.

Дорогой мой друг, Костя. Я опять пишу вам письмо. Хорошо, что на свете есть ангелы, и они иногда работают почтальонами.

Все очень изменилось за то время, пока мы не виделись. Прошла целая жизнь, и то, что произошло со мной, как будто забылось. Только во сне все возвращается, и машины начинают ехать так быстро, что я не могу перейти дорогу. Я хочу сказать вам огромное спасибо за спектакль, который, как мне показалось, имел ко мне отношение. Так приятно, что другие тоже могут говорить о сложных и важных вещах. И не бояться. Вы очень смелый и красивый человек, и я могла бы полюбить вас. И сейчас мне кажется, что я люблю вас больше всего на свете. Первый раз в жизни. Но я не могу быть с вами… Простите меня.

Существует реальность. Моя Богиня ничего не скрывает от меня, и мне приходится это выдерживать. Будущего нет. Я не могу выйти за вас замуж, родить вам детей. Наши дети стали бы несчастными больными людьми с беспомощными родителями. Как мы сможем оправдаться перед ними? Было бы очень жестоко и эгоистично предложить им такое. Мы оба очень больны. Рядом с вами должна быть другая женщина – сильная и здоровая. А я просто уничтожу вашу жизнь. И вы возненавидите меня. Этого ли мы ждем и ищем в своих прекрасных мечтах? Конечно, нет.

Лучше оставить все как есть – в прекрасной фантазии, и не портить ее. Любовь легко убить. Достаточно быть рядом какое-то время. Давайте никогда не сделаем этого. Никогда не станем врагами. Что может быть между нами? Только мечты. Богиню легко любить: она так недоступна и совершенна, а я? Я чувствую себя последним человеком на земле – сумасшедшей шизофреничкой. Мне стыдно! Все только смеются, когда слышат мою историю. А вы? Вы ничего не знаете на самом деле про то, о чем говорите. Вы делаете вид, производите впечатление. И это на время обманывает, затуманивает, соблазняет. Но вы так же ничего не смыслите, как и я. Нам нечего делать вместе. Двое – сумасшедших, что нас ждет? Интернат для семейных? Таких нет. Я вам не нужна. А мне… мне вообще никто не нужен, если говорить честно. Мне была нужна мама. Но она бросила меня… и долго я не продержусь. Разве только Стив поможет мне. Он может, но не знаю, достойна ли я его высокого участия.

Меня скоро выпишут. Обязательно навещу вас.

Лора

23 февраля

После того как Косте перестали давать выписанные Царицей таблетки, он медленно приходил в себя. Сознание его прояснялось, а настроение делалось все хуже и хуже. Внешне он не сильно отличался от того «овоща», которым был еще несколько дней назад: ему ничего не хотелось, он разговаривал с окружающими только по необходимости, соблюдал режим отделения. Мориц, Мент, отец Елений тревожились и пытались его растормошить, встряхнуть, но и они постепенно смирялись с тем, что Костя витает где-то далеко, отвечает невпопад или просто уходит посреди разговора, словно забыв о собеседнике. Они все реже и реже делали попытки вернуть учителя. Только Царица была довольна его состоянием. Она наконец-то видела перед собой «послушного мальчика», а не одну большую проблему. К февралю его даже перевели на режим «доверия»: ему был позволен свободный выход из отделения, которым Костя, впрочем, мало пользовался.

Что же произошло с нашим вдохновенным борцом? Куда делся весь его пыл и кураж? Таблетки, предположите вы. Эта версия очень популярна в среде пациентов психиатрических больниц. Мол, приходит человек в больницу здоровый, оклеветанный родственниками или вот, как Костя, коллегами, его там лечат нещадно мощными, «действующими на мозг» таблетками, и все: он уже сумасшедший, больной и ни на что не годный вечный пользователь психиатрической помощи. Но нет, это не Костина история… Многие из окружающих тогда его людей так никогда и не узнают, что же происходило с учителем. Но, к счастью, у нас есть возможность рассказать вам об этом.

Однажды Костя проснулся и не почувствовал действия таблеток. Было непривычно тихо и пусто, совсем раннее утро, пациенты в палате спали мертвым предрассветным сном. Костя встал с кровати, его собственное тело показалось ему маленьким, слабым, усохшим, как после долгой и мучительной болезни. Он разглядывал свое лицо в зеркале и никак не мог узнать себя. В какой-то момент он увидел, что стал похож на отца, хотя с детства был маминой копией. И только зрение стало как будто гораздо острее, чем раньше, все предметы казались отчетливо ясными, выпуклыми, слишком настоящими, напрягающими своей безусловной реальностью. Костя встал с кровати, аккуратно завернулся в колючее больничное одеяло и подошел к окну.

Глаза привычно ощупали знакомое заоконное пространство. Раскачивающиеся на ветру лысые ветки деревьев, сугробы, утоптанную грязную дорожку, плавно заворачивающую за угол корпуса, кирпичный забор. Дворняга Лиза рылась в снегу и, словно привлеченная его взглядом, задрала морду вверх. Смотрела прямо в глаза…

Возможно, эти несколько минут изменили жизнь Кости гораздо больше, чем все происходившие с ним до этого события. Он вдруг отчетливо увидел свою жизнь, себя, стоящего у окна. Словно на несколько мгновений он смог сделать шаг в сторону и оказаться вне потока, несущего его куда-то, вне отношений с другими людьми, вне иллюзий и надежд, наедине с самим собой.

Это было болезненное мгновение абсолютной честности с самим собой и кристальной ясности осознания. Костя видел, что полностью потерял контроль над своей жизнью, своей судьбой. Что все его мечтания были далеки от реальности и закончились попаданием в психиатрическую больницу. Но и в больнице он нашел ветряные мельницы, с которыми можно было вступить в бой. И этот бой он закономерно проиграл.