Про психов - Мария Илизарова

А Косулин любил Восьмое марта. Оно приятно отзывалось в душе образами самодельных открыток с цифрой «8», которая с разных углов выглядела как знак бесконечности. Нарядные одноклассницы, предчувствие весенних каникул, испачканные желтой мимозной пыльцой пальцы и носы, веселый утренний заговор с Венечкой и отцом против спящей мамы. Косулин представлял себе, как завтра он разбудит сына пораньше, и как они вместе поздравят жену и дочку. А потом будут завтракать, и он, Косулин, удивит всех своими фирменными оладушками с яблоками, и, может быть, они все вместе сходят на каток в последний раз, чтобы проводить зиму. Косулин удивленно понимал, что всего-то пару месяцев назад эти семейные темы не вызывали в нем особых чувств. Перемены нравились ему так же, как и восьмое марта, они дарили много надежды и ощущение, что он все сделал правильно и вообще еще жив.

Заключение на пожилую сумасшедшую даму не писалось. Когда он попробовал поднять ей настроение и поздравить с Восьмым марта, она удивленно замолчала и рассказала, как на прошлое Восьмое марта ее соседи подбросили ей дохлую крысу. Она явно не желала радоваться, и Косулин оставил ее в покое. Напишет заключение потом. Сегодня не то настроение. Он заварил кофе, разорил сладкие запасы Паяца и перестал бороться с приятными мечтаниями и медленными размышлениями. Женский день – женские удовольствия.

Заперев дверь, развалился в кресле Паяца, поставил на живот красивую коробку с черносливом в шоколаде и, прихлебывая кофе, довольный, замер.

Остановить мгновение, впрочем, получалось совсем чуть-чуть. Из головы не уходила красивая Лора, в честь Восьмого марта ярко накрасившая глаза и губы. Он даже слов шутливых не нашел, когда поздравлял с утра палату, в которой она лежала. Красавица! И так несчастна, так безжалостна к себе. Честна и упряма до жестокости. Как глупо! Любит Костю, и, судя по всему, это любовь с первого взгляда, которой у него самого никогда не было. Но тут факты: они видели друг друга два раза в жизни. И при этом Лора решает, что построить отношения с ним невозможно! Что за странные явления? Влюбленная женщина с холодным рассудком. И куда только делись женщины, готовые на все ради любви? Глупые от желания, слабые, страстные? И Костя… Удивительный человек! Умудряется всех, кто рядом, задеть, вовлечь, взволновать. К нему невозможно остаться равнодушным. То ли дар такой, то ли наказание. Как посмотреть.

Эти размышления не вывели Косулина из благодушно-разнеженного настроения. А конфеты подслащивали удивление перед устройством других.

Вдруг телефон запиликал. Зазвучала песенка на японском из мультфильма «Унесенные призраками». Значит, кто-то больничный… Косулин минуту поколебался, не хотелось рушить сладкий гомеостаз. Телефон настойчиво пел песнь, напоминая, что солнце еще высоко и рабочий день в разгаре. Косулин вздохнул и взял трубку.

– Саша, это Майя. Мне очень нужно с вами поговорить. Как… ээ… с психологом. – Майя смущалась и говорила еще невнятнее, чем обычно.

– Привет! Рад вас слышать! – Косулин лукавил.

Он чувствовал неловкость за то, что последнее время избегает Майю. Конечно, имелись веские причины, но он все же чувствовал себя виноватым. Она так старалась помочь Косте, а теперь даже не в курсе всей ситуации. Но держать все в тайне – это их единственный шанс. А вдруг она что-то заподозрила и теперь начнет расспрашивать, все испортит?

– Я хочу с вами увидеться. Можно?

– Заходите ко мне, у меня тут пусто и тихо, никого нет, кроме конфет. Вам чаю или кофе налить?

– Ничего не надо, спасибо! Я сейчас приду.

– Конечно… – начал отвечать ей Косулин, но Майя уже дала отбой.

Косулин вылез из кресла и все же поставил чайник. Любопытно и тревожно.

Майя прибежала через несколько минут. Запыхавшаяся, ворвалась в кабинет и, не раздеваясь, камнем упала в освобожденное Косулиным кресло. Косулин удивленно ее разглядывал. Глаза горят, на лице нервный пятнистый румянец, идеальный наряд «хорошей девочки» в беспорядке.

– Саша, я ненадолго… Царица сегодня буянит, я убежала на пятнадцать мнут, сказала, что срочно нужно деньги с карточки снять. Я вас, наверное, от дел отрываю, так я правда совсем ненадолго. – Она запнулась.

– Давайте вы все же разденетесь.

Она не услышала и продолжила что-то объяснять про Царицу. Косулин почти силой стащил с Майи шубку, отобрал шапку, которую она тискала в руках, и пододвинул чашку с чаем. На блюдечко заботливо положил последний чернослив в шоколаде.

– Вот, глотните и успокойтесь. Чернослив очень вкусный, представляете, я съел почти всю коробку! Ничего с вашей Царицей не случится, если вы задержитесь. А у меня куча свободного времени. С Восьмым марта вас, кстати!

– Саша, послушайте. – Майя перестала суетиться и тараторить. Посерьезнела смертельно. – Я последнее время не справляюсь, – посмотрела Косулину прямо в глаза. – Мне нужен ваш совет или, может быть, даже помощь… профессиональная. Я пыталась сама, антидепрессанты начала принимать.

Тут Косулин по-настоящему встревожился за нее. Врачи довольно часто сами себя подлечивают и удовлетворяются такой самопомощью в сложных ситуациях. Если же врач решил, что ему таблетки не помогают, и прибегает к помощи психолога, значит, что-то правда из ряда вон!

– Что случилось-то, Майя? Все живы? – Косулин решил все быстро прояснить. Саспенса он не любил.

– Все живы и здоровы. Дело во мне. – Майя замолчала и перестала дышать. – Обещайте, что вы никому не расскажете об этом разговоре!

– Только если вы не решили покончить с собой, – неловко попытался пошутить Косулин.

Но, кажется, Майя иронии не услышала.

– Нет, нет, что вы! Но я близка к отчаянию.

Косулин никак не мог понять, что происходит. Его мозг строил и отбрасывал одно предположение за другим. Ничего не подходило.

– Майя, я никому ничего не скажу, если вы просите. Так о чем вы хотите мне рассказать? Есть опасность разоблачения – узнают, что вы подменяли Косте лечение?

– Да нет же, что вы! А вы правда не догадываетесь? – Ее большие голубые глаза, так похожие на глаза какого-то смешного животного, впились в него с психиаторской проницательностью.

– Нет. – Косулин почувствовал испуг. – Что за игры, что я такое должен знать… – Косулин ответил раздраженно, но начал опасаться, что Майя раскусила их с Костей. Неужели она догадалась?!

Майя опять замерла, вцепившись в ручки кресла с видом человека, стоящего на краю и решающегося на прыжок. Она сосредоточенно смотрела куда-то в область грудной клетки Косулина. Косулин тоже замер в ожидании.

– Я… люблю пациента Новикова. И это ужасно!

Косулин сидел как громом пораженный. Еще одна влюбленная в учителя. Вот это да!

Слава богу, она ни о чем не знает, выдохнул с облегчением. И почему они именно мне про это рассказывают? Но Майя! Не может быть! Хотя… Косулин вспомнил, как после злополучного спектакля навещал Костю вместе с Майей. Его голова у нее на плече, ее нежная забота.