Сбежавшая невеста - Хэстер Броун

– Пап, я хочу выйти замуж за Лео. Я просто… знаю, что он тот, кто мне нужен.

Я взглянула на подоконник, на котором мое бесценное бриллиантовое кольцо устроилось на деревце-подставке для драгоценностей, которое мы с Келли когда-то давным-давно подарили маме на день рождения.

Лео рассказал мне, что кольцо принадлежало его прапрабабушке, наследнице австралийских золотых шахт, которая разработала планы международных садов для семьи и носила это кольцо все семьдесят лет брака, «не снимая даже в ванной и в саду». Наши с Лео миры так редко соприкасались, что приятно было видеть даже эту маленькую точку пересечения. От нее реальность становилась надежнее.

– Да ну? Разве можно так быстро кого-то узнать?

Я обернулась и увидела тревогу на честном папином лице. И я понимала, что его тревожит. Это было сложно объяснить, особенно банковскому менеджеру, которому так долго приходилось иметь дело с неприглядными фактами. Даже Джо немного шокировали наши новости, хотя она довольно быстро пришла в себя, спросив, свободна ли роль Пиппы Миддлтон.

– Я уверена, что ты хорошо научил меня различать человеческую природу, – сказала я.

Папа взглянул мне в глаза, и между нами в воздухе пеплом закружились сотни несказанных слов.

Я знала, что папа тоже хочет в это поверить, знала по тому полусдержанному, полунастойчивому тону, которым он говорил с Лео, пока Лео ел все, что ставила перед ним мама. Тот факт, что Лео был принцем, почти уступал по важности его надежной работе и отличным манерам.

Но папа уже однажды давал благословение на брак одной из своих дочерей, и закончилось это плохо для всех. Я знала, что именно этот момент до сих пор терзает его сильнее прочих. Но я была не Келли, а Лео определенно не был Кристофером «Вы можете доверять мне, Стен» Далтоном.

Я неловко схватила его за руку.

– Я знаю, что все это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, но Лео действительно все время такой. Он не играет. Он иногда даже сам гладит себе рубашки.

Папины брови вскинулись от изумления. Свои рубашки он не гладил с 18 августа 1972 года. Но затем его брови снова тревожно сошлись над переносицей.

– Но что ты будешь делать? На что ты подписываешься? Тебе придется участвовать в конных парадах, и… – На большее папины познания о королевских обязанностях не распространялись.

– Это никак на нас не скажется. Лео пятый в очереди наследования – я всего лишь стану женой банкира из Сити, у которого потрясающий загородный дом. Тебе понравятся сады, пап. Не знаю, что они сделали с землей, но у них розы растут рядом с суккулентами, как в Кью-Гарденс.

Он вздохнул. Возможно, рубашки решили дело.

– Ладно, милая, я повторю это только раз, но не забывай – ты всегда можешь передумать. Как я ему и сказал: «Лео, парень, пусть ты богач, но Эми для меня дороже всего мира, и если ты не будешь заботиться о моей девочке так, как она этого заслуживает…»

Я так и не узнала, чем папа ему пригрозил, потому что мы оба разрыдались над раковиной, и понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки, вернуться и справиться с очередным сэндвичем с огурцом.

Лео хотел разместить объявление о нашей помолвке во всех газетах, от «Таймс» до «Ротери газетт», и не мог понять, отчего я не спешу звонить родителям, чтобы сообщить об этом, поскольку, согласно этикету, размещать его должны были они – и, естественно, платить за эту привилегию тоже.

– «Таймс» сойдет, – говорила я, пытаясь представить, в какую сумму обойдется нам каждое слово, учитывая длинное и сложное имя Лео, – но не «Ротери газетт».

Он удивился:

– Почему нет? Они так гордятся тобой! И я им нравлюсь, правда же?

– Очень нравишься.

Он потянулся ко мне через белую крахмальную скатерть и взял меня за руку, переплетя наши пальцы. Мы были в «Кларидже», ждали праздничного обеда с Борисом и Лизой, которые прилетели заранее и остановились в одном из номеров наверху, но все равно опаздывали к обеду на полчаса. Если помощник Бориса и присылал объяснения, мы их не получали, поскольку Лео вежливо выключил свой телефон, как только мы сели.

– Так почему они не захотят заявить о нас местному обществу?

Мне нравилось то, что Лео был относительно нормален, но и у него имелись странные слепые пятна.

Я с сарказмом на него посмотрела.

– «Объявляется о помолвке Лорен, дочери Пэт и Ричарда Льютуэйт, и Мэтта, сына Дебби и Кита Скоггинсов, ля-ля-ля», а потом: «Объявляется о помолвке Эми Роуз, дочери Памелы и Стена Уайлдов, и принца Леопольда Уильяма Виктора, сына принца Бориса Ниронского и Светландского и принцессы Элизы, супермодели Нью-Йорка и Милана, ля-ля…» Люди решат, что они сошли с ума.

– Мне вполне хватит «Эми Уайлд обручается с Лео Вольфсбургом из Лондона». – Он вскинул бровь. – Потому что я такой и есть. Обычный парень, встретивший девушку, с которой хочет провести остаток своих дней.

– Но ты не обычный парень. Ты парень, который сажает свой вертолет на сельскую площадку для крикета, а потом покупает общине новый чайный павильон, чтобы извиниться за неправильную парковку.

Я поиграла с салфеткой, пытаясь прикрыть ею живот. На мне снова была узкая юбка Джо, стеснявшая кровообращение. И я снова весь день занималась садом, чтобы наверстать упущенные за длинные выходные задания, так что у меня не было времени выпрямить волосы. Оставалось надеяться, что Лиза не станет их комментировать.

– Прошу прощения? – изумленно сказал Лео. – Неужели это был неверный поступок?

– Ну, нет, но…

Я не знала, как объясниться, не начиная ссору. Но это постоянно грызло меня изнутри. Дело было не только в деньгах Лео, дело было в его отношении, от которого я порой начинала задумываться, а в одном ли мире мы живем. Он, похоже, считал, что можно забросать проблему деньгами, и если денег будет достаточно, люди перестанут быть проблемой.

Вот как с прилетом в те, первые, выходные. Он оделся явно для знакомства с моими родителями, но на самом деле он хотел забрать меня на концерт. И не поинтересовался их мнением. По правде говоря, этот единственный раз, когда Лео взял со мной неверную ноту, слишком уж напомнил мне поведение Рольфа.

Я пыталась облечь свои расплывчатые ощущения в слова, потому что действительно не хотела позволить им углубить невидимый раскол между нами.

– Лео, там, откуда я родом, сама свадьба с кем-то из Лондона станет событием за гранью чудачества. Там ты будешь лучше себя чувствовать, если станешь меньше рассказывать о себе людям.

Господи, эта тугая юбка устроила мне несварение желудка, хотя мы еще не начали есть. Мне ужасно хотелось поспать на диване, хоть раз.

– Создается впечатление, что ты стыдишься того, что выходишь за меня замуж. – Тон у Лео был легким, но я заметила в его глазах сталь, которой не было раньше, и мне тут же захотелось огрызнуться.