Весна для репортера - Максим Замшев

Потом он вышел ко мне:

– Все будет в порядке. Через полчаса получите симку в наилучшем виде. А пока можете еще отдохнуть, раз плохо спали. – Он удалился в сторону ванной комнаты.

Я улегся на кровать. Явь и сны балансировали на тонкой ниточке моего сознания, и я пребывал одновременно и спящим, и бодрствующим. Обрывочные впечатления плавно перетекали друг в друга. Я словно проживал еще раз те дни, когда в моей жизни все перевернулось и полетело куда-то, лишенное точки опоры. Без всякой логики возникла Наталка, та девочка-официантка из гостиницы «Украина», убежденная, что русские не любят украинцев. Вот родит она через какое-то время детишек, воспитает их. Неужели они вырастут ненавидящими Россию? Нина, когда мы утром пили шампанское в кафе около Бессарабки, сетовала, что наивных и добрых украинцев нынче рисуют какими-то монстрами. Да, они прямодушные, девушки-украинки. Но от этого не легче. На ресепшене в «Украине» девушка тоже была миленькая, скуластенькая. Но, увидев по паспорту, что я из России, нахмурились. Потом, правда, когда понадобилось, чтобы я заплатил по счету вместо Славика, она и ее подруга, официантка из бара, сразу превратились в белых и пушистых. И тут я подскочил на кровати, словно кто-то пнул меня. Фотографически точно, во всех деталях, я вспомнил, как спускался вниз после того, как мне позвонили и настоятельно просили подойти. Тогда девушка с ресепшена и официантка из бара очень извинялись передо мной, лепетали что-то о том, что надо закрывать кассу, что Славик записал счет на номер, а его они не могут найти, потому просят меня о любезности. Да. Это произошло сразу после того, как я вернулся в отель, отобедав с Геннадием. А ведь флэшку я перед тем, как лечь, положил под подушку. Разумеется, с собой я ее не брал. Не сообразил просто спросонья – за то время, что я потратил на поход, в мой номер вполне мог кто-то проникнуть и добраться до информации. Надо срочно рассказать об этом Дмитрию.

Хлопнула дверь. Зазвучали знакомые голоса.

Дмитрий громко позвал меня.

Я торопливо покинул свою комнату и сразу же поделился с группой Головченко тем, что сейчас вспомнил. У Сергея загорелись глаза, и он накинулся на меня с вопросами:

– Значит, Славику вы стучали, а он не открыл?

– Да.

– А до этого Гена настоял, чтобы Славик ни в коем случае не отправился вместе с вами на встречу с Дмитрием Сергеевичем.

– Не то чтобы настоял. Это как будто и не планировалось.

– Понятно.

– А девушки на ресепшене не сказали вам, куда подевался ваш оператор?

– Нет. Просто пожаловались, что не могут его найти.

Сергей, Станислав и Дмитрий многозначительно переглянулись.

– Ну вот, – подытожил Дмитрий, – теперь понятно, в каком направлении действовать.

Когда мы отведали уже ставших привычными бутербродов, Станислав изрек:

– Придется Богдашу будить. Времени в обрез.

Я снова поразился, как они с Сергеем похожи. Даже интонации у них одинаковые. Может, они братья?

Сергей отреагировал мгновенно:

– Сейчас его разбудят.

Некоторое время в квартире происходили перемещения Сергея и Станислава, которые то куда-то уходили с кухни, то возвращались, в итоге появились заспанный Богдан и все те, кто обретался здесь вчера. Меня никто ни о чем не спрашивал, словно я отсутствовал. Дмитрий молчал, задумавшись, почти не реагируя на происходящее. Наконец меня позвали в комнату. Ситуация почти зеркально повторила вчерашнюю. Молчаливый Богдан, вперившийся в экран компьютера, сосредоточенные Сергей и Станислав…

– Посмотрите, какие из этих девушек просили вас оплатить счет.

Я напряженно всматривался в лица. На них у меня неважная память, но сейчас необходимо было исключить ошибку. Искомых я вычислил быстро. Одна маленькая, немножко хамоватая, курносая. Это официантка. А у той, что с ресепшен, характерные широкие скулы, немного вытянутые глаза.

– Нет ощущения, что нам пора с ними встретиться? – лукаво спросил Сергей.

– Вам виднее, – заметил я философски.

А через полчаса мы уже двигались в знакомом мне джипе к центру города. Я недоумевал, зачем им нужен. Ведь они в состоянии опознать девушек и без меня. Но Дмитрий настоял, чтоб я ехал. Он рассчитывал, что реакция на мое появление выдаст девиц, если их, конечно, не использовали втемную.

Сам Головченко остался на нашей импровизированной базе.

Киев вдали от Майдана мало чем напоминал город, где только что произошел вооруженный захват власти. Обычные люди. Обычные вывески. Обычный городской ритм. Безоблачное небо расслабляло, оживляя мечты о лучшей доле. Перед выездом я позвонил Нине. Она быстро, почти задыхаясь, рассказала, что возвращается с Донбасса, куда так ее срочно командировало новое начальство, что она не успела никого поставить в известность, даже маму, что у нее все в порядке и она ждет не дождется, когда увидит меня. По ее словам, на Юго-Востоке все совсем не так, как представляют в России. Я не посчитал нужным ввязываться в дискуссию. Похоже, ее позиция мало чем теперь отличается от установок ее новых боссов с украинского ТСН. Это то, чего я боялся. Но даже это не заставит меня разлюбить ее.

Я сказал ей, что люблю ее.

Она ответила, что любит меня.

Этого было достаточно, чтоб ощутить себя счастливым.

Потом связь прервалась. Я позвонил еще два раза, но безуспешно. Вероятно, она попала в мертвую зону. Когда ее номер снова будет в доступе, я получу смс, извещающую об этом.

Я люблю ее…

* * *

Деревья не успевали за буйно нарастающей в них зеленой силой и словно немного от этого подрагивали. Почему не живется здесь народу? Зачем было пускать людскую кровь? Чтоб одни олигархи сменили других? Народ бунтует, чтобы жить лучше. Но после бунта всегда живет хуже…

Мы въехали в центр. Нас окружали дома сталинского времени. Через сто лет эти места будут воспринимать как памятники архитектуры. Ну, вот уже и видна моя старая знакомая, барышня на стеле площади Независимости.

Припарковались наверху, на улице Филиппа Орлика. Сергей, Станислав и я вышли из джипа и пошли вниз, к майдану. На лицах моих попутчиков воцарилась такая хмурая сосредоточенность, что мне захотелось их рассмешить. Я рассказал первый пришедший в голову анекдот, но он их не впечатлил. Неожиданно я заметил, что два хлопца, возивших меня на встречу к Дмитрию, присоединились к нам. Я до сих пор не ведаю, как их зовут. Это, бесспорно, нелепо. Но еще нелепей их сейчас об этом спрашивать.

В первый мой день в Киеве в прошлый приезд мы спускались на Крещатик с Геной и Славиком неподалеку отсюда. Тогда я был воодушевлен, собран, немного в смятении. А Гена и Славик врали мне, изображая, что только что познакомились. Неужели так тронувшая меня тогда история Славика о сынишке, который снова и снова просился в полюбившийся ему Киев, тоже насквозь лжива? Отец как-то сказал мне, что разочарование в людях никогда не проходит, только притупляется. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Славик и Гена изначально затевали что-то против меня, и, вероятней всего, это напрямую связано с порученным мне заданием. Гена настоял, чтобы Славик приехал со мной сюда. Потом они осуществляли некий план. Славик нуждался в деньгах. Дальше и развивать нечего. Осталось предположения превратить в свидетельства. Если допустить, что информацию с флэшки стерли, когда на ресепшене мне морочили голову, то это мог сделать и Гена, спешно вернувшийся в «Украину» и где-то притаившийся, и Славик, который никуда не пропадал. А как они поняли, что флэшка не при мне? Действовали наудачу? Я представил, как кто-то из них суетится в моем номере, рыскает по моим карманам, перетряхивает постель, поднимает подушку, выворачивает шкафы… Я так утомился тогда, что вполне мог не засечь того, что в номере только что побывали. А погром у Славика? Думаю, скоро прояснится и это.