Коты туманного города - Ата Мёдик

же мы быстро найдём папочку с Ксенией наперевес и отправимся домой. Надеюсь, клиентам на это время не назначено. Или же придёт Зельда?

Решила пока не думать о будущем, сосредотачиваясь на настоящем. И было с чего. Мы приближались к Нижнему Кварталу, который выглядел не в пример оживлённее, чем обычно.

Первое, что я с удивлением увидела, это небольшой огонёк. Который, стоило только приблизиться, оказался пламенем пожара, разгорающегося у местных. Люди подкидывали в огромный костёр веток, кричали что-то на неизвестном языке.

Ещё чего не хватало! На миг промелькнула трусоватая мысль – сидеть и не высовываться, а ещё лучше вернуться назад и забаррикадироваться дома. А после за ней пришла и другая, сильная и твёрдая, как Леди Ро: «Некуда отступать. Только вперёд!»

Чем ближе мы подходили к костру, чем явственнее в воздухе витал жар горящих веток, тем сильнее отражался огонь в глазах людей.

Где-то недалеко зазвучали барабаны, отбивая дробный ритм под стук сердец, звенели колокольцы, играла флейта. Напротив костра сидела удивительная девушка.

Подойти ближе не представлялось возможным – настолько плотно толпа загородила все пути. Я немного сжала бока Кота и наконец спустилась на землю. Удивительно было то, что я видела своими глазами.

Прямо в центре костра, в ало-чёрных одеждах, сидела девушка-кот. Сложно передать словами, но черты лица человека плавно перетекали в облик старого, повидавшего жизнь кота. Шелковистые чёрные волосы спускались по кошачьим плечам изысканным шёлком. Уши стояли торчком и то и дело вздрагивали в такт мелодии. Вопреки звонкой музыке вокруг кот держал в лапах старинный инструмент.

Заметив мой интерес, Роктаэш сказал:

– Это сямисэн. Древний инструмент, на нём играют песни наших братьев во время особо сложных времён.

– Но что случилось? Почему разожгли костёр? О чём так поёт эта девушка?

Мы с Котом ещё раз посмотрели на сидящую в костре девушку.

– Она скорбит о наших умерших предках. Это нэко-мата, кошка-оборотень с горных вершин.

Вдруг окружающий нас шум заметно стих. И нелюди (теперь я отчётливо видела их нечеловеческие повадки) посмотрели на нас и ощерились, становясь всё менее похожими на людей.

– Что бакэнэко забыл на нашем празднике? – грозный голос никак не мог принадлежать такой хрупкой девушке с неземной грустной песней. – И ты смеешь приводить сюда человека?

Кошки – теперь я явно видела кошачьи уши и раздвоенные хвосты – дружно зашипели.

– Это наш праздник!

– Прочь, человек!

– Людям здесь не место!

Но поток страшных слов был остановлен странным для меня молчанием. Нэко-мата убрала лапы с инструмента и сложила их перед собой. Совершенно не шевелясь, она очень походила на статую. Или фреску, как в древних книгах.

«А тишина порой может оказаться значительно эффективнее крика», – подумалось мне, когда все присутствующие замолчали, почтительно склонившись.

Всё также не говоря ни слова, местные расступились перед нами, освобождая путь к нэко-мата. Пришлось идти вперёд.

Огонь пылал жаром, привнося сумбур в душу, дурманя разум запахом трав и мокрой шерсти. Казалось, передо мной распахнулся целый мир, полный необычных запахов. В этот момент я снова почувствовала себя Леди Ро. Ненадолго зрение и все мои чувства обострились настолько, что я ощущала всё больше, сильнее, мощнее. Казалось, я готова была перевернуть весь мир вверх дном, дабы избавить его от несправедливости!

Но это чувство тут же пропало, стоило подойти к костру поближе.

Нэко-мата всё так же замерла неподвижной статуей, молчаливым жестом предлагая сесть, но куда? Не было поблизости ни лежанок, ни каких-либо пеньков или брёвен. В итоге мы устроились кто на чём: бакэнэко перетёк из большой кошачьей формы в малую, а я устроилась на сумке у него под боком, держа в руках Орни.

Та тут же выскользнула из пальцев, полетела навстречу пламени, я и вскрикнуть не успела. Нэко-мата приглашающе раскрыла ладони, под которыми заклубился туман. Или это дым от костра?

Орни облачком рыжего цвета зависла в воздухе. Но мне казалось даже, что она Дух, внезапно попавший на торжество к живым нелюдям.

– Осколок артефакта, утерянного давно. Не далее, как луну назад я видела твоё тело.

Одна из кошек выросла за нашими спинами и сказала что-то на гортанном наречии. Я не знала этого языка, но по интонации можно было понять, что это отнюдь не мирный разговор по душам.

Но Кот явно их понимал.

– Что они говорят? Не притворяйся, я вижу, что ты знаешь, – прошептала я мурлыке на ухо.

– Странно, что ты вообще что-либо видишь. Один из… оборотней, по-вашему, говорит, что людям на нашем празднике не место. – Он ненадолго задумался над переводом. – А ещё то, что неплохо было бы… вас съесть, а осколок оставить себе.

Кошак говорил что-то ещё, но не думаю, что хочу знать, что ещё с нами сделают. Со мной. Кот и Орни здесь, похоже, свои.

– Останься с нами, осколок. Мы подарим тебе хорошую достойную жизнь, о которой ты мечтать не мог.

Я не могла понять, к кому же она всё же обращается – ведь в девушке-нэко-мата была ещё одна особенность – один глаз смотрел прямо на меня, другой же ласково приглядывался к Орни.

– Да, я спрашиваю тебя, ведь ты осколок великой силы, а так бездарно, – это слово особенно её рассмешило, – растрачивать её должно быть стыдно.

– Но я…

– Нет!

И сказали мы это с Орни одновременно, и я заметно смутилась. Неловко. Ещё бы заполучить Орни назад, и мы уйдём отсюда.

– То есть вы что-то знаете о моём фамильере?

Нэко-мата повернула голову, украшенную незаметными железками, в мою сторону:

– Человечек. Маленький, молодой. Вкусный. – Девушка облизнула вмиг удлинившиеся клыки, от чего у меня по спине пробежал нехороший холодок. – С чего бы мне раскрывать свои тайны? Идите с миром, пока можете.

И повелительным жестом приказала котам расступиться. Те неохотно подчинились. Орни же, вновь обретя цвет и форму, спряталась в недрах сумки и прижалась к моему бедру, будто боясь жадных кошачьих взглядов.

– Ещё раз увижу тебя и полукровку в разгар такого важного дня, превращу обоих в труху и заставлю моих братьев показать свою силу. Идите!

Нэко-мата, взмахнув раздвоенным хвостом, отвернулась от нас, вновь усевшись на пламя, затянула свою грустную мелодию. Я не понимала ни слова, но чудилось мне в этом мотиве что-то о потерянных предках, умерших от жестоких рук человека.

Ещё долго потом мне мерещилась в ночи эта проклятая мелодия.

Мы отправились дальше.

Наконец, когда мы ушли достаточно далеко за пределы Нижнего Квартала, я увидела, как на горизонте собираются серые тучи – скоро быть дождю.

– Надо спешить.

– И без